Аполлон Еропкин - Записки члена Государственной думы. Воспоминания. 1905-1928 [litres]

Самый простой случай: мой дом сожгли. Как могу я восстановить фактическое владение этим домом?

Для восстановления права собственности на отнятое у меня и уничтоженное имущество существуют особые правовые нормы вознаграждения убытков по нарушенному праву собственности.

Я уверен, что именно к этому вознаграждению убытков и сведется в конце концов все восстановление права собственности.

Перед нами массовое, стихийное явление, подобное тому, как война сметает на своем пути целый ряд имуществ. Впоследствии собственники этих уничтоженных имуществ получают вознаграждение за убытки за счет военной контрибуции или репараций.

С таким же стихийным нарушением частных прав имеем мы дело и в этом массовом уничтожении помещичьих хозяйств в России. Вознаграждение за убытки по нарушению этого права собственности также должно быть организовано в массе, наподобие контрибуции.

В Югославии, например, государством была выпущена особая государственная бумага: 2 ½-процентная рента<���…> [318]на 4½ миллиарда динаров номинала. Все дело было организовано следующим образом.

По заявлению частного лица определяли на месте сумму заявленных убытков, хотя бы и посредственных, например, нарушением торговли. По этому решению суда потерпевшему и выдавалась означенная рента на соответствующую сумму. Операция эта была проведена быстро и успешно и с формальной стороны была обставлена очень солидно, ибо этому государственному пассиву в четыре с половиной миллиарда динаров соответствовал госактив в виде немецких репараций, поступающих в гораздо большей цифре, в несколько раз превышающей эти четыре с половиной миллиарда.

Я останавливаюсь на этой операции, потому что она произошла у меня на глазах и я мог воочию убедиться, как легко и как быстро проведена она была в жизни. Привлечение к этому чисто финансовому делу судебных учреждений оказалось в высшей степени удачным, ибо придало всей этой операции характер беспристрастного и авторитетного решения суда.

В предстоящей земельной реформе в России необходимо разыскать такой госактив, который был бы справедлив и солиден. И мысль невольно обращается к той финансовой операции, которая уже знакома России еще со времени 1861 года, когда помещичьи земли отчуждались в пользу крестьян на началах так называемой выкупной операции: в то время помещикам за отчужденную у них землю государством были выданы выкупные ссуды. А крестьяне, получившие землю, обязаны были выплачивать государству выкупные платежи по известному плану амортизации. Впоследствии, в начале 1900-х годов граф Витте отменил эти выкупные платежи до срока окончательного погашения всей этой операции [319]. Но к этому времени государственный бюджет настолько возрос и окреп, что выкупные платежи составляли в нем слишком малую часть, и отмена этих платежей не имела большого значения для государственного бюджета.

С выкупными платежами было покончено раз и навсегда. Я думаю, что в настоящее время нет надобности возвращаться к такой форме земельного кредита, тем более что в России впоследствии применялась уже другая форма земельного кредита при посредстве Крестьянского земельного банка: помещики, продававшие землю крестьянам, получали закладные листы Крестьянского земельного банка, а крестьяне, покупавшие землю, обязывались платить ежегодные проценты Крестьянскому банку вплоть до окончательного погашения полученной ссуды, поступившей в руки помещика.

Обычная форма ипотечного кредита.

В основу такого Земельного банка должна быть положена частная земельная собственность, отнюдь не общинная и не общественная, без всякой круговой поруки и без переделов. Я уверен, что крестьяне, вкусившие на деле всю прелесть коммунистического рая, охотно перейдут на эту систему частного землевладения, когда каждый крестьянин приобретет землю в свою собственность, наследственную и неприкосновенную.

Таким образом, система государственного земельного кредита остается прежняя: Земельный банк выпускает свои закладные листы, продавец получает условленную сумму этими закладными листами, а покупатель получает землю и обязывается вносить в банк платежи за эту землю вплоть до окончательного погашения определенной ему ссуды из банка.

Единственное, что различает предстоящую операцию от обычных банковских ипотечных операций, – это отсутствие добровольного соглашения между сторонами, т. е. помещиком и крестьянином. Помещик уже согнан со своей земли, его право на землю уже нарушено, он имеет право иска, которое он и осуществляет в судебных учреждениях. По определению суда он получает из Государственного земельного банка на установленную сумму убытков закладные листы Земельного банка. Крестьянин, желающий приобрести землю в собственность, обращается в Государственный земельный банк. Банк производит оценку земли и назначает крестьянину ссуду, которая записывается за ним долгом с наложением запрещения на покупаемую землю впредь до окончательной его амортизации. Эти платежи покупателя и служат активом банка по выпущенным им закладным листам, план амортизации которых должен быть согласован с планом амортизации ссуд из банка.

По условиям денежного рынка должны быть назначены и проценты по закладным листам, чтобы биржевой их курс не падал так сильно, как это было, например, в Югославии с указанной выше рентой, при выпуске продававшейся на рынке за одну десятую часть своего номинала, по сто динаров за тысячный лист.

Мне представляется эта финансовая и земельная операция взаимно удовлетворяющей интересы обеих сторон: и крестьян, и помещиков. Крестьянин получит землю в собственность, в наследственную реальную собственность, а не какую-то отвлеченную, ни на что ему не нужную национализированную или социализированную землю, на которой он обязан работать как крепостной для прокормления города и советской бюрократии. Помещик взамен отобранного у него поместья получает достаточно крепкие государственные закладные листы, с процентом роста, дающим ему возможность существовать и достаточным для поддержания биржевого курса этих бумаг.

Практическое осуществление этой операции не встретит никаких препятствий, а, скорее, будет встречено населением с приветствием, ибо оно освободит земледельца от ненавистного ему ига национализации земли, гораздо больше тяжкого, чем крепостное право. Эту никому не принадлежавшую землю он охотно будет покупать, закреплять ее за собой в собственность на вечные времена. И тот процент роста, который будет брать с него банк, покажется ему ничтожным в сравнении с тем, что он сейчас платит советской власти.

Кому неизвестно, что советская власть существует исключительно на перепродаже крестьянского зерна, покупая его дешево и перепродавая втридорога. Если раньше разница между покупной и продажной ценой зерна колебалась между 10 и 20 копейками на пуд, то сейчас она превышает 1 рубль. Этот рубль идет, как говорится, на «издержки производства», а на самом деле на содержание аппарата советских экспериментов.