Кристин Ханна - Четыре ветра [litres]

Джин принесла к берегу ведро и села рядом с Элсой.

– Уже становится жарко, – сказала Джин. – Господи, летом в этих палатках так тяжело.

– Может, к тому времени мы все найдем работу и сможем переехать.

– Может быть, – ответила Джин без всякой надежды. – Как у детей в школе дела?

– Честно говоря, не очень. Но я не позволю им бросить учебу.

– Надо быть сильной, – сказала Джин, глядя на людей, собравшихся у канавы.

Элса посмотрела на подругу и спросила:

– Тебе никогда не надоедает быть сильной?

– О, дорогая, конечно, надоедает.

Через пять недель после приезда в Калифорнию они получили первое письмо от Тони и Роуз. Уже веселее.

Дорогие вы наши!

Пыльные бури, к сожалению, никуда не делись. И все равно на этой неделе прошло еще одно собрание. Правительство предлагает нам, фермерам, десять центов за акр, если мы согласимся на контурное земледелие [32] Посадка сельскохозяйственных культур поперек или перпендикулярно направлению склона поля, следуя его контурам (вдоль горизонталей). Такое расположение растений способствует равномерному распределению потоков воды до безопасного уровня и предотвращает эрозию почвы. . Работа движется медленно, но Тони снова проводит долгие часы за рулем трактора, а вы знаете, что это ему нравится больше всего на свете. Управление общественных работ платит безработным мужчинам, чтобы они нам помогали. Теперь мы только надеемся, что эти ужасные пыльные бури прекратятся. И, если пойдет дождь, вся эта тяжелая работа, возможно, принесет плоды.

Вчера в город пришел человек, который обещал нам дождь, он называл себя заклинателем дождя. Зрелище еще то, вот что я скажу. Он что-то запустил в небо. Ждем, что получится. Думаю, Бог сам решает, что делать, и нельзя ему подсказывать, но кто знает?

Мы по вам скучаем и надеемся, что все у вас хорошо.

Надеемся, вы весело отметили день рождения Элсы. Желаем всего наилучшего!

С любовью,

В последний день мая Элса проводила детей в школу и осталась в лагере. В виде исключения она не пошла искать работу. У нее на сегодня были другие планы.

Без мужской помощи Элсе приходилось тяжко: нужно и зарабатывать, и заботиться о детях. Так много дел и так мало времени. Неудивительно, что в лагере почти нет одиноких женщин. Лореда и так уже делала больше, чем могла, но что и говорить, здесь все делали больше, чем могли. Даже Энт помогал, не жалуясь. Мальчик следил за тем, чтобы им всегда хватало дров, хвороста и бумаги. Он обшаривал весь лагерь и дорогу за ним в поисках полезных вещей, тратя на это немало времени, из школы приносил старые газеты. А вчера нашел сломанный ящик из-под яблок – настоящее сокровище.

Элса собиралась перестирать одежду, два часа ушло на то, чтобы натаскать достаточно воды. К тому моменту, когда она вскипятила, процедила воду и налила ее в медную ванну, привезенную из Техаса, Элса была уже мокрая как мышь и совершенно вымотанная. Постиранную одежду она развесила сушиться на металлических стойках внутри палатки. Одежда, конечно, будет сохнуть дольше, зато ее не украдут. Потом она замочила чечевицу.

Расправившись с хозяйственными делами, Элса втащила ванну в палатку и снова принялась таскать воду. Она таскала из канавы ведро за ведром, кипятила, процеживала и наливала воду в ванну.

Наконец завязала полог палатки и полностью разделась, чего не делала уже несколько недель. За прошедший месяц они все научились выживать в этих ужасных условиях, в вечной тесноте. Купание стало роскошью, а не необходимостью.

Опустившись в горячую воду, она ощутила себя на седьмом небе. Через несколько минут намылилась последним обмылком – и тело, и волосы, стараясь не обращать внимания на то, что в некоторых местах под пальцами на голове были не волосы, а кожа.

Вымывшись, Элса вылезла из ванны и вытерлась. Воду она сливать не стала – пусть дети тоже искупаются. От полотняной палатки и земляного пола исходил жар. Элса расчесала поредевшие светлые волосы. Зеркала нет, но зачем оно ей? Она обвязала голову чистым платком. Как жаль, что шляпки у нее больше нет. Все эти женщины будут в шляпках.

Не думай о них. И о себе не думай.

Это ради детей.

Она достала лучшее свое платье.

Лучшее платье. Сшитое в прошлом году из обрывков кружева с наволочки и мешков из-под муки. В последний раз она надевала его в церковь в Тополином.

Не думай об этом.

Она оделась, подтянула спадающие хлопчатобумажные чулки, обулась в поношенные туфли. И вышла под ослепительное полуденное солнце.

Джин стояла у своей палатки с веником в руках.

Элса помахала рукой и направилась к подруге.

– Ты, похоже, на неприятности напрашиваешься, – встревоженно сказала Джин.

– А что, самое время.

– Я буду тебя здесь ждать, – сказала Джин.

К ним присоединилась Надин.

– Она и правда туда идет? – спросила она у Джин.

Та кивнула:

– Идет.

– Знаешь, куколка, – сказала Надин, – хотела бы я быть такой же смелой, как ты.

Элса была благодарна за эту поддержку.

Она вышла из лагеря. Автомобилей на дороге было немного, но каждая машина непременно сигналила, чтобы она сошла на обочину. Когда Элса подошла к школе, она вся была в мелкой красной пыли.

Элса отряхнулась как сумела. Она не будет трусить. Вскинув голову, она прошла мимо администрации в библиотеку.

На двери висело объявление о родительском собрании.

Элса открыла дверь, как раз когда прозвенел звонок и дети выбежали в коридор.

В библиотеке все стены закрывали стеллажи с книгами, была также стойка для выдачи книг, ярко светили лампы под потолком. Сейчас здесь собралось около десятка женщин, они пили кофе из маленьких фарфоровых чашек. Элса отметила, как хорошо они одеты: шелковые чулки, элегантные платья, сумочки в тон. Стильные прически. На длинном столе, покрытом белой скатертью, стояли подносы с печеньем и бутербродами и серебряный кофейник.

Женщины разом уставились на Элсу. Разговоры затихли, а потом и вовсе прекратились.

И с чего она решила, что чистое платье из мешковины и ванна ей помогут? Ей здесь не место. Как она могла подумать иначе?

Нет. Это Америка. Я мать. Я здесь ради детей.

Шаг вперед.

Женщины смотрят на нее. Хмурятся.

Она подошла к накрытому столу, налила себе кофе, взяла сэндвич. Поднесла его ко рту чуть подрагивающей рукой.

Дама средних лет в твидовом жакете и юбке, в туфлях на каблуках отделилась от остальной компании. Тугие локоны выглядывали из-под фетровой шляпы с лентой. Решительно приблизившись к Элсе, она вздернула брови.

– Я Марта Уотсон, председатель родительского комитета. Полагаю, вы заблудились.

– Я пришла на родительское собрание. Мои дети учатся в этой школе, и меня интересует программа.