Михаил Гараз - Под знаком змеи

— Я за терпение и мир в душе, — петушился он. — Даже Ептала, которая носила в юности оружие и ездила верхом как воин, — мирное существо, потому что так я ее воспитал: чтобы слушалась меня и приносила жертвы Марсу Гривидиусу.

Дедушка Артила не сдавался:

— Человек без оружия — не человек. — И разматывал историю своей жизни.

В двадцатилетием возрасте он сел на корабль тирийцев и уплыл из Дувры. В кармане у него было два золотых слитка, и он решил потратить их с пользой для ума — на то, чтобы повидать мир и понять его. Его интересовало: зачем без конца расширяет свои границы Римская империя? Почему она такая жадная? Что гонит кочевников под владычество Рима? Где конец земли?..

С теми двумя слитками в кармане Артила остановился в Офиузе, шумном городе, греческие колонисты которого мало чем отличались от местных племен. Он поступил учеником к оружейнику и выучился ремеслу — вскоре умел уже делать луки, мечи и кинжалы.

— Но хозяин, — говорил он, — был жадный и низкий человек, тиран, для которого нет законов. Жил в разврате и семь шкур спускал с учеников. Не держал слова, не платил честно заработанного нами, обрекал всех на тяжкий труд и унижения.

Артила не терпел несправедливости. Однажды в споре он ударил хозяина кулаком в висок. Тот упал на каменный пол. Смерть настигла его почти тотчас же.

Слуги оружейника, верзилы с оливковой кожей, кинулись на него и заковали в цепи. Так он оказался в глубокой шахте Хаемуса [25] Хаемус — древнее название Балканских гор. . Лет десять он долбил киркой камень в темном и сыром подземелье. Проржавела цепь на его омертвелой лодыжке, он с трудом дышал, отравленный железной пылью.

Однажды он тяжко заболел, и рабы стащили его в узкую галерею. Там он провалялся, находясь между жизнью и смертью, много дней. Стража о нем забыла, а рабы, у которых еще была крепка рука, долбили выход из этой галереи смерти.

Вместе с лучом солнца, дошедшим до них, пришла и весть: некий принц из племени даков отказался принять римское подданство и призывал аборигенов под свое знамя, чтобы идти против завоевателей.

Тогда Артила очнулся. Вышел из хвори и слабости, как змея вылезает из старой шкуры. Казалось, он родился заново.

Человек, о котором шла молва, — а это был принц Даос, — спас фракийцев, закованных под землей. Так Артила оказался в конной дружине принца.

Окольными путями конники добрались до Тарпо-дизоса, где жили еще свободные даки.

Рассказ старика был длинен, словно лесная тропинка, и полон жестоких подробностей.

У Басчейле тоже были воспоминания: все его прошлое было связано с людьми, и сейчас смысл его труду давали люди, их сердца, их красота.

Теперь оба старика жаловались на жизнь, оставлявшую им все меньше радостей, — ведь они не вырастили преемников своего ремесла.

— Скоро, скоро зажмем в руке по горсти земли и перенесемся в мир теней — дадим отдых нашим костям, чтобы вернуться в мир с другой стороны… — говорил дедушка Артила.

Они не знали только, как долго продлится этот отдых, что их и печалило. Хорошее или плохое ждало их впереди — они тоже не знали, но то, что было, пережитое и выстраданное, того уж не забыть. Будущее скрывалось в туманной дымке, прошлое было омыто слезами, и только настоящее они держали в руках — строй его, как можешь, от твоего разума и сноровки зависит твоя жизнь.

Чтобы немного развеселиться и избавиться от горьких мыслей, старый Артила шел в свою кошару, где хранилось сено, приносил бурдюк черного вина, смешивал его с родниковой водой и пахучими травами — угощал дорогого гостя. Тогда в их души нисходил другой свет, и они начинали бахвалиться друг перед другом, какими сильными и отважными были когда-то…

Алученте и Роместа жили в Яла-чоле. Они заготовили на зиму копченого мяса, сушеных ягод и лесных орехов. К этим запасам добавлялись лепешки, испеченные Епталой, рыба, которую ловили в прорубях ручья.

Внучка Артилы скоро выучилась плести циновки из камыша, а сестра охотника — ткать конопляное полотно; ей было приятно вспоминать, как она выдергивала и замачивала коноплю в реке вместе с Андреасом.

Оруженосец принца был стройный юноша, его волосы отливали медью, глаза выражали пытливость и веселый нрав. Одевался он, как и другие воины из его окружения, в тунику и постолы, на голове носил барашковую шапку. Оружие всегда было при нем: лук и стрелы за спиной, кинжал и секира за поясом.

В хмурые зимние месяцы он все чаще приходил к дому в Яла-чоле. Обычно он охотился вместе с Алученте, а в дни, когда бушевала вьюга, они сидели возле девушек. Андреас играл на флуере, девушки пели, охотник подтягивал, подыгрывая себе на дребезжащей тетиве лука.

Однажды, в середине зимы, в ивовой лощине послышался шум. Людские голоса и лай собак, топот и ржание лошадей — все смешалось. Басчейле поднялся от огня, набросил на плечи шкуру и вышел посмотреть, кто нарушил их покой.

Боги! Явь это или сон? Дружина всадников во главе с принцем Даосом стояла на краю заснеженной поляны. Кони нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Воины возвращались с охоты, и их предводитель решил заглянуть в Яла-чолу.

— Добрый день, мастер! — крикнул принц.

Басчейле на мгновение опешил, все еще не веря чести, оказанной ему. Затем ответил с достоинством, степенно, как и полагалось старому мастеру.

— Добро пожаловать, высокий гость! Вели привязать лошадок к ивам и зови своих воинов в хижину.

— Благодарю за добрые слова. Да ниспошлет Асклепий тебе силу и здоровье.

Принц соскочил с коня, отдал поводья одному из всадников и направился к хижине.

Следом за ним потянулись юноши-воины — один к одному, красавцы и весельчаки. На них были тулупы из волчьих шкур и толстые штаны домотканого сукна, ноги обуты в постолы из шкур косуль, на головах — косматые шапки, низко надвинутые на глаза.

Басчейле рассадил всех вокруг очага. Принцу он предложил сесть на такое место, чтобы все могли его видеть.

Гость стал хвалить дом и все, что видел вокруг, — деревянные поделки и циновки из лозы, а более всего — Мирицу, которая сумела искусно их сплести. В хижине принца не было таких вещей, — его окружали мужчины, умевшие только пахать, сеять да еще держать оружие наготове, чтобы защищаться от врагов. Женщины их рода также были суровы от постоянных войн, скитаний и тяжелой работы.

Басчейле же, по всему, был не из простолюдинов: гости разглядывали предметы, на которые затрачивалось немало труда, и во всем видели вкус и мастерство.

Принц Даос поведал об их скитаниях, о надеждах на Дувру и о Мука-порисе.

— Черно мое сердце из-за него, — проговорил он, сдвигая брови. — Оставить столько людей на произвол судьбы… Он думает, его гнездо в безопасности…