Стейн Угельвик Ларсен - Кровавая бойня в Карелии. Гибель Лыжного егерского батальона 25-27 июня 1944 года

Эгиль Ларсен (родился 24 апреля 1926 года) рассказал следующее о последних неделях пребывания на Хассельмане: «Когда мы оказались на позициях высоты Хассельман, покинутых другими бойцами, мне еще не исполнилось 18 лет. Стоял май месяц, но было довольно холодно, на озере еще держался лед. Там дислоцировалась 2-я рота. В ней было намного меньше сотни бойцов, тогда как в роте обычно бывает 200 человек. Я был одновременно связным и радистом и жил в ротном бункере. В качестве связного я должен был постоянно перемещаться по высоте и выяснять, что произошло, и докладывать в ротный бункер.

У меня имелся тяжелый переносной радиопередатчик. Он обычно стоял в ротном бункере. У нас было два таких передатчика. Если мы выходили на патрульное задание, второй радист мог, сидя в ротном бункере, следить за тем, что происходит на территории вокруг. У нас был также телефон, но он плохо работал. Я был вооружен обычной винтовкой, как и остальные. Автоматы были только у младших офицеров.

На восточной стороне позиций располагалась большая вырубленная поляна. Оттуда могли пройти русские. Поскольку в радистах нужды не было (во время сражения оба радиоприемника находились в ротном бункере), меня разместили вблизи этой поляны. Нас было двое, мы лежали на небольшом холме. Своего напарника я раньше не встречал, он был радистом из другой роты. Я лежал на склоне, в двух-трех метрах от вершины, а он наверху. И тут прямо около нас разорвалась мина. От взрыва я на некоторое время отключился, а он погиб. Я увидел множество дыр в его форме. Я отнес его на 50 метров назад, где, как я думал, были наши санитары. Их там не оказалось, и я положил его на землю.

Я зашел в ротный бункер, но и там никого не оказалось. Второго радиста – Трюгве Юхансена – тоже не было. У нас был приказ при внезапном отступлении уничтожить оборудование для связи, и я это сделал. Потом я спустился вниз к озеру Капанец. Там раздавалась стрельба, был виден дым, но я никого не встретил. Когда я оглянулся, то весь склон был в дыму от выстрелов и разрывов снарядов. Видимо, поэтому мне удалось спуститься незамеченным. Я разделся, соскользнул в воду и поплыл. Был июнь месяц, но вода была холодной. Я полагаю, что был последним, кто покинул Хассельман.

Русские меня не заметили и в меня не стреляли. Я проплыл мимо причала, миновал косу и достиг залива на другой стороне озера. Когда я вышел на берег и пошел вглубь суши, я неожиданно пережил страшный испуг. Передо мной оказалось поле, обнесенное колючей проволокой. Когда я миновал его, я прочитал с другой стороны на табличке, что это было минное поле!»

В отличие от боев на Капролате, где были убиты командир роты и командир взвода, о событиях на Хассельмане имеются рапорты двух командиров. Они были переданы в разведывательный батальон и руководству 6-й горной дивизии СС. Из этих донесений мы узнаем о главных моментах сражения и некоторых деталях. Авторы этих донесений руководили боями с норвежской стороны.

В донесениях Карса и Ядара мы читаем о последних отчаянных моментах сражения. Норвежцы были зажаты на вершине высоты, русские наступали на них со всех сторон. Норвежские бойцы держались не вместе, а группами, действовавшими самостоятельно. Всех объединяла одна мысль: «Мы не сдадимся!»

Самое важное заключается в том, что эти сообщения записаны для того, чтобы показать, как отлично сражались норвежские фронтовые бойцы против наступающего неприятеля. Основная проблема всех военных сообщений до сих пор заключается в том, что трудно отличить факты от хвастовства.

