Виталий Гладкий - Колыбель богов

Даро стоял на носу корабля, всматриваясь в голубую даль, и мучительно соображал, что привезти Атенаис из Стронгили. Коль уж девушкам так нравятся подарки, то почему бы не воспользоваться столь удобным моментом?

Но самое главное — отец доверил ему командовать кораблём! «Ты уже достаточно взрослый, — строго сказал Видамаро. — Науку кибернетоса ты уже прошёл, пора применять свои познания на практике. Пойдёшь на Стронгили кормчим…»

Даро не ожидал такого поворота событий и поначалу даже испугался, — а ну как он даст маху? — но тут появился дед и успокоил его: «Пассажиром меня возьмёшь, кибернетос?» Даро едва не обнял старика от огромного облегчения. Только на второй день он наконец сообразил, что отцом так было задумано изначально. Конечно, Видамаро верил в способности сына, ведь они уже выходили в море, и не раз, но тогда Даро был помощником кибернетоса. Теперь ему требовался всего лишь хороший советник. А кто может лучше справиться с этой ролью, как не Акару?

Стронгили появился на горизонте совершенно неожиданно. Только что в той стороне находился пустой горизонт, над которым висели лёгкие перистые облака, и вдруг возникло прекрасное явление — изумрудно-зелёный остров, увенчанный конусообразной шапкой вулкана, испускавшего почти прозрачный дымок. Казалось, что от острова исходит божественное сияние, которое мигом окрасило морскую голубизну в бирюзовый цвет.

— Если Крит именуют Колыбелью Богов, то Стронгили по-всякому заслуживает названия Дома Богов, — с восхищением молвил Акару. — Сколько раз мне приходилось бывать на острове, и всегда меня охватывало удивительное ощущение возвышенной одухотворённости. Но одновременно с восхищением и преклонением перед красотами Стронгили появлялся непонятный страх. Особенно в душные летние вечера, когда из равнины начинали подниматься испарения. Иногда мне казалось, что я вижу гигантские призрачные фигуры в странных одеждах, шагающие по каменным плитам, которыми вымощена главная площадь порта… — Тут дед весело рассмеялся и добавил: — Признаюсь — такие видения чаще всего случались, когда меня угощали сладким вином из вяленого винограда. Уж больно хорош этот напиток. Пьёшь, и пить хочется…

Чем ближе суда Видамаро подходили к Стронгили, тем яснее проявлялись очертания прекрасного острова, древней родины жителей Крита. Величественно возвышавшийся над островом вулкан словно находился под охраной двух конусообразных гор со скалистыми вершинами. Они были гораздо ниже вулкана, и стояли по его сторонам, как стражи — мрачные, грозные и неприступные. Когда-то и эти горы дымились, но со временем огонь в их чреве потух, и на их склонах появились стада овец и коз, благо трава там всегда росла зелёная и самая вкусная.

Наконец Даро начал различать и песчаные пляжи, которые крыльями расходились в обе стороны от входа в главную гавань Стронгили. Они обросли небольшими причалами для рыбацких лодок, как дикобраз колючками. Челны разных размеров и предназначений приплясывали на мелкой волне в ожидании своих хозяев, чтобы отправиться на вечерний лов. Совсем уж крохотные лодки были вытащены на берег и напоминали издали разложенные для вяления рыбины. Зимой, когда начиналось штормовое ненастье, все мелкие плавательные средства обычно прятались в гавани.

Но вот показалась и гавань. Она была обширной, очень вместительной, а вход в неё напоминал узкое горлышко амфоры, предназначенной для вина. Его охраняли две грозные высокие башни, которые были увенчаны огромными фигурами древних богов-прародителей. Никто уже не помнил ни их имён, ни связанных с ними легенд. Их просто называли Первыми. Они всегда стояли на башнях, стерегущих вход в гавань. Да и сами башни явно соорудили боги, потому что жители Стронгили не могли даже представить, откуда взялись невероятных размеров камни странного зеленоватого цвета, из которых они были сложены, и каким образом эти огромные глыбы можно было доставить на остров и водрузить на место.

Узкая полоска пляжа находилась у подножья высокого скалистого берега, который защищал гавань, словно высокая крепостная стена. Даро знал, что на ночь вход в гавань перекрывается массивными медными цепями — от одной башни к другой. Поэтому тайно проникнуть в город, здания которого уступами поднимались по склонам вулкана, не было никакой возможности. К тому же на башнях у подножий статуй стояли каменные чаши, где по ночам горел огонь. Чаши-факелы служили маяком для припозднившихся мореплавателей и освещали вход в гавань.

Запрокинув голову, Даро всматривался в бесстрастные лики Первых. В них было очень мало человеческого; может, потому, что над изваяниями трудились не искусные мастера-резчики, а какой-то великан, который вытесал их огромным топором — грубо и без намерения придать им хоть какое-то сходство с теми, кого он изображал.

Корабли Видамаро миновали узкое горлышко входа, и показалась гавань — во всей своей красоте и обширности. Она полнилась судами многих племён и народов. Здесь их было гораздо больше, чем в Аминисо. У Даро даже глаза разбежались — на кого смотреть?! Особенно много находилось в гавани финикийских кораблей. Не узнать их было невозможно. В какой-то мере они были похожи на корабли Крита, но от судов других народов, населявших берега и острова Уадж-Ур — Великого моря, они отличались изрядно.

Поначалу финикийцы плавали только вдоль берегов на судах, которые они подсмотрели у торговцев Чёрной Земли. Это были одномачтовые лодки с огромным четырёхугольным парусом, которому можно было придать любое положение по отношению к корпусу, что позволяло морякам ловко маневрировать. Борта таких судов соединялись палубным настилом, и весь свой груз купцы хранили прямо на нём.

Когда нужно было перевезти в дальнюю страну товары из Ханаана, финикийцы обычно подряжали критские и микенские суда. Только кефтиу и ахейцы умели строить корабли с килем, составлявшим его основу. Лишь на таком судне можно было свободно плавать в открытом море.

Финикийцы научились делать свои корабли у кефтиу. Узнали они у моряков Крита и как можно отыскать в открытом море ближайшую землю, когда долгое время небо затянуто тучами и нельзя увидеть расположение звёзд. Моряки выпускали голубя, и птица в поисках пищи и воды непременно летела к суше. Голуби всегда находились на корабле, и за ними ухаживали со всем тщанием.

Свои торгово-грузовые суда (они назывались «гаула») финикийцы строили из особо прочной, не подверженной гниению древесины кедра, произраставшего только в одном месте — в горах Баалу. Так именовалась горная местность, принадлежащая Ханаану и названная по имени главного бога-громовержца финикийцев, который ко всему прочему являлся ещё и богом плодородия, вод, войны, неба и солнца.