Михаил Гараз - Под знаком змеи

Присев на одно колено, девушка рисовала на песке прутиком. С высоты хорошо были видны контуры лошади в безумной скачке.

Сердце охотника забилось учащенно от неведомого прежде волнения. Чувство стыда и юношеской робости приковало его к скале.

Вскоре девушка поднялась на ноги. Красота и изящество ее тела снова поразили его. Он теснее прильнул к своей каменной плите, на которой ночью отогревались змеи. Плита была горячая, и он взмок; кровь стучала у него в висках.

Девушка вновь присела на колено — по другую сторону от рисунка. Рука, державшая прутик, взлетала вверх и легко опускалась.

Лошадь была еще без головы. Девушка перепрыгнула через линии ее передних ног и снова склонилась над рисунком. Вот уже грива развевается на ветру. А вот и морда коня, вытянутая вперед и чуть в сторону, будто конь хочет схватить зубами невидимого врага.

Девушка продолжала трудиться, не подозревая, что кто-то следит за ней пристальным взглядом.

Глаза охотника между тем горели, не в силах оторваться от завораживающего зрелища. Рисунок на песке бередил в нем новые странные чувства. Он молился богине Бендис, чтобы она продлила эти мгновения, наполнявшие сердце каким-то восторгом.

Созвездие Льва уже уступило место знаку Девы. Земля дремала в сладкой полуденной истоме. Ни дуновения ветра, ни облачка на небе — вся долина была полна какого-то чародейства. Тирас блестел, как гигантская змея. Птицы в тростнике утихли. Из-за земляного вала поднимались вверх струйки дыма.

Вдруг над скалой пронеслась размашистая тень. Ягнятник-бородач! Алученте вскочил на ноги и, вытащив лук и стрелу, прицелился. Сильно натянув тетиву, он выпустил стрелу. Бородач забился, заметался и, потеряв равновесие, упал на полоску песка за спиной девушки.

Она вскрикнула и резко выпрямилась. Увидев поверженную птицу, повернула голову и посмотрела на скалу. Там стоял стройный юноша с луком в руках и улыбался ей.

Девушка кинулась в реку, размахивая руками и поднимая брызги во все стороны. Когда вода дошла ей до пояса, она протянула вперед руки и, извиваясь, как рыба, нырнула.

Алученте увидел ее вновь уже на том берегу. Он удивился сноровке, с какой она плавала под водой. Подхватив одежду, блеснувшую на солнце, незнакомка скрылась за высоким тростником. Вскоре она вновь появилась, теперь уже одетая. Девушка смотрела в сторону охотника. Он сделал ей знак рукой, приглашая вернуться, но она направилась к новому селению.

Алученте остался на скале, чтобы посмотреть, в какую хижину она войдет. Он не отводил глаз от другого берега, не замечал даже, что солнце вовсю жарит спину. Однако девушка будто сквозь землю провалилась.

Алученте спустился на полоску песка. Птица была мертва. Он взял ее за крылья и швырнул далеко на середину реки. Потом увидел на сыром песке следы от ног девушки. Сердце его сжалось от чувства потери. Радость и волшебство этого дня разметались, как пух одуванчика. Его печалило все — река, следы на песке и этот конь, который несся вскачь и вдруг застыл, будто околдованный кем-то…

Желтая свеча лета таяла, укорачиваясь с каждым днем. Плоды земли полнились соком и румянились. Злаки клонили свои тяжелые, полные семян, колосья. Птицы вывели птенцов и теперь низко летали огромными косяками. Лани появлялись на опушках леса, большие и гладкие.

Алученте тосковал. Ему почудился было проблеск любви в жесте пастушки, подарившей ему головку сыра. Но на тот зов он не пошел, носил в душе ее облик, расцветив его юношескими мечтаниями.

Сейчас по размытому временем изображению всходили побеги другого, жгучего чувства.

— Я жду тебя! Глаза мои прикованы к твоему берегу, — шептал он, сидя на белом камне, поросшем цветущим вереском. — Вокруг меня бродит горькая кручина…

Алученте вглядывался, щурясь, в тростник, полный света.

— Знаю, что ты вернешься, — еще красивее, чем ушла, — твердил он, как заклинание. — Я жду. Ты должна закончить свой рисунок на песке, пририсовать летящие стрелы рядом с крылатым конем…

В душе молодого охотника пустила свои ростки любовь. Даже когда он уходил на охоту, в глазах его трепетал и переливался на солнце зеленый тростник, к которому она бежала.

Однажды в полдень, когда земля была в легкой дымке от летящих по ветру семян, судьба смилостивилась над ним. На том берегу показалась знакомая фигурка. Он в тот же миг поднялся во весь рост и сделал ей знак рукой, зовя продолжить работу: конь ждал ее, вскинув передние ноги в скачке. Она покачала головой, давая понять, что не придет.

Прошло еще несколько дней. Она появлялась и исчезала, заставляя его страдать.

Тогда ему в голову пришла мысль. Оторвав стебелек с цветочками вереска, он привязал его травинками к одной из своих стрел и послал на противоположный берег.

В первое мгновение девушка испугалась, отступила в тростник. Но любопытство пересилило страх — и она подобрала стрелу с веточкой. Подошла ближе к воде, поднимая стрелу вверх и показывая, что поймала подарок. Алученте улыбнулся и снова позвал ее к себе. В тот вечер они искупались, каждый у своего берега. Потом девушка взяла стрелу, поклонилась заходу солнца, а может, охотнику, и пошла к хижинам.

На другой день Алученте вновь увидел ее на том же месте. Он спустился со скалы и поискал вокруг какой-нибудь цветок, но не нашел. Раздосадованный, снял одежду и пошел к реке, решив переплыть ее. Но девушка убежала.

Так он провел неделю: то охотился, то бежал стремглав на поворот реки, где она появлялась, дразня его, а потом исчезала.

Однажды он нашел два цветка бессмертника и отправил их тем же способом. На этот раз она не испугалась. Алученте пустился к ней вплавь. Девушка не сдвинулась с места, наоборот, весело смеялась: видно, этот парень — неважный пловец, вода попадала ему в уши, в нос, и он громко фыркал. В конце концов он повернул назад.

Девушка еще посмеялась над ним и ушла.

В полдень следующего дня Алученте застыл на месте от радости: она входила в реку. Когда вода дошла ей до пояса, легко сняла рубашку через голову и поплыла, держа ее в приподнятой руке. Ближе к песчаной полоске она оделась, не выходя из воды, и подошла к рисунку на песке.

Алученте был заворожен: девушек красивее он не видел. Ее простая домотканая рубашка была прошита у рукавов и ворота красной нитью, что придавало ей особую прелесть. Волосы цвета овса падали на плечи, и от них исходил пар.

Видя, что он стоит точно прикованный, она крикнула ему с усмешкой:

— Ну, я пришла, охотник! Что ты хотел мне сказать?

— Первое: почему ты смеялась надо мной? Потому что я плохо плаваю, да?

— Еще бы не смеяться! Торчишь целый день на берегу, а плавать не умеешь!

— Ты думаешь, не умею? А может, я притворялся, чтобы посмешить тебя?