Михаил Гараз - Под знаком змеи

Командир стражников смотрел на него нахмурившись. Он держал копье острием вниз и терпеливо слушал. Однако кочевник переходил грань дозволенного.

Римляне немало натерпелись от набегов кочевников. Чтобы наладить с ними мирные отношения, пришлось принять часть их в Паннонию, а затем искусно использовать в борьбе против свободных даков. С этими, степными, кочевниками конфликты также были улажены…

Командир искал подходящие слова, чтобы как-то утихомирить варвара. Но, услышав, что тот говорит о Риме с такой непочтительностью, не выдержал и вскричал с возмущением:

— Не касайся нашего славного Рима! Все народы и страны легли к его ногам. Как смеешь ты, дикарь, судить о государстве, которое простирается до самого края земли?

Но главарь кочевников уже не слушал его. Он поднял лошадь на дыбы и замахнулся секирой, крича как бешеный:

— Убирайся отсюда, чужак!

Бастобалос и Далосак, осаживая своих лошадей, пытались удержать его от непоправимого, но… было поздно: командир пронзил копьем грудь Албонака. Тот рухнул с коня.

С обеих сторон полетели стрелы.

Бастобалос схватился рукой за плечо и выпустил поводья — и его достала чья-то стрела…

Телохранители и воины Албонака были окружены. Далосак в смятении озирался. Вдруг он взвыл, выругался и, пришпорив коня, рванулся вперед, между конниками… Бесполезно! На него накинули аркан.

Воспользовавшись суматохой, другие кочевники, пришпорив коней, вырвались из кольца. Некоторых догнали стрелы, иные сумели ускользнуть. Ольвийская стража задержала только Далосака.

Караван застыл в удивлении посреди поля. Пленницы со страхом смотрели на стражников. Далосак был обезоружен и связан вместе с ними. Их надзиратель за четверть часа стал таким же рабом, как они. Что это — игра судьбы или месть богов?

Поняв, что произошло, Роместа засмеялась. Потом плюнула в лицо Далосаку. Остальные девушки тоже злорадно смеялись над ним, мстя за обиды, пережитые в лагере Албонака.

Караван в окружении конной стражи направился к Ольвии. Толмач Бастобалос остался лежать на траве — то ли убитый, то ли раненый.

Теперь ветер дул уже по-настоящему с моря…

На другой день командир ольвийцев распорядился, чтобы скот кочевников передали местному гарнизону. «Будет еда солдатам», — говорил он, довольный своей победой над степными разбойниками.

Далосака с его оружием и пленниц он продал торговцу из рода персов. Вырученные деньги разделил по справедливости между своими людьми.

…Город Ольвия расположен на двух террасах на берегу большого лимана, куда впадает бурный Гипанис. Когда-то он был окружен со всех сторон толстой стеной с башнями и бойницами, — от нее остались только руины, заросшие травой. Из старых укреплений сохранилась лишь цитадель…

Караван обогнул угол бывшей стены и вошел в тень садов, наполненных веселым птичьим гомоном.

Впереди показался среди зелени красивый город. Прямые и широкие, мощенные речным камнем, улицы. По бокам сточные канавы. Дома большие, каменные, крытые черепицей, обожженной искусными мастерами. Повсюду видны были ухоженные лужайки и цветы, плодовые деревья, родники. На нижней террасе сгрудились мастерские ремесленников, склады с товарами, в заливе причаливали лодки и корабли с парусами.

Роместа смотрела на все широко открытыми глазами. Удивлялась, что чужеземцы живут в белых городах, утопающих в зелени и цветах; кажется, будто это сады самих богов… Но что ждет ее впереди, что ждет?

На верхней террасе располагался сад с храмами и алтарями, здание суда, где разрешались различные конфликты, дворец архонтов и аго́ра — широкая прямоугольная площадь, приспособленная для народных собраний и торговли. Над нею носились чайки, крикливые морские птицы…

У агоры двое ворот. В одни люди заходят, через другие выходят. А может, входят и выходят одновременно — трудно понять, такое здесь беспрестанное движение. В глазах рябит от многоцветья и разнообразия лиц и одеяний: идут персы в белых одеждах и тюрбанах, фракийцы и венеды в простых рубахах из полотна, сарматы разных племен — одни с бритыми головами и косичкой на затылке, другие — с бородами и длинными спутанными волосами…

Люди, что ведут на привязи ослов, нагруженных тюками, дровами, корзинками и кувшинами, с амфорами в руках, со связками мехов на шее, развлекают друг друга разговорами и песнями. Каждый хвалит свой товар, подзывает покупателей. Ревут ослы. Слышны поросячий визг, кудахтанье кур, воркование голубей, людской гомон.

Каждому товару отведено свое место, свой ряд или прилавок. В одном ряду продают мясо, в другом — вино, овощи, в третьем — зерно, хлеб; дальше идет железо: хозяйственные предметы, оружие, потом гончарные изделия, поделки из дерева, меха и шкуры домашних животных…

В углу площади — большой загон, огороженный всего лишь с помощью натянутой веревки. В стене справа и слева закреплены металлические кольца. Место охраняется солдатами, которые следят за порядком в агоре.

Здесь продают рабов. Мужчин, женщин, детей… Каждый привязан к одному из колец. Одежды на них самые разные: от шелкового китайского халата до фракийской туники.

Покупатели внимательно оглядывают их, щупают руки и ноги; берут за подбородок, заставляя показывать зубы; заглядывают в глаза, в надежде узнать их характер, — словом, каждый старается выбрать лучшее, потому что рабы дорогие. Тот, кто покупает, спрашивает о качествах, привычках; продающий хвалит и дает разъяснения, чтобы покупатель видел: его товар стоящий. В конце концов договариваются о цене.

Роместа была связана с Далосаком и разлучена с девушками своего племени, что ее очень огорчало и тревожило: вместе им всем было бы легче. Она поглядывала на своего бывшего стражника… Кочевник резко изменился: пылал ненавистью к работорговцу-персу, который купил пленных гуртом у командира стражи, а теперь, чтобы выгадать, продавал по отдельности. Перс был громадина с черной, коротко подстриженной бородой, в широких белых одеждах. Рабам он давал время от времени хлеба и воды, ослабил веревки на руках и ногах.

Перс тоже ел только хлеб. Он нарезал его кубиками тем кинжалом, который перешел от Алученте к Далосаку, затем к командиру стражи и, наконец, к нему… Когда Роместа увидела этот кинжал, она затряслась в рыданиях. Если бы она знала тогда, какая судьба уготована кинжалу, сделанному дедушкой Артилой!

— Кто хочет покупать рабы молодые, сильные, идет ко мне! — подал голос перс на ломаном латинском языке, проглотив последний кубик хлеба. — Есть хороший товар, женщин молодая. Есть мужчин, не боится холод и жара, тянет плуг лучше быки, может давит грозди, месит глина, хорош на галера!..

К загону с рабами подошел человек на кривых ногах, следом за ним два солдата, нанятые, чтобы отвести живой товар домой. Человек останавливался около мальчиков, ощупывая их и оглядывая со всех сторон. Выбор его пал на ребенка женщины из рода венедов. Солдаты силой отняли его у матери; она стала причитать и рвать на себе волосы от горя и скорби.