Георгий Демидов - Оранжевый абажур : Три повести о тридцать седьмом

— Звание юриста, — продолжал Дед, — было почетно во все времена. Но особенно почетным оно стало теперь у нас. — И он повторил на свой лад то, что только что высказал предыдущий оратор. Ныне действующий основной Закон советского государства зиждется на двух принципах: «Салус попули — супрэма лэкс эсто» — «народное благо — высший закон». И другого вытекающего из первого и тесно с ним связанного принципа «хабеас корпус» [16] Хабеас корпус (Habeas Corpus Act) — акт, принят английским парламентом в 1679 обеспечивает права обвиняемого и устанавливает правила ареста. — «неприкосновенность личности». Именно он охраняет гражданина как личность от произвола лиц, склонных к увлечению властью, которой они облечены. Борьба за неукоснительное соблюдение «хабеас корпус» является одной из важнейших прерогатив советского юриста сталинской эпохи.

В свою старомодную фразеологию Дед умело вкладывал вполне современное содержание. Он объявил тождественными понятия гражданской морали советского человека и его революционного долга, отчетливо выразив мысль, горячо, но сбивчиво внушенную своему сыну покойной матерью Корнева. Выполняя повеления Закона, которому он служит, юрист обязан подавлять в себе все, что может помешать такому служению, — личные симпатии и антипатии. Когда дело идет о решении человеческой судьбы, недопустим даже намек на корыстные интересы и, если это необходимо, на соображения личной безопасности. Жестом римского сенатора, выбросив вперед руку, старый краснобай закончил свое выступление звонкой фразой:

— «Переат мундус — фиат юстиция!» — «Пусть гибнет мир, но законы должны торжествовать!»

Бурные аплодисменты присутствующих Дед слушал с тем выражением самодовольной физиономии, с каким их слушают на своих пышных юбилеях, привыкшие к поклонению публики знаменитые отставные актеры.

Он, конечно, не сказал, да и не мог сказать ничего нового, как не сказали и все другие выступавшие на собрании. Но это имело свой смысл. «Репетицио эст матэр студиорум» [17] Репетицио эст матэр студиорум (repetitio est mater studiorum) — повторение — мать учения (лат.) , — любил часто повторять все тот же Дед. Однако значение повторения, особенно если одно и то же постоянно повторяется множество раз самыми разными людьми, выходит далеко за рамки чисто педагогического приема. Оно становится социальным фактором, призванным подменить собой доказательность широко пропагандируемых понятий. Корнев уходил с собрания в приподнятом настроении. Его вера в высокое и действительное назначение его профессии была почти восстановлена.

В комиссии по распределению молодому юристу сказали, что от направления на периферию он избавлен, однако не удовлетворено и ходатайство кафедры правоведения об оставлении его при этой кафедре. Стране остро необходимы сейчас образованные юристы на практической работе. Поэтому товарищ Корнев направляется в распоряжение отдела кадров местной областной прокуратуры.

О таком направлении мечтали многие из выпускников Юридического. Большой город, работа рядом со старшими товарищами по профессии, близость той же «альма матер». Обрадовался ему и Корнев. Но явившись в прокуратуру и узнав, на какую должность назначен, он был изумлен и почти напуган. Ведь эта должность называлась в старину «инспектор по тюрьмам». Для нее нужен был не теоретический багаж, а скорее опыт тюремного надзирателя. А выпускник института и тюрьму-то видел разве что с улицы! Конечно, кому-то нужно вникать в условия содержания заключенных, выслушивать жалобы бесправных людей, защищать их от произвола тюремщиков. Но для чего тут высшее юридическое образование?

Начальник отдела кадров ответил ему, что вопрос о пересмотре его назначения может быть произведен только главным областным прокурором. Кандидата в тюремные инспектора принял хмурый, плохо выбритый усталый человек. На его протест против своей кандидатуры прокурор области ответил, что выпускники советских вузов не выбирают своих первых должностей, а назначаются на них. Должность же прокурора по надзору за местами заключения является обязательной в штате областной прокуратуры и не может оставаться не замещенной по чьей-то прихоти. Назначенный на эту должность юрист должен удовлетворять двум непременным условиям: иметь диплом об окончании высшей школы и состоять в партии. Корнев этим условиям удовлетворяет. Кто-нибудь постарше на это место был бы, возможно, предпочтительнее. Но, во-первых, партия и правительство делают сейчас ставку именно на молодых. А во-вторых, назначенный на должность прокурора по надзору сможет сам в этом убедиться, что она не потребует от него ни особого опыта, ни чрезмерных усилий. На лице молодого юриста отобразилось изумление — синекура? В такое время? Даже для начинающего юриста! Но возможно именно поэтому главный прокурор поспешил протянуть своему новому подчиненному руку, давая понять, что аудиенция окончена. Корнев вышел от него в состоянии тягостного недоумения.

Но уже через какую-нибудь пару дней это недоумение разъяснилось, сменившись не менее тягостным разочарованием. Первая настоящая должность в жизни Корнева оказалась практически номинальной. От занимающего ее обладателя институтского диплома требовалось только, чтобы тот делал вид, что постоянно чем-то занят. Он мог посещать колонии мелких правонарушителей, места заключения несовершеннолетних преступников, комнаты предварительного заключения при отделениях милиции. А вот настоящие тюрьмы, даже их отделения для уголовников, были теперь для работников прокуратуры, в том числе и прокурора по надзору за ними, как бы необъявленным «табу». Формально, конечно, никто их на посещение этих тюрем права не лишал. Но Корневу сразу же дали понять, что реализация такого права была бы сейчас недопустимой бестактностью по отношению к тем, кто непосредственно занимается чисткой страны от антисоциальных и контрреволюционных элементов. Разгром потенциальной «пятой колонны» ведется органами, облеченными величайшим доверием партии и правительства и самого Вождя. Пока эта кампания не будет закончена, вмешиваться в ее проведение никому не следует, достаточно соблюдения внешней формы. Поэтому не нужно открывать глаза слишком широко. Не видишь — не знаешь. А не знаешь — не обязан и реагировать, даже если что-нибудь происходит и не совсем так, как того требует закон. Лес рубят — щепки летят.

Эта логика трусливого невмешательства прокуратуры в работу органов НКВД и даже милиции, когда дело шло о массовом изъятии антисоциальных элементов, ошеломило начинающего юриста. Вот тебе и «Переат мундус»! А как же Конституция с ее законом об охране гражданских прав? Неужели несчастный Андрей Юровский был прав? И она не более чем красивая декларация? Тяжелые сомнения охватывали Корнева все глубже, одновременно становилась все более понятной и причина робости работников областной прокуратуры перед расположенным неподалеку тоже областным управлением Наркомата Внутренних дел. Большинство из них находились на своих нынешних должностях совсем недавно, многие не более полугода. Почти все они сменили на этих должностях тех, кто был арестован органами НКВД, которые в свою очередь нередко тоже были только-только назначены на места своих предшественников. По мере возрастания важности должностного поста чехарда смещения убыстрялась. За последний год нынешний областной прокурор, например, был третьим по счету «калифом на час», сидевшим в своем кресле.