Виталий Гладкий - Колыбель богов

Для лучшей сохранности товаров, перевозившихся в хрупких амфорах, трюмы гаул иногда заполнялись водой — чтобы во время шторма глиняная посуда не разбилась. Более дорогие товары мореплаватели Ханаана помещали на палубу и ограждали их деревянными решётками. Гребцы сидели вдоль борта в один ряд, а на красивом резном афластоне — корме — была прочно закреплена пара мощных рулевых вёсел.

Корабли финикийцев, предназначенные для дальних плаваний, обычно имели очень высокую мачту с огромным парусом. На носу стоял большой сосуд, в который наливалась питьевая вода, а таран чаще всего представлял собой львиную голову. Торговым судам нередко приходилось превращаться в военные корабли, поэтому каждый торговец нанимал внушительную охрану, благо разместиться ей было где.

На торговцев Ханаана всегда шла охота, потому как морские разбойники знали, что они везут очень ценные грузы. Но особо лакомой приманкой для пиратов были гаулы с широкими и вместительными трюмами. Неповоротливые, тихоходные, они были лёгкой добычей для разбойников, даже если их защищали «длинные» корабли, более приспособленные для морского боя, нежели гаулы. Разве можно отбиться от быстроходных пиратских акатий или лембов, которые нападали стаями?

Находились в бухте и корабли дорийцев. Они отличались тем, что имели на борту метательную машину, похожую на огромный лук (таинственную новинку), и мощный гарпах — деревянный стержень с железным наконечником. Он запускался метательной машиной в корабль врага, чтобы его зацепить. Когда железный наконечник пробивал борт, он раскрывался внутри и крепко держал корабль.

И, конечно же, не обошлось без ахейцев; для их торговых судов и гемиолий Стронгили был словно мёдом намазан. Ведь нигде в Критском море [63] Критское море — так в те времена большей частью именовали Эгейское море в особенности племена, населявшие Эгеиду. не было более зажиточного населения, чем на Каллисте, прекраснейшем острове, и такого богатого рынка, который раскинулся на берегах гавани. О зажиточности островитян можно было судить хотя бы по их двух- и трёхэтажным домам. Уже в свой первый приезд на остров Даро с удивлением отметил, что там невозможно найти ни одной лачуги, тогда как на Крите они были сплошь и рядом, особенно в предместьях городов. Казалось, что на Стронгили вообще нет людей со скромным достатком.

Возможно, так оно и было. Если на Крите в летний период дождь считался редким явлением, то на Стронгили благодаря дыханию вулкана они шли часто. Здесь и виноград вырастал крупнее и слаще, и ветви пышных олив гнулись от плодов, и урожай с полей и огородов был необычайно щедрым, потому как на плодородной почве острова произрастало всё, что сажали и сеяли, безо всякого урона. Этому способствовала не только благодатная почва острова, перемешанная с вулканическим пеплом, но и сам вулкан, который подогревал землю в любое время года, и растениям даже редкие заморозки были не страшны.

Пепел на острове появился после того, как в древние времена вулкан показал свою мощь. После этого многие островитяне покинули Стронгили — часть переселилась на Крит, образовав там колонию, превратившуюся со временем в мощное государство, а часть на другие острова Киклад. Но вулкан успокоился, затих и некоторые жители Каллисте — а остров и впрямь стал Прекраснейшим после извержения вулкана, который разрушил только часть зданий, — вернулись в свои дома.

С той поры Стронгили только богател, развивался, его столичный город раздавался вширь — с рыбацкими посёлками и предместьями он занимал почти всё побережье острова. Один из миносов даже хотел вернуться со всем своим двором на остров, в бывшую метрополию, чтобы наслаждаться жизнью в прекраснейшем дворце на склоне вулкана, восстановленном и перестроенном. Ведь в нём тоже существовал водопровод, как и в Лабиринте, вот только вода для ванн поступала из подземных источников и была горячей. Да и холодная питьевая была не хуже, чем на Крите. А ещё на острове нашли целебные грязи, которые особенно хорошо помогали старикам и увечным воинам. Но главное — на Стронгили практически отсутствовало зимнее время.

И всё же переезд не состоялся. Один из известнейших и наиболее уважаемых жрецов-прорицателей, которому было так много лет, что он даже не помнил, сколько именно, предрёк Стронгили страшную судьбу. Будто бы остров провалится в морскую пучину, и большая беда обрушится на Эгеиду. Ему и верили, и не верили, но минос поостерёгся от возможно опрометчивого шага. А правитель Стронгили с тех пор приказал нескольким жрецам наблюдать за вулканом и предупреждать его о малейших изменениях в поведении огнедышащей горы…

Суда Видамаро бросили якоря в левой от входа части гавани — как раз напротив того места, где бурлил рынок. О, на это вместилище всех самых ценных и экзотических товаров, которые только могли представить племена и народы Зелёного моря, нужно было посмотреть! А если у жителей Стронгили имелось что-то продать или требовалось что-нибудь купить, то более интересного и поучительного времяпрепровождения невозможно было представить.

Гавань находилась на южном берегу Стронгили и по форме напоминала огромное семя фасоли. Каменный барьер защищал гавань от сильных северных ветров с моря, что очень нравилось чужеземным мореплавателям. Если они не успевали к зиме, когда начинались шторма, вернуться домой, то швартовались у причалов главной пристани Стронгили. Притом делали это с большой охотой и лёгким сердцем. Отдых в течение нескольких месяцев среди дружелюбных и гостеприимных подданных миноса считался у мореплавателей подарком бога морей и океанов Посейдона (который у многих народов Уадж-Ур именовался по-разному).

Коренных жителей Стронгили можно было узнать издалека. Они были рослыми, широкоплечими, русоволосыми. Их отличительной чертой была светлая оливковая кожа и зелёные или серо-голубые глаза. Даже кефтиу отличались от них, потому что на Крите постепенно происходило смешение разных племён и народов, и на острове постепенно начало преобладать смуглое и черноволосое население. Жрицам и женщинам Лабиринта приходилось подолгу изощряться, чтобы их кожа стала белее, чем полученная от природы. Даро хорошо знал, сколько стоит красота придворных дам, потому что отец из своих странствий привозил много разных притираний и мазей, которые делали кожу светлее. И стоили они баснословно дорого.

Даро выглядел как коренной житель Стронгили. Внешне он практически ничем не отличался от местных юношей. Правда, речь на острове была несколько иной, чем та, на которой разговаривали кефтиу. Акару объяснил ему, что это немного изменённый язык предков. Чужеродные слова и понятия в речи кефтиу появилось благодаря близкому общению с ионийцами, ахейцами и дорийцами, по разным причинам осевшим на Крите. Одним нравилась свобода, которой не было в их краях, других, считающих себя утончёнными натурами, привлекала возможность приобщиться к прекрасному, третьи просто торговали с большой выгодой, а четвёртым пришлось бежать со своей родины, чтобы не лишиться головы из-за серьёзного проступка.