Виталий Гладкий - Колыбель богов

Наконец старый кибернетос добрался туда, куда стремился — в обширную и очень светлую ювелирную мастерскую. Здесь было на что посмотреть и чем полюбоваться. Произведения ювелиров кефтиу считались далеко за пределами Эгеиды настоящим чудом. Многие вещи, которые вышли из их рук, — истинные произведения искусства, для изготовления которых потребовалось много месяцев, а то и лет.

Акару лишь покачал головой в восхищении, глядя на работу одного из мастеров, который делал священные серьги (уж не для правительницы ли? — мелькнула мысль в голове кибернетоса) в виде головы быка. Массивные сходящиеся вверху рога являлись дужкой, а саму голову он сделал из множества маленьких золотых шариков, припаянных друг к другу. Размер серьги немного превышал половину длины большого пальца, и неудивительно, что некоторые ювелиры слепли после нескольких лет работы над такими миниатюрными вещицами. Рядом с ним другой ювелир полировал уже готовые звенья золотого ожерелья в виде плоских бляшек с замысловатым узором, который при ближайшем рассмотрении оказался миниатюрным осьминогом. На Крите такие украшения носили и мужчины, и женщины.

Но вот к главному мастеру Нодаро, убелённому сединами мужу, сидевшему возле светового колодца, пришёл из соседней камнерезной мастерской слуга. Он принёс великолепный сосуд из тёмно-вишнёвого, почти чёрного стеатита, стенки которого покрывали рельефные изображения схватки кулачных бойцов. Судя по разговору, сосуд предназначался послу фараона Айгюптоса, который прибыл на торжества, и подарок нужно было срочно доделать. Стеатит считался камнем жрецов высшего посвящения и колдунов, а кто ж не знает, что жители Чёрной Земли искусные маги. Так что подарок подходил послу по всем статьям.

Недовольный Нодаро со вздохом отложил в сторону золотой кубок, который он прочеканивал, и взял в руки тонкий золотой лист. Им надо было покрыть рельеф на сосуде — золото будет контрастировать с тёмным цветом камня и великолепно смотреться. Это очень тонкая работа, требующая большого умения и терпения, но старый мастер, который возглавлял мастерскую, делал и более сложные вещи. Акару понял замысел жреца, который заведовал мастерскими. Подарок был со смыслом: стеатит представлял собой Айгюптос — Чёрную Землю, а золото — власть божественного фараона.

— Акару?! — удивился Нодаро, когда заметил старого кибернетоса. — Что ты забыл в Доме Двойного Топора, вечный скиталец? — спросил он с недовольством в голосе; ювелир не любил, когда его отрывали от работы.

— Не что, а кого. Приветствую тебя, брат! — посмеиваясь, сказал Акару. — Давно не виделись...

— А давно... — Нодаро поднялся со своего табурета, сиденье которого для мягкости было набито распушёнными волокнами льна, и крепко обнял старого кибернетоса.

Они были двоюродными братьями. Это можно было определить сразу — по внешнему облику; фамильное сходство не могли стереть даже прожитые годы. Несмотря на возраст, оба были высокие, статные, и даже морщины на их лицах природа проложила одинаково. Нодаро тоже учился на кибернетоса — фамильное ремесло, однако в нём очень рано прорезался большой талант золотых дел мастера. Когда и где он смог научиться тайнам ювелирного мастерства, никто не знал. В конечном итоге родня решила, что в этом виноваты боги. Именно виноваты — где это видано, чтобы сын потомственного кибернетоса, повелителя морей и стихий, гнул спину в душной каморке над разными побрякушками, пусть они и были бесценными? Но упрямый Нодаро настоял на своём, и вскоре слава о нём и его творениях вышла далеко за пределы Эгеиды. В Нодаро и впрямь был скрыт божественный дар Творца. А поскольку он по праву рождения принадлежал к Высшим, его, несмотря на молодость, сразу поставили возглавлять ювелирную мастерскую Лабиринта. На удивление, годы, проведённые в мастерской, на нём особо не сказались, только его лицо было гораздо светлее, нежели у Акару, — Нодаро редко видел солнечный свет.

— Конечно же, — сказал он, — ты пришёл сюда не только для того, чтобы просто повидаться с близким родственником и другом детства. Я не прав?

— Прав. Не только. Хотя мы и впрямь давно не виделись. Тебя из твоей душной норы и волами не вытащишь.

— Каждому своё, — рассудительно ответил Нодаро. — Но ты уж извини, посидеть с тобой на веранде, выпить доброго вина и поговорить мне недосуг. Срочный заказ... Так что там у тебя?

— Вот, — ответил Акару и положил на стол, за которым работал мастер, небольшую ракушку-жемчужницу удивительно чистого красного цвета.

— Не понял... — удивился Нодаро. — Это ещё зачем? Перламутра у меня полно.

Акару объяснил свою задумку. И добавил:

— Всё нужно сделать за два дня! Время подпирает.

— Добро. Я отдам ракушку отличному мастеру...

— Нет! — решительно перебил его Акару. — Это должен сделать именно ты! Уж постарайся, очень прошу. Дело-то весьма важное, семейное.

— Попробуй тебе отказать... — пробурчал помрачневший Нодаро. — Придётся по ночам работать... Только об оплате ни слова! Это будет и моим подарком.

— Что ж, заранее благодарю. Договорились, брат...

Попрощавшись, Акару ушёл, а Нодаро, отставив сосуд из стеатита в сторону, долго в задумчивости смотрел на ракушку.

— А что, может получиться потрясающая вещь! — наконец молвил он тихо, и в его глазах появился несколько диковатый блеск, который всегда предшествовал очередному уникальному ювелирному творению, как те, что вышли из его поистине божественных рук. — Однако морской скиталец Акару имеет неплохой художественный вкус...

Даро бегал с раннего утра и до обеда — тренировал выносливость, выполняя наказ Леокрита. Возвратившись домой, он увидел деда, который сидел за столом в тени дерева и о чём-то непринуждённо болтал с Мелитой. Отец, как обычно, пропадал в гавани — готовил корабли к отплытию. Обычно праздник по случаю рождения «миноса» длился семь дней, но он не хотел терять время и готов был выйти в море сразу после торжеств в Лабиринте. Он уже сторговался с казначеем миноса, пополнив сокровищницу тем, что привёз из Пунта, принёс дары миносу и рассказал ему о своём необычайно захватывающем путешествии.

В этот раз ему пришлось проторчать во дворце целый день; минос, скрытый за шторой из виссона, слушал его, как зачарованный, и всё требовал новых подробностей. Хорошо, слуги не забывали наполнять кубок Видамаро охлаждённым вином, иначе бы он совсем остался без сил. Писцы трудились в поте лица, постоянно сменяя друг друга. Понятное дело — кибернетос Видамаро первым из подданных миноса побывал в стране, о которой знали только по легендам!

— Деда, ты это чего? — удивлённо спросил Даро, когда они обнялись. — Неужто хочешь к нам переселиться? Это было бы здорово!