Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

Жозеф, старшина, показал на один камень. Каменотес безразлично пожал плечами, посмотрел на Арнау, снова покачал головой и приказал разнорабочим, чтобы те взяли камень. «Все они одинаковые», — повторил он в сотый раз.

Когда Арнау увидел, как двое разнорабочих подняли камень, он подошел к ним и, согнувшись, напряг все мускулы.

Присутствующие молчали. Разнорабочие мягко положили камень и помогли парнишке взяться за него руками.

Почувствовав вес, Арнау присел еще ниже, ноги согнулись. Он стиснул зубы и закрыл глаза.

«Выпрямись!» — послышалось ему, хотя все продолжали молчать.

Глядя на дрожащие ноги мальчика, бастайши мысленно советовали ему: «Выпрямись! Выпрямись!»

Арнау выпрямился, несмотря на тяжесть, и многие облегченно вздохнули.

«Смогу ли я пойти? — подумал Арнау и подождал еще немного, стоя с закрытыми глазами. — Смогу ли я пойти?»

Парнишка поставил вперед одну ногу. Вес камня заставил его передвинуть и другую, а затем сделать еще шаг и еще…

И так все дальше и дальше…

«Если он остановится, — думал Рамон, — камень просто придавит его».

Рамон глубоко вдохнул и закрыл рукой глаза.

— Смелее, мальчик! — услышал Арнау голос одного из погонщиков.

— Давай, веселее!

— Ты сможешь!

— Во имя Святой Марии!

Крики отражались от стен каменоломни и сопровождали Арнау, пока он не остался в одиночестве на обратном пути в город.

Конечно, сначала он шел не один. Грузчики, которые выходили после него, легко догоняли мальчика, и все, от первого до последнего, некоторое время соизмеряли свой шаг с Арнау, чтобы подбодрить и поддержать юного бастайша. Когда следующий догонял его, предыдущий ускорял шаг до своего обычного темпа.

Но Арнау их не слушал. И даже не думал о них.

Его внимание было приковано к той ноге, которая должна была выдвинуться вперед, и когда он видел, как она появлялась из-под него и становилась на дорогу, он ожидал появления другой; одна нога за другой, одна за другой, и так все время, превозмогая боль…

Когда Арнау проходил мимо огородов Сант-Бертран, ему казалось, что ногам понадобится вечность, чтобы появиться из-под него. Все грузчики уже обогнали юного бастайша. Арнау вспомнил, как Жоан и он сам поили носильщиков водой и те останавливались с тяжелым камнем на спине, подпирая его каким-нибудь предметом. Он искал подходящее место и вскоре нашел оливу, на одну из нижних ветвей которой ему удалось пристроить камень. Если бы Арнау поставил его на землю, он бы не смог снова поднять его.

Ноги, казалось, стали ватными…

«Если остановишься, — советовал ему Рамон, — не давай ногам занеметь, иначе не сможешь идти дальше».

Арнау, освободившись от части веса, продолжал переставлять ноги, поднимая то одну, то другую бесконечное множество раз.

Часть груза несет Святая Дева, говорили ему.

Боже! Если это так, сколько же весит камень?..

Спина болела, болела ужасно.

Мальчик немного отдохнул. Сможет ли он идти дальше? Арнау посмотрел вокруг себя. Он остался один. Даже погонщиков не было видно, потому что они шли другой дорогой — в сторону ворот Трентаклаус.

Сможет ли он?

Арнау посмотрел на облака, вслушался в тишину и одним рывком взвалил на плечи камень.

Ноги пришли в движение. Одна — другая, одна — другая…

Возле Кагалеля он снова отдохнул, прислонив камень к выступу скалы. Появились первые бастайши, которые направлялись уже обратно в каменоломню. Никто не разговаривал, люди только изредка поглядывали друг на друга. Арнау снова стиснул зубы и взвалил камень. Некоторые мужчины приветливо кивнули ему, но никто не остановился.

«Это его испытание», — заметил один из них, когда Арнау уже не мог их слышать.

«Он должен сам справиться», — согласился с ним другой, глядя, как медленно движется мальчик.

Когда Арнау прошел западную часть городской стены у Фраменорса, ему повстречались горожане Барселоны.

Мальчик продолжал внимательно следить за своими ногами.

Он уже в городе!

Моряки, рыбаки, женщины и дети, рабочие верфи, плотники — все они молча наблюдали за мальчиком, согнувшимся под тяжестью камня, вспотевшего, с лицом, налитым кровью. Люди пристально смотрели на ноги юного бастайша, за которыми следил и Арнау, не обращая внимания ни на что другое, и все мысленно подталкивали его: давай, паренек, — одна — другая, одна — другая…

Некоторые подстраивались под шаг Арнау и шли за ним, не говоря ни слова, пока по истечении двух часов усилий мальчик не дошел до церкви Святой Марии в сопровождении маленькой молчаливой толпы.

Работы приостановились. Каменщики собрались на помостах, плотники и каменотесы дружно повернулись в сторону малолетнего грузчика. Отец Альберт, Пере и Мариона, которые с нетерпением ждали Арнау, напряженно следили за каждым его шагом. Анхель, сын лодочника, ставший уже чиновником, подошел к Арнау.

— Давай! — крикнул он. — Ты уже на месте! Ты дошел! Ну давай, давай!

С верхних помостов тоже послышались ободряющие крики. Люди, которые шли вслед за Арнау, разразились восторженными возгласами. Кричали все, кто был в церкви Святой Марии, и даже отец Альберт присоединился к общему ликованию. Арнау продолжал смотреть на ноги — одна — другая, одна — другая, — пока не дошел до места, где складывали камни.

Подмастерья и рабочие бросились к камню, который притащил мальчик.

Еще не разогнувшись и дрожа, Арнау поднял глаза и улыбнулся. Люди окружили его и стали поздравлять. Арнау так устал, что не мог даже понять, кто стоит рядом с ним. Он узнал только отца Альберта, чей взгляд был направлен к кладбищу Шелковиц. Арнау пошел за ним.

— Ради вас, отец, — прошептал он.

Когда люди разошлись и Арнау снова засобирался в каменоломню вслед за своими товарищами, которые уже совершили по две-три ходки, священник, получивший указание от Жозефа, старшины общины, позвал его.

— У меня для тебя есть работа, — сказал он мальчику.

Арнау остановился и с недоумением посмотрел на него.

— Нужно прибрать в часовне Святых Даров, снять нагар со свечей и аккуратно расставить их.

— Но… — запротестовал Арнау, показывая на камни.

— Никаких «но».

Это был трудный день.

Сразу после летнего солнцестояния темнело поздно, и бастайши работали от восхода до заката, разгружая корабли. Купцы и лоцманы, которые хотели оставаться в порту как можно меньше, то и дело подгоняли их.

Арнау вошел в дом Пере с переноской в руках, еле передвигая ноги. Восемь лиц повернулись в его сторону. Пере и Мариона расположились за столом рядом с мужчиной и женщиной. Жоан, мальчик и две девочки, которые сидели, прижавшись спиной к стене, смотрели на него с пола. Каждый был занят своей миской.