Владислав Романов - Нефертити

Уже рассвело, когда, приняв твёрдое решение, Вартруум отправился на поиски гнусного обманщика, но сумел сделать лишь несколько шагов. Послышался лёгкий свист, оракул оглянулся, и тяжёлый бумеранг ударил его точно в лоб. Прорицатель замертво упал на землю.

Нападавший подошёл, наклонился над ним, провёл ладонью над его лицом.

— Ну что, утихомирился? — усмехнулся незнакомец.

Азылык заснул уже под утро, когда почувствовал, что опасность отошла и ненавистный ему хетт по непонятным ещё причинам неожиданно оставил свои попытки захватить кассита и на время затаился. Если говорить откровенно, то оракул, не сумев проникнуть в сознание Вартруума, немного испугался. Судя по всему, недоумок лишь прикидывался таковым и копил силы, чтобы сразиться с Азылыком, победить его и занять место первого прорицателя в Хатти. И неплохо подготовился к решающему поединку, приготовив, видимо, ещё немало сюрпризов и рассчитывая на победу. Вот только что помешало?

Кассит ещё ломал голову, пытаясь разгадать эту тайну, как она вдруг открылась сама собой. К нему в гости неожиданно пришёл Саим, принеся в подарок четыре кувшина сладкого вина с берегов Средиземноморья и, расспросив о здоровье, вдруг повинился во всём: в том, что приютил несчастного Вартруума, доверившись письму Озри, и не распознал сразу его преступных планов.

— Гость — посланник бога, вы знаете, уважаемый Азылык, эту заповедь, я не мог её нарушить, тем более, когда приходит человек от моего родственника! Я готов был исполнять любую его прихоть, но когда мои слуги поведали мне, что задумал этот страшный человек, — а он привёл их к вашему дому, приказал перелезть через забор и похитить вас, — тут я обрушил на него весь свой гнев и немедля прогнал его из моего дома! — гневно сверкнув очами, проговорил Саим.

— Так вы с ним этой ночью приходили ко мне? — удивился оракул.

— Я? Нет! Слуги пошли с ним, но, увидев ваш дом и поняв, против кого замыслил своё зло дерзкий хетт, они тотчас вернулись домой и во всём мне повинились! Я ничего не знал, а то бы остановил их тотчас же!

Саим дал знак Сейбу, тот наполнил чаши вином, купец достал свои лепёшки, круги овечьего сыра, разломил их и поклонился Азылыку.

— Откушай моего хлеба и сыра, выпей моего вина и не держи вину на слугу твоего, который невольно чуть не содеял великое зло против тебя! — вымолвил купец.

Они выпили душистого сладкого вина, съели по лепёшке и куску ароматного сыра. Азылык принял покаяние купца и заверил, что не держит на него обиды.

— Вот ведь как иногда бывает! — всё ещё вздыхал Саим. — Меня точно молния пронзила, когда я услышал от слуг это известие. В первое мгновение даже не поверил! Но когда этот ничтожный хетт подтвердил своё намерение, да ещё смел объявить, что вы, досточтимый Азылык, являетесь чуть ли не кровным врагом царя Суппилулиумы, чьё повеление он исполняет, тут уж я так возмутился, что готов был собственными руками задушить негодяя!

«Вот и надо было это сделать!» — проворчал про себя оракул.

— Что вы сказали? — точно не расслышав, переспросил Саим, прикладывая ладонь к уху.

— Нет-нет, ничего! Я тоже дорожу вашим дружеским расположением ко мне и рад, что вы прогнали этого недоумка! — давая, знак Сейбу, заулыбался купец.

Они снова пригубили чаши.

— А чем вы так досадили кровожадному вождю хеттов, что он жаждет вашей головы? — полюбопытствовал Саим.

— Тут какая-то жуткая ошибка, — сотворив невероятно удивлённое лицо, проговорил Азылык. — Я бы очень хотел побеседовать с вашим гостем и, думаю, всё бы прояснилось.

