Михаил Гараз - Под знаком змеи

— Сможешь идти?

— Попробую.

— Тебя как зовут?

— Бастобалос.

— И кто ты такой?

— Дак с Гиераса.

— A-а!.. Бывал в тех краях. Сможешь идти? — снова спросил он.

— Смогу.

Сикерос помог ему подняться на ноги.

Несколько мгновений Бастобалос стоял неподвижно: кружилось все перед глазами — поле и небо. Потом постепенно все встало на свои места.

Потрогал пояс. Меч был при нем, в ножнах, и это обрадовало. Значит, он пока не пленник…

— Пойдем, от мертвецов уже несет, — проговорил Сикерос.

— Куда идти? — не понял Бастобалос.

— В Ольвию.

— Что мне там делать?

— Но твой предводитель мертв, куда ты еще можешь пойти?

— Мир велик…

— Послушай, Бастобалос! Я вижу, ты сильный и храбрый человек, хорошо владеешь языком римлян. Поверь, этого достаточно, чтобы наняться стражником на службу в Ольвии. У тебя будет хорошая плата и все остальное… Или ты думаешь, это плохо?

— Не знаю, плохо или хорошо, — ответил толмач, недовольный, что чужак привязался к нему. — Знаю только, что ты хочешь втянуть меня в капкан и сделать рабом — своим или своего хозяина.

— Страх твой я понимаю, дак. Но если б я задумал сделать, как ты говоришь, то отобрал бы у тебя меч, связал руки за спиной и теперь вел бы, подталкивая сзади копьем.

Бастобалос помолчал. Если подумать, то действительно, так оно и было бы. Порыв стражника уже казался ему искренним. В самом деле, он мог его убить — и не убил; мог отобрать у него меч — и не отобрал. Наоборот, вел себя так, будто был его старым боевым товарищем. Перевязал руку, помог подняться с земли…

И все же он не мог побороть в себе подозрительности, и это мешало ему принять предложение Сикероса. «Может, солдат хотел отобрать у меня оружие, да не посмел? — думал он. — Или он трус и побоялся, что я придушу его. Ну да, ведь, когда я открыл глаза, он испугался и отошел».

Все могло быть. Бастобалос не мог знать, какие думы роились в голове чужака.

— Поклянись, что не считаешь меня своим пленником, — сказал он ему.

— Да пусть меня молния поразит на этом самом месте, если я затаил против тебя хоть одну черную мысль!

Это была слишком серьезная клятва, чтобы не поверить. В его горах у истоков Гиераса молния раскалывала скалы, заставляя их трястись в страхе и безумии, будила уснувших в горных пещерах драконов. Люди бились лбами о землю, моля небо уберечь их от этих страшных стрел.

Договорившись, они двинулись в путь.

Бастобалос питал тайную надежду встретить в Ольвии своего друга по войне Далосака. Он не знал, что это пустая мечта: Далосак и пленницы были проданы в тот же день торговцу из Месембрии и увезены на корабле на западный берег этого огромного моря.

…Под вечер в Ольвию входили два человека. На одном была поношенная туника, у обоих висели за поясом мечи. Они шли медленно, едва передвигая ноги, пыльные и пропотевшие. Обогнули разрушенную городскую стену на верхней террасе и пошли задворками в поисках корчмы. Стражник хорошо знал питейные заведения в этой части Ольвии, и они свернули к «Одноглазому». То была корчма старого грека, слепого на один глаз.

Здесь они утолили голод и жажду. Отдохнули. Потом Сикерос поднялся и сказал, что идет договариваться о службе для Бастобалоса.

— Даю тебе ночь. Отдохнешь, силы и вернутся, — сказал он. — Завтра приду, никуда не уходи. Доброго мира!

— Доброго здоровья, Сикерос.

Стражник ушел.

Бастобалос утешал себя мыслью, что меч при нем, на поясе, а плечо болит уже не так сильно. Ир оказался действительно чудодейственным средством.

Утром он встал почти здоровый. Подвигал рукой взад-вперед, вытащив меч из ножен, сделал ею несколько атакующих движений. Рана все-таки мешала ему быть быстрым в ударе.

— Корчмарь! — позвал он охрипшим со сна голосом.

Хозяин предстал перед ним.

— Чего желаешь, мой гость?

— Еды и кружку вина.

Бастобалос прошел в комнату со столами. Одноглазый принес то и другое. Толмач не спеша поел, искоса взглядывая на всех, кто входил и выходил из дверей.

Вдруг он удивленно поднял брови: у задней двери корчмы стояли два солдата с копьями в руках и смотрели в его сторону.

«Когда же они вошли?» — мелькнуло в голове. Он поднялся из-за стола с мыслью выйти во двор посмотреть, не показался ли Сикерос. На пороге остановился: солдаты пошли за ним и теперь стояли за спиной, с копьями наперевес.

Насмешница судьба! Едва только Бастобалос шагнул за порог, как понял, что клятва ольвийца продержалась, сколько лист на осеннем ветру. Во дворе его ждали Сикерос и четверо верзил.

— Разрази тебя молния! — проклял он вчерашнего «друга».

Солдаты толкнули его в спину. Толмач успел выхватить меч из ножен, однако стражник ударил его копьем по больному плечу, и меч выпал из его рук. Лицо Бастобалоса перекосилось от боли.

— Ничтожнейший человек! — бросил он Сикеросу с презрением. — Худший из подлецов, каких я знал!

— Не сердись, Бастобалос. Я посчитал, что кошель с деньгами все же лучше, чем твоя дружба.

Солдаты загоготали.

Они отвели пленника к мастеру Кефаистосу, который отпечатал на его руке рабское клеймо.

— Теперь ты избавйлся от прозвища «варвар», — издевались над ним. — Ты сервус публикус! Раб магистрата!.. Ну, легкой службы тебе!

Так стал Бастобалос рабом. Много лет назад ему удалось избежать рабства. Сейчас судьба его не пощадила. Ноги его сковали цепями, и он был отправлен вместе с другими рабами на работу в порт.

Скоро его плечи привыкли к разным грузам: мешкам с пшеницей, тюкам кож и мехов, сундукам с украшениями и оружием, гранитным плитам и речным камням, бочкам с рыбой и амфорам с вином… Все, что перевозилось на кораблях, проходило через руки и плечи рабов.

От порта к складам и назад тянулась вереница людей, согнувшихся под ношей. Работа была изнурительной даже для самых выносливых. У некоторых, обессиленных еще и жарой, кружилась голова, корабельный трап плясал под ногами, и они роняли груз. Солдаты-охранники набрасывались на упавшего с кнутами и били, пока тот не поднимался и не влачил дальше свою судьбу.

— Цепи, проклятые цепи! — с ненавистью повторял Бастобалос. Они до крови натирали ему лодыжки.

Что делать? Как избавиться от цепей? Единственным средством спасения мог стать язык. Он ведь толмач и может общаться с людьми доброй дюжины племен.

В короткое время Бастобалос расположил к себе рабов. «Надо всем договориться, — думал он. — Нападем разом на солдат-охранников, отберем оружие… Libertas seu mors! Свобода или смерть!»

О свободе мечтал каждый. Обращение Бастобалоса находило отклик в сердцах людей. Однако без помощи было трудно осуществить эту мечту.