Михаил Гараз - Под знаком змеи

Бревно с силой бьет в дверь. Его толкают десятки рук. Дверь прогнулась, сорвалась с петель и с грохотом ударилась о стену.

Под своды каменного склада врываются рабы. Во главе их Бастобалос, Хорат и Рату.

Севт и Дзида остались во главе тех, кто сдерживает натиск охраны.

А здесь кипит работа: выбивают решетки на окнах и бросают через них оружие: копья, луки, щиты, стрелы, топоры, разные мечи — прямые, кривые… Снаружи лес поднятых рук ловит все это с криками радости и угрожающими возгласами: охрана еще пытается прорваться к складу.

На улицах столпотворение — топот конских копыт, ругань и проклятия, лязганье оружия. Бывшие рабы стали появляться на лошадях, с копьями и щитами, мечами и луками в руках.

Толпа кинулась ко дворцу архонтов; там настоящая баталия — оружейный склад опустел. Командиры стражников, часть солдат, магистрат и архонты отошли в глубину дворца и ожесточенно сопротивляются. Кровь льется с обеих сторон.

Бастобалос, Хорат, Севт, Дзида и Рату бросаются туда, где больше всего опасность. Их мечи и копья не знают промаха.

На улице бьются с отрядами солдат, спешащих на подмогу охране, лучники старшего поколения — Аптаса, старик Терес, Герула и другие.

Восстали не только рабы порта, но и те, кого называли «сервус доместика» — домашние рабы. Они не носили цепей и жили в лучших условиях, но все равно — в рабстве, с поникшими головами.

Им было что сказать тем, кто сделал их своей собственностью. Бесконечной чередой, как волны на море, они выплывали из темных закутков, от печей гончаров, из плотницких и оружейных мастерских, где из них выжимали пот и учили ударами палки. В руках у них — что попалось под руку: вилы, топоры. Они шли лавиной. Распахивали ворота, входили в дома и искали своих притеснителей — они жаждали мести…

Лишь к вечеру побоище закончилось, и все осознали, что произошло… До сих пор души их обволакивал чад темной ненависти — безжалостной, но правой и святой, как та кровь, которую они пролили, идя из порта к ступеням дворца.

Одни, более сдержанные, искали своих друзей и радостно обнимались с ними. Другие, ошеломленные свободой, которая пришла внезапно и сбросила все запреты и решетки, словно оцепенели, широко раскрыв глаза. Все, что их окружало — солнце, падающее на деревья, воздух, камни и море, — казалось им волшебством, кружило головы…

Вожаки восстания поднялись на высокие ступени дворца архонтов и остановились, разговаривая и жестикулируя. Самый высокий и крепкий на вид, в старой тунике и в таких изодранных штанах, что видны были следы от цепей, поставил ногу на спину каменного льва и, опершись о колено, окинул взглядом толпу. Море взлохмаченных голов, освещенное огнем факелов, волновалось, как глубокие воды в бурю.

— Эй, ты кто такой? — раздалось из толпы.

— Не видишь, что ли? — крикнул стоявший рядом. — Это Бастобалос! Он первый сегодня схватился с охранниками и подал сигнал к восстанию!

— Говори, Бастобалос! — послышались голоса.

— Говори! Мы тебя слушаем!

Людское море утихло.

— Мои соплеменники! Братья! Друзья! — начал Бастобалос громким голосом, повторяя на нескольких языках. — Мы победили! Своею кровью заплатили за нашу свободу! Но враги не смирятся с этим. Мы должны ее защищать! Для этого нам нужно немедленно создать сильную дружину. Пусть все, кто понимает друг друга, объединяются в отряды и выбирают себе вожака! Сегодня же ночью пусть вожаки соберутся тут, во дворце! Будем держать совет, как жить дальше! Городу нужен порядок! Свобода или смерть!

Люди ответили торжествующим ревом.

Бастобалос и остальные спустились со ступенек и растворились в толпе.

Бывшие рабы объединялись в отряды. Горячо одобряли одних вожаков, поднимая вверх оружие, иных отвергали криками.

Даки и тирагеты собрались вокруг Аптасы. Неподалеку под охраной содержались пленники, среди которых был и связанный веревками знакомый уже нам стражник Сикерос.

В центре площади слышались крики и ругань. Огромное пламя выхватывало из темноты фасад здания суда.

Бастобалос и Хорат направились туда.

Остроносый грек в изъеденной молью шерстяной шапчонке кричал:

— Бандиты! Головорезы! Бараньи головы! Только это и можете! Ради двух моих коз проливали ваши товарищи кровь? Порази вас Зевс молнией! — Он зло сплюнул и пошел к своей хибаре.

Сидевшие вокруг огня жарили куски мяса на остриях копий; смеясь, они пригласили Бастбалоса разделить с ними трапезу.

— Хорошо откормил коз, молодец! — шутливо хвалили они грека.

Бастобалос узнал тех, кто сидел вокруг огня. — это были Севт, Рату и другие во главе с Дзидой, которого они выбрали вожаком.

— Поешь с нами, ты ведь тоже, верно, проголодался. — Рату протянул ему кусок мяса.

Аппетитный запах щекотал ноздри. Давно он не пробовал такого лакомства… Бастобалос разделил кусок пополам и протянул половину Хорату.

— Рату, приведи еще козу! — крикнул Дзида.

Бастобалос остановил его:

— Не нужно. Мы, братья, завоевали свободу, а не право на разбой и грабеж! Знайте это сами и скажите другим. Берите только то, что принадлежит рабовладельцам, потому что оно — наше по праву. А вы позарились на дом этого бедного грека; скажите, в таком случае, что будет говорить о нас завтра городская беднота? Разве поверит нам? Станет помогать?!

— Бастобалос прав, — подтвердил Хорат. — У нас счеты с рабовладельцами и с теми, кто нас угнетал.

— Да мы понимаем, — оправдывался Дзида. — Ты же сам знаешь, Хорат! Мы оба с тобой были пахарями. И потому, что община не смогла уплатить подать тому негодяю из Дувры, попали в рабство…

— Ну, если понимаешь, тогда все в порядке, — примирительно ответил Бастобалос. — Где ваш предводитель?

Дзида показал рукой в сторону агоры. Бастобалос и Хорат направились туда сквозь толпу факельщиков.

Аптаса отослал Гету и Роместу на виноградники и теперь собирал народ полукругом в два ряда, чтобы не мешать остальным вожакам делать то же самое.

— Это ты предводитель Аптаса? — спросил Бастобалос, окинув его взглядом. Перед ним стоял высокий, широкоплечий человек, статью схожий с ним самим. — Я Бастобалос. Спасибо, что дал нам возможность перепилить цепи.

— Мы всегда помогали друг другу, — ответил Аптаса весело. — А если хочешь кого-нибудь поблагодарить, то вот его. — И он показал на Гёрулу.

За поясом корабельщика торчал меч, отобранный у Сикероса, однако это не прибавляло его облику воинственности.

Бастобалос посмотрел на него и рассмеялся:

— Этого? Уж больно замученный старикашка!

Остальные тоже засмеялись, оглядев Герулу.

— Ну, вот еще, явились богатыри! — буркнул тот с обидой. — Хотел бы я посмотреть, как вы выглядели лет десять назад, когда я плавал на своей посудине по Тирасу!