Сандра Галланд - Страсти и скорби Жозефины Богарне

Он низко поклонился Бонапарту, затем — мне, выставив как бы для благословения два пальца правой руки. Я вспомнила, что прежде он был епископом.

— Мы ждали вашего прибытия, мадам генеральша. — Только его глаза и обнаруживали признаки жизни. Всякий раз, когда они останавливались на моем муже, в них появлялось раболепное почтение. Бонапарт, не обращая на нас внимания и сцепив руки за спиной, ястребиным взглядом осматривал собравшихся.

— Я поражена красотой убранства, — сказала я Талейрану и представила Гортензию, изящно присевшую в реверансе, а затем и Луи — тот поклонился.

— Я восхищен, — промычал Талейран.

Приехал драматург Арно и застенчиво поприветствовал нас. Бонапарт схватил его за руку:

— Проведите меня по залу, Арно. Если мы заведем разговор, никто не станет ко мне приставать.

Луи вызвался проводить Гортензию в бальный зал. Неожиданно я оказалась одна с Талейраном.

— На весь этот вечер, — сообщил он мне, — я буду вашим кавалером. Разве не так это делается в Италии? — Он улыбнулся, отчего его лицо стало страшным до невозможности. Музыканты начали настраивать инструменты. — Идемте, — позвал меня Талейран, — вы должны видеть моих сварливых танцоров. Увлеченные духом равенства, они настаивали, что, раз танцуют для нас, значит, и должны иметь честь сидеть с нами за одним столом. Мы пошли по залу, публика перед нами расступалась. Я держалась на некотором расстоянии от Талейрана, чтобы ненароком не попасть ему под ноги.

— И кто оказался победителем в этом споре?

— Победитель всегда я, мадам.

Раздались первые звуки оркестра.

— О, сейчас будут играть новый танец из Германии. Кажется, он называется «вальс».

Краешек тонких губ Талейрана покривился.

— Его танцуют парами, но так как в нем мужчина и женщина должны обнять друг друга, священники, конечно, пытаются этот танец запретить.

В бальном зале толпились музыканты и танцоры; мужчины стояли позади сидевших женщин, наблюдая за происходящим. Вальсировали, кружась, пары. В нише окна я увидела Гортензию — она показывала Луи движения вальса.

— Ах, вон Бонапарт, — заметила я мужа в дальнем конце зала.

— По моему скромному суждению, все пять директоров вместе не стоят и генеральского мизинца. Двадцать побед очень красят такого молодого человека. Генерал Бонапарт и есть республика. — Монотонная интонация министра совершенно не соответствовала смыслу его слов.

«Да», — кивала я, делая вид, что слушаю. Бонапарт направился к нам под руку с Арно. За ним следовала группа гостей.

«Как королевская свита», — подумала я, и на меня нашло оцепенение.

4 января 1798 года

— Куда прикажете, мадам? — спросил кучер, дотрагиваясь до шапки из овчины.

«Ему, наверное, нехорошо сегодня», — подумала я. Этой ночью, пока их хозяева были на балу, кучера и форейторы вовсю звенели стаканами.

— Улица Оноре, дом сто, — сказала я Антонину, взглянув на карточку с адресом «Боден компани». Бонапарту я сказала, что поеду проведать Терезу, что отчасти соответствовало истине. Сначала я отправилась на улицу Оноре, собираясь затем навестить подругу.

Дубовую дверь мне открыл дворецкий во фраке. Меня провели в салон таких огромных размеров, что для его обогрева требовалось два камина. В эркере стоял письменный стол с многочисленными папками и счетами.

Послышался равномерный стук деревянной ноги.

— Мадам Бонапарт? — Гуго Боден был младше своего брата, но такой же круглый и даже еще более розовый. Он подергал за шнур колокольчика. — Позовите капитана Шарля, — сказал он дворецкому и подтолкнул ко мне стул со спинкой в форме рыцарского щита. — Я ждал вашего прихода, мадам. Это честь для нас. Ваш супруг действует на народ как заряд электричества — сила его воли разжигает в людях способность действовать.

Он опустился на темно-красную софу; его деревянная нога торчала в сторону, как весло лодки.

— Вчера, как мне сказали, устроили большое празднество в его честь. Даже мы, плебеи, которых не пригласили, были, как говорят англичане, чрезвычайно возбуждены этим событием.

— Да, праздник получился замечательный. — Не каждый день теперь проходят балы в старорежимном духе: с оркестром в полном составе, танцорами и ужином. — И очень умно организован. Министр иностранных дел превратил свой дом в оперные кулисы.

— Мне говорили, что там исполнялся танец, который духовенство намеревается запретить. Уолльс? Нет, вальс!

Где-то в глубинах дома залаяла собака.

— Капитан велел передать вам, что он сейчас будет, — объявил дворецкий.

В тот же миг, застегивая верхнюю пуговицу белого аттилы [100] Военный мундир, созданный по образу венгерской национальной одежды. Золотые шнуры пришивались только на офицерские мундиры. с золотыми шнурами, вошел и сам капитан.

— Мадам Бонапарт, надеюсь, ваш визит означает…

— Пока не знаю, — призналась я. — Мы с адвокатом внимательно прочитали контракт и, учитывая размер инвестиций, боюсь, не…

Гуго поднял руки:

— Прежде чем вы продолжите, мадам, вам следует знать, что мы готовы поднять вашу долю до двенадцати процентов.

Они ее удвоили.

— Благодарю вас за предложение, гражданин Боден, но, боюсь, мне требуется по меньшей мере пятнадцать.

— Договорились, — согласился Гуго.

Договорились? Я посмотрела на одного, потом на другого. Затем улыбнулась капитану и сказала:

— Капитан Шарль, выходит, мы теперь компаньоны.

— Ура! — воскликнул Гуго в порыве. Мы выпили за успех предприятия по стопке шартреза.

Позже, уже возвращаясь в карете, я смеялась, вспоминая свою сиюминутную смелость. Пятнадцать процентов — небольшое состояние, в котором я остро нуждалась.

Тереза, узнав, пришла в восторг.

— Неужели вы действительно будете партнером в компании, осуществляющей военные поставки? Это так смело! Вы — единственная из знакомых мне женщин, кто отважился на это.

— Но ведь это вы посоветовали мне этим заняться.

— Просто не могу поверить! Будете загребать миллионы!

— Скорее, брать миллионы в долг.

6 января

— Это большая сумма, — предостерегла я Барраса. Кожаное кресло подо мной скрипнуло. — Четыреста тысяч…

Я осознавала, что быстро моргаю при этом: раз, два, три раза подряд.

Баррас прислонился к спинке кресла, рассматривая ногти. Затем улыбнулся:

— Добро пожаловать в мир больших финансов!

То есть крупных долгов и объемных доходов…

8 января

— Какая-то негритянка требует встречи с вами, — сообщила Лизетт. — Я велела ей идти к черному ходу, но она стоит у парадной двери.

Повозившись с оконным шпингалетом, я выглянула наружу. Во дворе стояла высокая пожилая женщина с темной кожей. Она ежилась от холода под старым шерстяным плащом, надетом поверх длинного платья калипсо.