Сандра Галланд - Страсти и скорби Жозефины Богарне

— Баррас, скажите, пожалуйста: читали ли вы заметку о «Боден компани» в…

— В «Ла-Фе-де-Жур»? Ах да, недавний скандальчик… Законодательный совет возмущен, разумеется, и требует расследования. — Он поднял вверх руки, как бы сдаваясь. — Они просто умирают от желания повесить эту историю на меня. Сидим тут, как на бочке с порохом.

В дверях появился Бото, секретарь Барраса.

— К вам еще одна делегация, директор.

— Это уже третья за сегодня. — Баррас взял меня за локоть и повел к двери.

— Поль, что происходит?

Он поцеловал меня в обе щеки.

— Очередной государственный переворот, бескровная революция. — Помахав рукой, он исчез, в просторном зале эхо гулко повторило: «Переворот… переворот… переворот…»

— Что же, он ничего не может поделать? — спросил капитан Шарль, не отрывая взгляда от шести шаров, которыми жонглировал.

— У меня даже не было возможности спросить. Положение… напряженное. «Боден компани» — последнее, с чем он хотел бы сейчас связываться. Может быть, как-нибудь потом…

— Потом будет поздно, — сказал капитан, позволив шарам упасть и раскатиться.

21 июня

С тяжелым сердцем я написала Баррасу, умоляя защитить интересы «Боден компани».

29 июня

Мы с Мими работали в огороде, когда в ворота въехал наемный фиакр, заставивший меня оглянуться и встать.

— Кто бы это мог быть?

— По-моему, тот забавный человек, — сказала Мими, зрение у которой лучше моего.

Капитан Шарль? Я развязала фартук.

— И кажется, с ним целая свора собак, — заметила Мими.

— Нас выставили, — объяснил капитан, в то время как носильщик обирал собачью шерсть с его охотничьей куртки. Ищейка и пятнистая собака высовывали влажные черные носы из окна кареты, принюхиваясь. Судя по лаю, капитан привез всех своих питомцев.

— Из-за расследования? — Правительственные выплаты «Боден компани» были приостановлены до завершения расследования.

Капитан кивнул.

— Все документы — в надежном месте, но что касается собак… я понимаю, что прошу слишком многого, но…

Опасаясь последствий, я хотела было отказать. Но потом спросила себя: как можно не помочь другу в столь бедственном положении? Если бы не капитан Шарль, не видать бы мне Мальмезона. И кто узнает, что он побывал здесь? Я живу уединенно.

— В фермерском доме комнаты пустуют, — сказала я. — Дочь приезжает только на выходные. Слугам я объясню, что вы мой счетовод.

Пожалуй, я и в самом деле воспользуюсь его помощью в делах.

— Лишь ненадолго, — заверил меня капитан, распахнул дверь кареты и отступил на шаг, пропуская мимо громко лающих собак.

7 июля, Париж

Хотя контракт «Боден компани» по-прежнему подлежит пересмотру, уже стало ясно, что обвинять нас ни в чем не собираются.

— Это самое большее, чего я мог добиться, — объяснил Баррас. Он кажется отстраненным и уставшим. Хоть и собиралась, я не осмелилась просить его о новой ссуде.

10 июля

Ну и ночь! Все вверх ногами. С чего же начать? Кажется неминуемым, что мы с капитаном станем… ну, может быть, я заблуждаюсь!

Началось с того, что я пригласила его попробовать первую бутылку нашего мальмезонского вина. В конце концов, был повод: расследование прекращено, «Боден компани» уцелеет. Кроме того, повариха прекрасно приготовила фазанов, которых любезно подарил мне сосед, и те требовали красного вина.

После первой же бутылки стало ясно, что вино дозрело. Мы с капитаном сидели в комнате для игр, где я только что выиграла у него в нарды [113] В нарды изначально играли на металлической коробке, в которой они хранились; эта шумная игра считалась идеальной для мужчин, желающих поговорить с глазу на глаз с замужней дамой, не вызывая подозрений. Во время игры их трудно было подслушать. (трижды подряд!). Мы положили ноги в чулках на большую кожаную подушку и стали разговаривать: о его семье и ее нуждах; о его мечте завести ферму и разводить лошадей. Я спросила его, отчего он никогда не был женат.

— Женщина, которую я люблю, известна, — признался он.

— Не скажете мне, кто это? — спросила я, вспоминая слухи, ходившие о капитане.

Я взяла рюмку с вином за ножку, посмотрела на моего друга и, глядя ему в глаза, опорожнила ее. Это старомодный ритуал. Сомневаюсь, что он знал о нем, ведь он так молод. Но он последовал моему примеру. Я наклонилась и снова наполнила его рюмку, сознавая, что позволяю ему заглянуть в вырез моего платья.

— Я дам вам намек, — сказал он, потом вдруг встал и склонился, опираясь руками о подлокотники моего кресла. В его дыхании угадывался сладковатый аромат фисташек. Прежде чем я успела ему помешать, он прикоснулся своими губами к моим, и я почувствовала его язык — мягкий, ищущий. Я отпрянула.

— Зачем вы это сделали? — Признаюсь, я не понарошку была потрясена его пылом, так как всегда считала капитана «безопасным» в этом смысле.

Капитан Шарль сел на корточки.

— «Зачем?» — не тот вопрос, который обычно задают дамы, когда их целуют. — Он поднялся на ноги и оправил сюртук, стараясь скрыть волнение. Я отвернулась, краска залила мне щеки.

«Вероятно, мне стоит завести любовника?» — подумала я, вообразив своего мужа в чужих объятиях. Но станет ли таким любовником забавный маленький капитан Шарль?

Ночь выдалась туманная. Я осторожно ступала, опираясь на руку капитана Шарля. Мы оба хихикали, как школьники, спотыкаясь в темноте, вздрагивая при каждом шорохе. Вдруг послышалось фырканье и рычание; я замерла, цепенея от страха.

— Это храпит мой слуга, — прошептал капитан, следуя со мной по узкой тропинке к старому фермерскому дому. За стеной залаяли две собаки.

— Тихо! — шикнул капитан в открытое окно.

Я положила руку ему на плечо, чтобы не шататься. Он икнул, и я повалилась на стену, стараясь не захохотать. Помню, подумала, что сильно возбуждена и впоследствии пожалею о том, что сейчас произойдет.

Капитан Шарль открыл скрипучую дверь в свою спальню. Пахло собаками. Он зажег фонарь и, спотыкаясь, начал бродить по комнате, что-то прибирая. Потом накрыл кровать полотном.

— Вот. — Он поцеловал меня и притянул к себе. — Пожалуйста, не передумайте, — прошептал он, чувствуя, что это вполне возможно. Он потянул за шнурки моего корсажа, его губы и язык искали меня, на грудь легли его пальцы. Не выдержав, я застонала, и мы упали на кровать.

Он встал, чтобы развязать панталоны, снял их и потянул за кальсоны. Я застенчиво отвернулась. Он сделал шаг к кровати и, видимо, потерял равновесие, ибо начал скакать по комнате на одной ноге: другая застряла в кальсонах. Свет единственного фонаря выхватывал из темноты обнаженные ягодицы и довольно большое, подпрыгивавшее в разные стороны «достоинство».

Тут я — ничего не могла с собой поделать — все же рассмеялась. Затявкали собаки. Капитан Шарль подтянул кальсоны и сбежал по лестнице успокоить своих питомцев. Когда он вернулся, я сидела скрестив ноги на кровати, вытирая платком щеки. И все еще смеялась, но уже не как прежде: бока у меня болели.