Оберштурмфюрер (капитан) Софус Карс был исполняющим обязанности командира батальона в отсутствие Фруде Халле, а на заключительном этапе поручил командование только что закончившему обучение штандартенюнкеру (прапорщику) Арилду Ядару. Карс имел боевой опыт после боев в Норвегии в 1940 году, а также в других местах на Восточном фронте в составе «ваффен-СС».

Арилд Ядар, который был моложе Карса и знал его по Бергену, почти не имел военного опыта и был спешно направлен на Хассельман утром 25 июня. Ни Карс, ни Ядар не знали как следует позиций Хассельмана до начала сражения. Это, должно быть, затрудняло для них принятие решений и командование.

В донесениях много различных подробностей относительно передвижения как оборонявшихся, так и нападавших. Когда оба офицера указывают в своих донесениях направление и различные признаки местности, возникают трудности с пониманием того, что же произошло в действительности. Стороны света на карте обозначены. Гораздо сложнее понять, что они имеют в виду, когда пишут «вправо» и «влево», и имеют ли они в виду одно и то же. Может показаться, что «налево» это на юг, а «направо» – на север. Это верно, если стоять лицом к западу.

Все же не ясно, что они имеют в виду, когда пишут «маленькая сопка» и «большая высота». Самая южная сопка на самом деле самая высокая, ее высота составляет 184 метра над уровнем моря. «Средняя» сопка на севере ниже, но незначительно.

Софус Магдалон Бук Карс родился в Бергене 28 марта 1918 года. Он сдал экзамены на аттестат зрелости в Бергенской кафедральной школе, в 1939 году окончил Военную артиллерийскую школу младших офицеров. Когда началась война 9 апреля 1940 года, он был кадетом Высшего военного училища. Он рассказывает, что проехал в форме на мотоцикле через немецкие позиции и присоединился ко 2-му артиллерийскому полку в Гардермуэн. Они сражались в Гудбрандсдален до капитуляции норвежских войск в Ондалснесе 2 мая 1940 года. Карс стал военнопленным, но был освобожден 12 мая и вернулся в Берген. Он работал некоторое время на Бергенской судоверфи и получил опыт, необходимый для поступления в Высшую техническую школу.

Он вступил в партию «Нашунал Самлинг» в 1934 году и платил взносы в эту партию до самого конца войны. Он был членом с 1936 года NSKO – Боевой организации этой партии. Он являлся также членом хирда с 1935 года 30 30 В XX веке хирдом называлась военизированная организация норвежской национал-социалистической партии Видкуна Квислинга. , а с 20 января 1941 года – командиром отряда хирда в Бергене. Когда Карса допрашивали в полиции в Бергене в декабре 1945 года, в его адрес высказывались критические замечания. Он руководил акциями хирда против школы Сюднесхауген в декабре 1945 года и во время беспорядков в связи с речью Квислинга в Бергене. На допросе в полиции он несколько преуменьшил свою роль в этих событиях, сославшись на то, что он как руководитель хирда «обладал юридической компетенцией выступать в роли судьи».

Карс записался добровольцем в Норвежский легион 14 июля 1941 года, был ассистентом старшего лейтенанта Фиве в школе Бьёльсен в Осло, затем находился в течение двух месяцев в лагере Гульскуген недалеко от Драммена, а потом еще два месяца в лагере Торпо. Когда немцы распустили штаб и командование Легиона, его направили в Штеттин в качестве руководителя «прикрывающей части» Легиона. 12 апреля 1942 года он попал на Ленинградский фронт в качестве командира взвода. 12 декабря 1942 года Карс в качестве унтерштурмфюрера 1-й роты Легиона получил Железный крест 2-го класса. Последние полгода участия Легиона в боях (до 12 января 1943 года) он был командиром 1-й роты. После короткого отпуска в Норвегии он вернулся в Графенвёр и был переведен в танковый гренадерский полк СС «Норвегия», который дислоцировался в Ауэрбахе. Оттуда его откомандировали в Лыжный батальон в качестве командира 1-й роты.