Артур Феличе - Багровый хамсин

Ко дню общего подсчета воинов новое войско оказалось таким незначительным, что даже сам неопытный в военном деле фараон не решился двинуться в поход.

— Надо ждать, — приказал он, — пока эти подлые земляные черви не будут выгнаны из болот, как непокорные козлы из зарослей папируса…

И «благой бог» начал ждать. В глубине души он был даже рад повороту дела, так как походная жизнь с ее опасностями, лишениями и неудобствами пугала его.

Царица гневалась на Пенроирита за то, что он не сумел уговорить ее сына покинуть Хсоу, и не допускала его в свои покои.

Пенроирит, чувствуя надвигавшуюся бурю междоусобной войны, снова, казалось, вернулся душой к своему второму отцу Нахтмину; они подолгу беседовали о средствах поддержать гибнущую власть юного владыки обеих стран.

Давно уже слова «обеих стран» говорились ими по привычке, по древнему дворцовому уставу. Весь Верхний Египет открыто не признавал власти Хсоисского фараона, выдвинув своего собственного правителя Стовратого Ипета.

— Пять веков назад, — говорил Нахтмину, — Ипет был столицей Долины, — он не может забыть своей былой славы… И близок тот день, когда он силой сорвет змею с головы «благого бога»…

В мозгу Пенроирита мелькали тревожные мысли. Он не верил больше в фараона, не верил и в план царицы завладеть троном хитростью. Царица была одинока в своих замыслах, вокруг нее не было людей, которые захотели бы поддержать ее в минуту смут, — властная Нефтис Менхопрури была нелюбима, как во дворце, так и в народе. «Неджесу» хорошо помнили о палочных ударах, которыми собирали с них подати в годы ее правления.

Скоро Хсоу будет как оазис среди бушующих песков хамсина. Кто поручится, что южные области не двинутся, действительно, на Та-Мери?.. Кто поручится, что грозный халдейский правитель, покоряющий один народ за другим, не захочет перейти пустыню и спуститься в обильную зерном житницу мира — Египет?.. Народ ненадежен. Если он и не протянет рук врагам-кочевникам, то верно уже охотно падет к ногам могучих «хеков» юга и признает в них исконных потомков Ра. Власть могли бы спасти крепкие могучие руки прежних воинственных властителей… Род фараонов выродился. В их божественной крови нет прежнего огня, — нужна новая, свежая кровь…

У Пенроирита зарождалась дерзкая мысль. Влюбленная царица — стареющая женщина — не раз намекала ему об этом; но разве мог он надеяться на ее слабьте, хоть и прекрасные руки?.. А предания о древних династиях подтверждали возможность его смелого плана. Разве не было случаев в истории Долины, что новая линия фараонов начиналась простым придворным?.. И если ему удастся довести свою игру до конца, он как в тисках сожмет весь Египет. Он переведет столицу в древний Мен-нефер — преддверие Та-Мери — могучую крепость, составит торговые договоры с соседними приморскими городами, расширит ввоз и вывоз товаров, выстроит новые оросительные укрепления и водохранилища и увеличит число домов пурпура, папируса, ткацких домов, горшечных, литейных, усилит отряды царских телохранителей и крепостные гарнизоны, а главное — заведет постоянное войско… Сокровища свои он будет тратить не на бесцельные громады пирамид и заупокойные храмы, а на поддержание своей земной власти!..

Пенроирит громко рассмеялся. Глаза его горели, голова была гордо закинута назад.

— Что с тобой, сын мой?.. — удивленно спросил его Нахтмину.

— Я нашел средство поддержать власть земного бога!.. — ответил загадочно писец.

Племянник Нугри Шерау, сын Сента, у которого поселилась Актис, бежал вместе с другими юношами своей деревни в дальние болота, чтобы не быть призванным в войска.

Семья боялась за его жизнь среди диких зверей болот Та-Мери.

— У Шерау отчаянная голова, — говорила старуха Нирбит, — мое сердце болит за него. В тростниках бродят стада «тобу», подстерегают «кемуры» и ехидны… Лучше уж он пошел бы открыто в Хсоу и стал воином, чем блуждать без приюта, без родных, без друзей, среди стольких чудовищ…

— Полно, Нирбит, — сердился Сент, — твои слова пресны, как песок… Звери не злее слуг «благого бога»… Вспомни, много ли пришло домой из рядов войск во времена покойного фараона, да хранит его владыка Аменти, Сокар-Озирис!..

Дни тянулись за днями среди однообразного тяжелого труда. Землепашцы надрывались, торопясь убрать остаток жатвы. Это был, правда, не прежний урожай былых годов, когда высокий, частый колос гнулся к земле, отягченный зерном.

— Великая Реннут и Непер прогневались на Долину… — говорил сокрушенно Сент, — по всей стране перестал родиться прежний хлеб… А чья в том вина?.. Разве наша?.. При хорошем управлении, твердят старые люди, Нил доходит до пустыни, а при плохом, как сейчас, сказать к примеру, — пустыня до Нила… Близок, видно, тот день, когда пески покроют все поля вплоть до самого берега…

— А нам разве не все равно — хороший или дурной урожай, — возражала Нирбит, — мы одинаково голодаем и не видим плодов своих рук…

— Ох, видно, Сет помрачил твой разум, — сердился на нее муж, — видно, ты сама не знаешь, что говоришь!..

— Я знаю одно, — огрызалась в свою очередь Нирбит. — что в стране Ра все может перемениться: и фараон, и главный бог, и столица, Нил может потечь медом, а песок родить воду, а вот судьба пахаря останется прежней…

— Что верно, то верно… — соглашался, наконец, Сент.

Актис, слушая изо дня в день эти причитания, скучала и чувствовала себя лишней обузой в семье. Она старалась, как могла, быть полезной: вязала снопы, собирала корни лотоса, срезала папирус, училась даже ткать, но непривычные к работе руки рвали пряжу, рассыпали снопы, теряли стебли папируса.

Ах, как тяжелы мокрые связки папируса, — как давят они плечи, как нестерпимо печет солнце; лучи его, словно огненные стрелы, жгут голову…

Походка Актис теперь уже не прежняя, — она носит в себе бремя. Ноги часто не слушаются ее, она задыхается и без сил падает на землю…

Но все это ничего. Она готова терпеть еще большие муки. Ведь скоро придет срок, когда тот, чье биение она слышит под сердцем, придет, чтобы вернуть ей утраченное счастье…

В редкие минуты отдыха она ложилась в узкой, длинной тени пальмы, подпирала лицо руками и смотрела в сторону юга. Там, далеко, за желто-серыми холмами песков, за бурой полосой, соединяющей голубое небо с пустыней, находился лагерь Нерхеба.

— Ах, как тяжелы твои цепи теперь, а как они были сладостны и легки еще так недавно…

— Нерхеб!.. Нерхеб!.. Нерхеб!..

Уже Месоре… Скоро начало наводнения… К первым дням его у нее должен родиться ребенок, и счастье снова вернется к ней… Так сказал мудрый херихеб Ири, которому она отдала золотое кольцо возлюбленного.