Вольфганг Акунов - Сказание о наших готских предках

Моммзен указывал на то, что эта провинция, на которую чисто римские, италийские, литераторы смотрели, из-за «странной латыни испанцев», несколько свысока (и даже высмеивали испанских провинциалов в своих сатирах), стала еще при Юлиях-Клавдиях (Сенека, Лукан, Марциал, Квинтилиан), но особенно — в позднеимперский период, настоящим прибежищем римской образованности, поэзии, точных и гуманитарных наук. Да и сам Исидор, подобно целой плеяде своих не менее ученых современников, чьи имена ныне почти совершенно забыты, усердно заботился о поддержании римских культурных традиций и в условиях готского господства. Об этом не следует забывать, говоря о пышном расцвете арабской мусульманской культуры в Испании, затмившей собой все, что существовало в иберийском культурном пространстве до нее. Несомненно, сохранение вестготами римских культурных традиций сыграло немаловажную роль в расцвете арабской культуры именно на Пиренейском полуострове.

Из дальнейшего текста Исидора, который мы не будем здесь воспроизводить из-за нехватки места, однозначно явствует, что объединение Испании Реккаредом оказало самое благотворное влияние и на хозяйственную жизнь. Наслаждаясь благами наконец-то наступившего мира, народ перешел к решению более масштабных задач, не подчиненных первоочередной необходимости обеспечения пропитания, так долго определявшей жизнь вестготов. Теперь готы могли, к примеру, не думая только о хлебе насущном, заниматься на досуге коневодством. И готские породы лошадей вызывали восхищение во всех странах Экумены. Горное дело, почти заброшенное на протяжении многих поколений, возродилось. Да и развитие ремесел достигло новых высот. Готские ремесленники — от дубильщиков и красильщиков до гранильщиков драгоценных камней и ювелиров — не знали себе равных.

С учетом столь бурного развития ремесел странным представляется лишь заметное отставание вестготов в области архитектуры. Ну, не могли они похвастаться чем-то, сравнимым с архитектурными шедеврами современной им Италии — хотя бы Равенны или Рима.

А именно — готскими (а не готическими!) храмами, сочетающими в себе христианскую веру со свойственной германцам непреодолимой тягой к причудливой орнаментике, сформировавшейся под влиянием блестящей раннехристианской восточно-римской культуры. Толет должен был бы по праву иметь такой храм, в память о состоявшемся в этом городе объединительном соборе. Но VI в. и начало VII в. не ознаменовались возведением великих памятников церковной архитектуры на испанской земле. Впрочем, и от римских времен в Испании остались в основном прочные каменные мосты, а не роскошные палаты.

Кстати говоря, слово палаты (от латинского слова «палатиум», т. е. «дворец», «чертог») имеет не латинское, а греческое происхождение (palation). Наш старый знакомый Прокопий Кесарийский пишет об этом: «… царский дом римляне, подражая грекам, называют Палатием (имеется в виду Палатинский холм — Палатин — в Ветхом Риме на Тибре — В.А.) Поскольку некий Паллад, родом эллин, еще до взятия Трои поселился в этом месте и построил здесь замечательный дом, они стали называть это строение Палатием; Август, став автократором (самодержцем — В.А.), решил сделать его своим местопребыванием, и с того времени Палатием называют помещение, в котором пребывает царь» («Война с вандалами»). Но это так, к слову…

Тем не менее, в 575–600 гг. в Толете была построена церковь Спасителя (ныне — храм Эль Сальвадор в Толедо), чьи характерные подковообразные арки напоминают нам о готах, чьи фигурные колонны считаются древнейшим скульптурно-архитектурным памятником вестготской эпохи, свидетельством высокого искусства ваяния времен царя Реккареда. На одной из этих колонн сохранились скульптурные украшения в виде фигур святых. Лица на барельефах стесаны (возможно, сознательно сбиты мусульманскими завоевателями, непримиримыми к «идольским образам», «бутам»), однако фигуры, застывшие в наивно-молитвенных позах, еще хорошо различимы. Производя по-прежнему трогательное впечатление, несмотря на прошедшие с момента их создания безымянным ваятелем четырнадцать, если не все пятнадцать веков. В Мериде, древней Эмерите Августе, была найдена гораздо лучше сохранившаяся вестготская колонна с орнаментальным узором. Видимо, раздражавшим мавров меньше, чем рельефные лики святых. Поэтому она была сочтена достойной для украшения мавританской бани.

После смены на престоле целого ряда боровшихся с франкской экспансией и друг с другом вестготских царей, чье время правления было недолгим, даже если их жизнь не пресекалась ударом кинжала убийцы, при царях Реккаресвинде (653–672), Вамбе (672–680) и Эгике (687–701) строительная деятельность стала более активной. Не стоит упрекать их предшественников в том, что они тратили меньше времени и средств на строительство храмов. Ибо уже Реккаред всерьез занялся физическим воспитанием своего народа. Чтобы его готы в условиях наступившего мира не ослабли телом и духом, оставаясь хорошими воинами. Упоминая войны Реккареда с франками, римлянами и басками, Исидор Севильский считает необходимым подчеркнуть: «В этих случаях он действовал не ради войны, а чтобы упражнять своих людей, как это делается в состязаниях по борьбе». После Реккареда столь же большое внимание постоянным упражнениям своих подданных с оружием уделяли, прежде всего, два вестготских царя. Сисебут, или Сисебат (который, если верить Исидору, «был так милосерден в упоении победой, что на собственные деньги выкупил многих врагов, обреченных на рабство и переданных в качестве добычи войску»). И Свин(с)тила (именуемый Исидором «величайшим из всех» царей вестготов — «кроме воинской славы, у Свинтилы было много других истинно царских достоинств: вера, благоразумие, трудолюбие, глубокие познания в юридических делах и решительность в управлении; своей щедрости он был великодушен ко всем, и милосерден к бедным и нуждающимся»). На тот момент вестготский народ был еще вполне «готов к труду и обороне», не утратив своей природной и потомственной воинственности:

«В искусстве обращения с оружием они (вестготы — В.А.) достигли совершенства, и сражаются не только ударным оружием пешими, но и метательными копьями в конном строю» — подчеркивал Исидор, умерший в 636 г. и потому не бывший свидетелем того, что произошло потом. «Впрочем, они больше полагаются на неукротимый бег коней…Они очень любят упражняться в метании копий и в примерных боях; военным играм они предаются ежедневно. Единственным упражнением в военном искусстве, которому они еще не предавались, была война на море. Но после того как князь Сисебут был по милости небес призван на престол, они, благодаря его усилиям настолько усовершенствовали свои воинские навыки, что встречали неприятелей во всеоружии не только на суше, но и на море, и даже римские воины покорно служили им, подобно столь многим народам и всей Испании».