— Я тоже этому не поверил! — изумился купец. — Потому что давно знаю вас как добрейшего человека, который и мухи не обидит! Я верно говорю?

— Конечно! Как я могу стать кровным врагом могущественного государя, за спиной которого сильное войско? Несусветная глупость! — рассмеялся кассит.

— Действительно, как? — засмеялся Саим. — Вы с нашим дорогим и великим Илией — иудеи, а они — хетты! Где Палестина и где Хатти, я спрашиваю? Где?

— Да, где? — посуровел лицом оракул.

— Вот! Я сразу же понял, что этот Вартруум малость того! — прошептал купец и выразительно постучал по своей голове. — Больше того, он назвался купцом...

— Кто назвался? — не понял прорицатель, с трудом вникая в смысл речей гостя.

— Как это кто? Он, Вартруум!

— Вартруум купец? — поморщился Азылык.

— Да, торговец мукой, и приехал её закупать у нас! Я даже хотел тебя просить помочь ему!

— Помочь ему?! — неожиданно засмеялся кассит.

— А что тут такого? — не понял Саим.

— Вартруум приехал меня убить, а ты хотел ему помочь! — будучи не в силах прервать смех, выкрикнул оракул.

Купец несколько мгновений соображал и только потом тоже рассмеялся.

— Да, вот бы насмешил всех! Но я-то, я хорош! — вздохнул Саим. — Торговец приехал покупать у нас муку, но ни разу не спросил о ценах на неё! Разве не подозрительно?

— Даже очень подозрительно! — горячо поддержал гостя Азылык. — Верить такому человеку было нельзя!

— Правильно! — твёрдо сказал Саим.

У купца слёзы блеснули на глазах. Он снова стал ругать себя за непростительную доверчивость, ибо мог сразу же распознать ужасного негодяя. Азылык, схватив руку Саима, начал его утешать, рассказывать о доброй и щедрой душе купца, которая искупает многое. Сейбу слушал все эти разговоры с бесстрастным лицом, откликаясь лишь на знаки хозяина, который заставлял его наполнять постоянно пустующие чаши. Неизвестно, чем бы закончились эти сердечные излияния, но прибежал слуга купца, известивший, что к нему пожаловали торговые гости из Палестины.

— Вот опять! — гневно воскликнул оракул. — Где они?!

— Они у ворот стоят. Как гуси, гогоча на своём тарабарском языке, они увязались за мной, хоть я и велел им дождаться господина у нас во дворе, но они точно не в себе! — сердито ответил слуга.

— Сколько их?

— Да этих бродяг пятеро! — возмутился слуга. — И все они сказываются сыновьями некоего ханаанина Иафета из Палестины, а последний якобы привечал господина моего, — доложил слуга.

— Кто меня привечал? — на мгновение задремав и очнувшись, нахмурился Саим. — Это ещё что такое?! Я быстро разберусь с этими бродягами! Хватит меня обманывать!

Он стал было подниматься, но Азылык, тотчас отрезвев, снова усадил купца.

— Одного гостя мы уже проморгали, — насторожился оракул. — Других не упустим! Пусть старший из братьев зайдёт сюда!

— Пусть войдёт! — грозно потребовал Саим.

Слуга ушёл и через минуту привёл старшего — невысокого, с худым лицом, остроносого ханаанина. Голова и шея его были покрыты платком, а всё тело до пят завёрнуто в тонкую ярко-зелёную холстину. Рыжая курчавая бородка закрывала пол-лица, и у египтян, вообще не носивших бороды, она вызывала несомненный интерес. Пришедший был немолод. Глубокие морщины прорезали его тёмную загорелую кожу, и лишь светло-голубые глаза горели, как две звезды. Путник, увидев двух почтенных господ, сидящих за низеньким столом, уставленным чашами с вином, низко поклонился, потом сделал шаг по направлению к Саиму и отвесил ещё один поклон.