Михаил Гараз - Под знаком змеи

Он рассказал ей, как похвастался однажды сестре, что принесет с охоты трех перепелок, и не принес; зато нашел этот красивый камень.

— Надо бы показаться твоим родителям, — сказала она вдруг, задумавшись. — Мы провели уже много дней вместе.

Охотник поцеловал ее, выражая свою радость и согласие. Он сплел венок из листьев и поздних бессмертников и надел ей на голову, проговорив:

— Под этим солнцем, на этой земле, Роместа, избранница моя, пусть охраняет тебя богиня Бендис.

Она сплела такой же венок и надела ему на голову почти с теми же словами:

— Под этим солнцем, на этой земле, Алученте, избранник мой, да будет над тобой покровительство всесильного Марса Гривидиуса.

И они пошли к хижине в Яла-чоле — Алученте впереди, девушка позади. Пройдя между ивами, вышли на поляну. Перед ними змеилась тропинка, поднимавшаяся на плато. Овцы паслись за ивняком.

На краю поляны Роместа остановилась, и Алученте шепнул ей что-то на ухо.

Басчейле и Ептала не знали, что и подумать. Это сон или явь? Их мальчик держал за руку девушку, тоненькую как тростиночка, которая была одета в рубашку, прошитую красной нитью у горла и рукавов. У обоих на голове венки из листьев и цветов…

— Кто эта девушка? — повернулась Ептала к дочери; та хитро улыбнулась.

— Спроси ее, она сама тебе скажет. — Мирица убежала в хижину.

— О богиня Бендис, каких непослушных детей ты мне дала! — вздохнула женщина.

Молодые остановились перед хижиной.

— Это мои родители, — сказал Алученте. — Мама Ептала и отец Басчейле. — Девушка склонила перед ними голову; они между тем мерили ее взглядом, не произнося ни слова.

Их молчание смущало ее. Она постояла в нерешительности, не зная, что сказать. И вдруг ей стало стыдно: по старинному обычаю полагалось, чтобы девушка ждала, пока придет жених и договорится с ее родителями о цене. Ни она, ни Алученте не подумали об этом, им было достаточно того, что они любили и не мыслили жизни друг без друга.

— Милая девушка, — не знаю, как тебя зовут, — войди в наше скромное жилище, — произнесла наконец Ептала. — Ты, наверное, устала с дороги.

— Меня зовут Роместа, — ответила девушка и поклонилась ей снова.

На пороге дома показалась Мирица.

— Входи, входи, Роместа, — сказала она ласково и взяла ее за руку.

Если в первое мгновение девушка растерялась, то сейчас приходила в себя. В словах двух женщин она почувствовала участие и теплоту, которых ей столько времени недоставало.

Дедушка Артила был добрым и понимающим, но дедушка есть дедушка, — ей не хватало материнского, женского тепла. «Бедная мама! Где ты сейчас? Может быть, томишься где-то в рабстве, а может, и в живых уже тебя нет, — думала она. — Сколько лет и зим прошло с тех пор…»

Когда Роместа вошла в хижину, Басчейле поправил обруч на лбу и ушел продолжать работу. Мастер начал вырезать фигурку жены: Ептала на глазах старела, и он хотел запечатлеть в дереве ее былую красоту… Однако работа не шла — его занимала девушка. К тому же, мастеру хотелось узнать от нее новости о людях с поворота реки. Много воды утекло вниз с тех пор, как они там поселились, но никто из них так и не вошел в его двор. Почему? За кого эти изгнанники принимают их?

На Алученте он не сердился — пришло время парню привести в дом невесту. Мастер был даже рад, что его сын разобрался в этом деле без помощи отца и матери. О девушке же можно было сказать одно: чудо, взявшееся невесть откуда.

Он бросил строгать и отправился в дом.

Роместа хвалила их жилье:

— У вас очень хороший домик. Наши хижины ставили на скорую руку. Слепили кое-как, чтоб успели высохнуть до осенних дождей…

Ептала угощала ее лепешками с маком. Алученте налил в кружку медового напитка, который сам приготовил.

Басчейле время от времени поглядывал на Роместу.

У нее был тонкий и нежный овал лица. Такой была когда-то и его Ептала… «Боги, как быстро летит время… В труде, в огорчениях и тревогах… Но все это проходит, остаются вечными лишь воспоминания молодости…»

Басчейле стал задавать девушке самые разные вопросы: какова жизнь людей в новом селении; что думает делать дальше принц Даос и почему он не продолжил свой путь к Дувре; не нужны ли им образы богов и не желают ли люди заказать красивые резные ворота, — много разных вопросов, которые не давали ему покоя.

Роместа отвечала насколько могла обстоятельно, желая его порадовать. Только на вопрос о воротах ответила как-то неуверенно, что было, впрочем, понятно: изгнанники ведь остановились у изгиба реки на время, — раньше или позже они собирались поселиться в Дувре.

Невеста Алученте пришлась по душе обитателям Яла-чолы. С того дня они ждали ее у себя с нетерпением.

Лодка мастера нет-нет и переплывала на тот берег. Ему рассказали, что люди принца приняли их вначале за подданных Мука-пориса, потому и обходили стороной его двор.

Узнав про мастера из Краса-пары, поселенцы стали приплывать к нему в лощину. Одному требовался ковш, другому — деревянная мерка, третьему — бочка. Теперь у Басчейле было столько заказов, что он едва справлялся.

Как-то Роместа сказала Алученте:

— Я попросила дедушку Артилу сделать тебе хороший кинжал, а камень, который ты мне подарил, вставить в рукоятку. Пойдем посмотрим, что он сделал.

Кинжал был поводом. Охотник еще не виделся с дедушкой, чтобы попросить ее в жены, и она решила устроить эту встречу.

Алученте обрадовался, как ребенок, взял ее за руку и повел к лодке. Но она захотела пойти сначала к скале, у которой началось их знакомство. Там оба постояли немного, потом спустились вниз. На песчаной косе поискали контуры коня, размытые дождями…

Вода в реке была чистой и еще теплой. Они поплыли. Роместа, которая лучше плавала, взяла и его одежду. На другом берегу оба отдохнули и обсохли. Тростник уже не гудел от криков птиц. Его пронизывал желтый тихий свет, наполняли свежесть и прохлада.

Алученте вспомнил, как посылал ей цветы и как она испугалась первый раз и убежала в тростник. Они посмеялись и пошли к дедушке Артиле.

Проходя через новое поселение, юноша с удивлением разглядывал маленькие домики с островерхими тростниковыми крышами и окнами, глядящими на солнце. Домики были обмазаны белой глиной.

— А где ваши люди брали глину? — спросил он удивленно.

— На том берегу сколько хочешь.

Охотник посмотрел на нее с недоверием: что-то он не замечал, чтобы кто-нибудь копал на их стороне глину. Брали хворост, бревна, камни… Когда он сказал об этом, Роместа снова затеяла игру:

— Воины принца Даоса — невидимки, духи, которые появляются и пропадают в ночи. Не веришь? Спроси Мирицу — она подтвердит, потому что видела их. По ночам они пробираются в виноградники Мука-пориса, охотятся в лесах Дувры, берут глину из-под самого твоего носа…