Саймон Скэрроу - Орел нападает. Орел и Волки

– Ты в порядке?

– Сейчас отдышусь.

Макрон кивнул, потом взглянул на поверженного Артакса, так и сжимавшего в мертвой руке складку царской туники. Тинкоммий повернулся и холодно встретил его взгляд.

– Что тут происходит?

– Артакс… – пробормотал Катон. – Он пытался убить Верику.

– Как царь? – крикнул Макрон Тинкоммию. – Жив?

– Жив. Пока, – кивнул Тинкоммий.

– Ну ни хрена себе! – выдохнул Макрон. – Что же теперь будет?

– Как старик? – сразу спросил Макрон. – Есть улучшения?

Катон, присев на скамью рядом с другом, покачал головой. Он только что вышел из царской спальни, где римский медик ухаживал за царем под бдительным присмотром Кадминия. Макрон пил местное пиво и старался хоть чуточку обсушиться возле тлеющих углей жаровни. День сегодня выдался долгим и трудным во всех отношениях.

Назад в Каллеву охотничий отряд с раненым государем спешил под проливным дождем. До города добрались к сумеркам, промокшие и дрожащие. Трибун Квинтилл приказал Катону и телохранителям отнести Верику в царские покои, тогда как Макрон стремглав помчался на базу за лекарем. Квинтилл велел ему также поднять по тревоге когорту Волков и усилить охрану римского лагеря, а заодно и всего периметра Каллевы – на тот случай, если кто-нибудь из недоброжелателей Верики решит воспользоваться весьма удобным моментом для смуты. Как только воины с наспех зажженными факелами разошлись по постам в ожидании новых вестей о царе, Макрон счел за лучшее присоединиться к Катону.

Пиршественный зал был заполнен людьми, толпившимися небольшими группами возле дощатых столов. Несколько телохранителей Верики несли караул у его личных покоев, обнажив мечи и пребывая в полной готовности отразить любую угрозу. Помещение полнилось шепотками и приглушенными голосами, все взоры то и дело обращались к входу в царскую спальню. Весть о ранении государя уже вышла за пределы его обиталища, распространилась по грязным городским переулкам, и все менее знатные жители Каллевы, вне зависимости от рода занятий и званий, тоже встревоженно ожидали каких-нибудь новостей.

Катон, в то время находившийся у царя, наблюдал, как медик удаляет кровь и грязь с раны на голове старика. Покончив с этим, лекарь шумно вздохнул, мягко прикоснулся к обесцвеченной коже под редкими волосами, а потом снова сел и кивнул командиру:

– Пока он жив и какое-то время протянет.

– А поправится ли? Каковы его шансы?

– Кто знает? С таким ранением он может с равным успехом или встать через несколько дней, или сойти в могилу.

– Понимаю, – пробормотал Катон. – Что ж, делай что можешь.

Царь лежал в постели, из-под наложенной на рану повязки выглядывало совсем бледное обострившееся лицо. Старик дышал, но грудь колыхалась так слабо, что он казался мертвее покойника.

– При любом изменении немедленно дай мне знать, – сказал Катон лекарю.

– Разумеется, командир.

Катон отступил от кровати, собираясь направиться к двери, выводящей в большой зал, но перед тем, как покинуть спальню, помедлил. Дверь в противоположной стене вела в палату приемов, и оттуда неслись разгоряченные голоса: там шло нестихающее обсуждение неслыханного доселе события и мер, какие до́лжно принять в связи с ним. Затем Квинтилл громогласно призвал всех к молчанию. Юношу так и подмывало подойти ближе, чтобы хоть что-то расслышать, но присутствие лекаря остановило его. Выйдя в большой зал, он увидел сидевшего на ближней лавке Макрона и поспешил подсесть к другу.

– Никаких, значит, улучшений? А что говорит хренов медик?

– Немногое, – ответил Катон, сознающий, что его появление из царской спальни приковало все взоры. – Артакс сильно ранил царя. Тот потерял много крови, но череп цел. Он может выжить.

– Лучше бы ему так и сделать, – буркнул Макрон, оглядывая помещение. – А то у меня есть ощущение, что кое-кто из собравшихся был бы лишь рад смене власти. Далеко не все нас тут жалуют.

– Ничего странного, – пожал плечами Катон. – Но думаю, они просто растеряны.

– Растеряны?

От удивления Макрон повысил голос, и многие лица, освещенные пляшущим пламенем развешанных по стенам факелов, повернулись к нему. Центурион придвинулся ближе к товарищу:

– Шайка растерянных кельтов? Ну надо же! Вот уж не чаял такого увидеть.

– Вряд ли их можно за это винить. Если царь умрет, они одним махом лишатся и его, и того наследника, которого он мог бы назвать. Взамен Артакса. Все может случиться, а имя преемника неизвестно. Советники Верики избирают кандидата в правители. Будем надеяться, что Квинтилл убедит их поддержать лояльного к римлянам человека.

– А где, кстати, он, наш лощеный трибун?

– Сейчас на совете, в палате приемов.

– Надо думать, распускает там перья?

– Вряд ли, – пробормотал Катон. – Перьями тут не возьмешь. Надеюсь, он не настолько туп, чтобы не понимать, чем чреваты последствия изменения отношений здешних жителей с Римом, и нагонит на атребатов достаточно страху, чтобы они проявили благоразумие. Для нашего и для общего блага.

Макрон помолчал, потом тихо спросил:

– Как думаешь, у него это выйдет?

– Кто знает?

– Есть ли соображения, кого они выберут?

– Тинкоммий, кажется, – кандидат очевидный, – ответил Катон после краткого размышления. – Или он, или Кадминий. Если совет склонится к миру с Римом.

– Я думаю так же, – кивнул Макрон. – Но, по мне, Кадминий получше.

– Кадминий? Не уверен, что мы хорошо его знаем.

– А ты считаешь, будто Тинкоммия видишь насквозь? – Макрон с вызовом покосился на друга. – Настолько, чтобы доверить ему свою жизнь? По мне, так нам вообще опрометчиво всецело полагаться тут на кого-то.

– По мне, тоже. – Катон запустил грязную пятерню в волосы и нахмурился. – Но мне все же кажется, если кому-то из них и можно верить, так только Тинкоммию.

– Нет. Я не согласен.

– Почему?

– Трудно сказать, – пожал плечами Макрон. – Просто есть чувство, что во всей этой заварухе с Артаксом что-то не так.

– С Артаксом? – фыркнул Катон. – Мне, например, всегда казалось, будто он что-то затевает, особенно после того, как я отделал его на плацу. Никогда ему не доверял… ни на кончик мизинца. И оказался, как видишь, прав.

– Здесь не поспоришь.

– Я, кстати, вообще понятия не имею, о чем думал Верика, когда провозгласил его своим наследником. Это было все равно что приговорить себя к смертной казни.

– Погоди, Катон, – покачал головой Макрон. – Ты сначала подумай. То, что совершил Артакс, совершенно бессмысленно. Верика стар, вряд ли он долго бы протянул. Почему бы Артаксу было просто не подождать своего часа?

– О, Макрон, ты ведь знаешь, каковы эти люди, – неприметным кивком указал Катон на расхаживавших по залу атребатов. – Они опрометчивы, нетерпеливы. Бьюсь об заклад: когда Артакс во время охоты заметил, что царь остался один, ему вдруг вошло в голову, что путь к трону можно и сократить. Нам повезло, что там оказался Тинкоммий.