Александр Быков - Секретная должность агента Рейли

— На повестке дня важный вопрос, если мы остаемся в Вологде, и начнутся военные действия, где мы сможем надежно укрыться в случае опасности?

— Я ездил недавно в один монастырь за городом, там великолепные стены и башни XVII века. Плохо только то, что он велик. Для обороны такого пространства потребуется полк, — сказал Нуланс.

— В таком случае, чем Вам не нравится резиденция архиепископа? Она в центре города, защищена высокой стеной, в случае опасности это может служить надежным укрытием. К тому же резиденция более компактна, чем монастырь, — сделал предложение итальянский посланник маркиз де ла Торетта.

— Мы должны поручить нашим военным миссиям проработать этот вопрос, — предложил Френсис, — в любом случае, стены XVII века вряд ли спасут от современных пушек, и по этому поводу надо очень хорошо подумать.

— До прихода союзников надо будет продержаться всего несколько дней, у большевиков не будет ни времени, ни сил на осаду этой крепости, — возразил Нуланс.

— Они просто взорвут нас вместе со стенами во имя торжества идеи всемирной революции, — сказал сербский посланник Сполайкович, — я категорически против осадного сидения. Мы поставим себя в положение non grata и ничего не добьемся.

— В любом случае, последнее слово за военными миссиями, не будем отбирать у них хлеб, тем более, что офицеры давно мечтают о настоящем деле.

Вологда жила тревожным ожиданием грядущих перемен. Одни надеялись на быстрый захват города союзными войсками, другие полагали, что интервенты будут разгромлены, как только появятся в устье Северной Двины. Все следили за восстанием в Ярославле. Вологда была объявлена на военном положении. Наиболее боеспособные латышские части ушли из города на подмогу красным в Ярославль. В городе остались вспомогательные, мало к какой войне пригодные отряды, коммунистические дружины и ячейки, сотрудники ЧК и Советской ревизии Кедрова. Но этого было достаточно, чтобы нагнать на вологодского обывателя страх.

9 июля все главы дипломатических учреждений получили из наркомата по иностранным делам за подписью наркома Чичерина телеграммы, в которых им предлагалось для обеспечения собственной безопасности переехать в Москву.

— Как Вы это находите? — возбужденно спросил коллег Френсис.

— По-моему, это провокация, — ответил Нуланс, — нам в Вологде ровным счетом ничего не угрожает.

— Предлагаю оставить телеграммы без ответа, — сказал итальянец Торетта.

— Отчего же, надо ответить в той форме, как большевики этого заслуживают, — предложил серб Сполайкович.

— Обращаю внимание на один факт, господа. Сюда собирается представитель наркомата иностранных дел Радек, — сообщил Линдлей, — именно он и будет выдворять нас из Вологды.

— Посмотрим, как это ему удастся!

— Вы что-нибудь знаете об этом Радеке?

— Это большой друг Локкарта и приятель английского журналиста Рэнсома.

— Рэнсом? Это который приезжал в первый день с Роббинсом? Он пробыл несколько часов и отбыл назад.

— Он самый.

— Господин Линдлей, среди англичан подозрительно много людей, заразившихся бациллой большевизма.

— Не более, чем в других союзных странах.

— Господа прекратите пикироваться, давайте обсудим нашу коллективную стратегию в переговорах с Радеком.

— Мы говорим от лица всех, решение принимаем коллегиально. В Москву не едем ни при каких условиях. Ссылаемся на убийство Мирбаха, которому не смогли обеспечить безопасность.

— Но позвольте, есть разные обстоятельства. Нам, например, необходимо отправить в Москву экономическую миссию, и мы её отправим, — начал возражать Линдлей.

— Если Вы станете проводить с большевиками сепаратные переговоры, будет только хуже, — возразил Нуланс.

— Я должен выполнять установки правительства. Там ясно сказано, что экономическая миссия Уильяма Кларка должна попытаться заключить с большевиками торговое соглашение.

— Это попахивает предательством общих интересов.

— Ничуть, это торговля, бизнес. Кроме того, попытка нечего не означает. Вполне возможно, что с Кларком никто из большевиков не захочет разговаривать.

— А если они захотят и отдадут Вам в концессию к примеру полезные ископаемые Севера.

— Мы будем обсуждать условия.

— А почему только Вы? Наши бизнесмены тоже заинтересованы в торговле с русскими! — сказал Френсис.

— Вспомните еще меморандум Коула и аннулируйте все ваши телеграммы с требованием интервенции, — заметил Френсису Нуланс.

«Откуда он узнал про меморандум? — подумал американец, — Неужели в посольстве предатель, который докладывает обо всем французам?»

— Не бойтесь, господин Френсис, — словно зная, о чем тот думает, — сказал французский посол, — Вы сами мне рассказали о содержании этого меморандума и очень возмущались, что Ваш сотрудник осмелился иметь свое мнение в вопросах мировой политики.

— Серьёзно? — спросил американец, и вдруг сменил тему разговора. — Господа, мы ушли от основного вопроса. На повестке дня наша позиция на переговорах с представителем Ленина. Все остальные вопросы будем обсуждать после решения главного.

Пока в Вологде обсуждались тактические вопросы взаимодействия с большевиками, в Москве большевики чуть было этой власти не лишились.

С 6 по 9 июля левые эсеры имели все шансы для свержения большевиков. Они убили графа Мирбаха, парализовали работу V Съезда Советов, захватили в заложники председателя ВЧК Дзержинского. В центре Москвы поднял восстание отряд эсера Попова.

Еще немного, и власть большевиков должна была рухнуть. Но этого не произошло. Время было потеряно в дискуссиях и обсуждениях текущего момента. Верные большевикам части латышских стрелков восстановили порядок в столице, и к 9 июля с восставшими в Москве было покончено. Через день был убит главнокомандующий Восточным фронтом эсер Муравьев, поднявший восстание на вверенном ему участке фронта.

Нерешенной оставалась только одна задача — ярославский мятеж. Восставшие отчаянно сопротивлялись, но 21 июля вынуждены были капитулировать. Советская власть после двух недель кровопролитных боев не только удержалась в самом центре страны, но и получила моральное преимущество. Бывшие соратники, а теперь идейные противники большевизма левые эсеры были разгромлены.

Когда ситуация с подавлением восстания эсеров в Москве стала ясна, наркомат по иностранным делам направил в Вологду полномочного представителя Карла Радека, поставив ему задачу разрубить вологодский дипломатический узел.

В идеале Радек должен был привести с собой дипломатический корпус, в самом плохом случае — добиться его отъезда из Вологды, лишив удобного расположения и возможности влиять на ситуацию в центре страны.