Стейн Угельвик Ларсен - Кровавая бойня в Карелии. Гибель Лыжного егерского батальона 25-27 июня 1944 года

Тут я увидел на берегу нескольких человек и подумал сначала, что это русские. Но они начали скидывать одежду, а затем бросились в воду и поплыли. Тогда я понял, что это, должно быть, норвежцы. Я плыл на спине и тянул за собой лодку. Ангвик плыл рядом. Мы оба плыли под прикрытием лодки, так что нас не было видно с берега. Мы проплыли уже, наверное, метров сто.

К нашей лодке подплыл Хилмар Эйен, парень из Трёнделага. Ему оторвало снарядом руку, но он все равно забрался в лодку и пробовал подгребать здоровой рукой. Я крикнул ему, чтобы он лег на дно. Но он не успел и получил пулю в лоб. Русский снайпер.

Наши товарищи догоняли нас один за другим. Кое-кто еще бегал по берегу в нерешительности. Очевидно, те, кто не умел плавать. Среди них был Малвин Матисен из Тромса, как я узнал позднее. [Матисен является одним из пропавших без вести.] Вигеруст переплыл озеро на жерди из забора.

Когда я почувствовал под ногами дно, я отпустил лодку. Русские продолжали стрелять в нас, пока мы плыли через озеро. Расстояние было 400–500 метров. Когда мы вышли на берег и побежали прочь от озера, русские начали стрелять из миномета. Стрельба продолжалась, пока мы не добежали до кустарника и подлеска. Там мы бросились на землю, чтобы отдышаться. Местность была заболоченная, так что долетавшие сюда мины только создавали грохот. Торфяная почва подбрасывалась вверх и и падала вниз на то же место, не причиняя вреда.

Затем мы побежали уже по твердой почве зигзагами, пока не достигли наших артиллерийских позиций (с гаубицами). Здесь нас встретили свои и отвели в блиндажи.

Мы устали до смерти и были почти что в состоянии шока, пережив все эти события. И как это только мы не лишились рассудка! Когда мы отправились дальше по открытой местности в расположение разведбатальона АА, мы снова попали под минометный и артиллерийский огонь. Они собрались уничтожить нас поодиночке. Чтобы спастись от осколков мин, мы проделали туннель до середины стога сена и забрались в него ногами внутрь и головами к выходному отверстию. Со мной был Йон Хельблад из Толга. Так мы немного вздремнули.

– И как это ты не сошел с ума от таких жутких психических переживаний?

– Трудно сказать. Наверное, я выдержал, потому что был совсем молод. Впоследствии я старался не вспоминать все это. Иначе я бы чокнулся. Ведь там было столько молодых парней, заплативших за все своей жизнью, и я ничем не мог им помочь. Страшно было подумать, что мы рисковали и жертвовали жизнью в борьбе против коммунистов. Только момент выбрали неправильный. Если бы мы сделали это несколькими годами ранее, то нас бы дома чествовали как героев!

Франк хотел поскорее выучиться чему-то другому, чем умению “воевать”. После отбытия заключения в тюрьме он проходил практику на судоверфи в Гётеборге, потом учился на машиниста и, наконец, отправился в дальнее плавание на торговом судне. У него всегда было полно дел, ему было некогда вспоминать о прошлом. Наверное, поэтому он избежал нервных потрясений.

Он встретил многих “своих” в Гётеборгском техническом институте, в том числе командира роты оберштурмфюрера Шефстада, который предпочел остаться в Швеции. Он умер осенью 1992 года.

“Не называйте мою фамилию, – попросил Франк Валтинсен, – мои дети знают мою историю. Но внуки не поймут этого”.

Разумеется, внуки не смогут понять, как их добродушный дедушка, похожий на плюшевого медвежонка, мог хладнокровно убивать людей из плоти и крови, людей, говоривших на другом языке и сражавшихся за другую идеологию. Там и тогда действовал другой закон – убивай ты или убьют тебя!».

Из истории Йона Хельблада, рассказанной Ролфом Ульсеном Франку Магнесу, мы узнаем новые подробности бегства: «Когда они вышли на тропу, перед ними вдруг выскочил русский и побежал. “Что делать?” – спросил Хусет. “Застрели его”, – ответил Йон. После короткого раздумья Хусет застрелил русского. Вопрос стоял жестко – или русский, или они. Они до этого сражались двое суток без сна и уже не могли нормально рассуждать. Русский остался лежать на тропе, а не на гати. Йон говорил, что русский был убит на тропе, но он не мог сказать точно, в каком месте. Он сказал также, что если бы русский лежал тихо, они бы его не заметили и он бы остался жив.

Многое указывает на то, что они бежали по той же тропе, что и группа с Вигерустом.

Они подозревали, что тропа заминирована, но надеялись на то, что русские, которые шли тем же путем во время наступления, открыли тропу. Когда они добрались до озера и поняли, что им удалось уйти, то, по словам Йона, они с радостью вошли в холодную воду, потому что давно ходили в одной и той же одежде, не снимая ее».

Йон рассказал Ролфу Ульсену, что только они с Хусетом плыли до косы. Остальные плыли прямо из залива, чуть западнее причала и восточнее косы. Тем не менее, вероятно, что Вигеруст и его группа переплыли озеро у той же косы, которая находилась в западной части озера Капанец или в бухте к западу от нее.

«Йон плыл через озеро с автоматом на плече. На следующий день, когда все стояли на плацу, его похвалили, так как он оказался единственным, кто не оставил оружие. Но затем немцы отобрали у него автомат, чем он был весьма недоволен».

Слева – Харалд Дёрум, двоюродный брат Педера Дёрума (родился 26 марта 1913 года), Йон Хельблад справа. И Педеру, и Йону удалось спастись с Хассельмана (фото из архива семьи Дёрум)

Ролф Ульсен рассказывает: «Йон Хельблад, родился 12 декабря 1920 года, женился в 1950-е годы, но детей не имел. Он умер в коммуне Толга в 2003 году. Йон очень хорошо ходил на лыжах и считал финнов своими друзьями. Он считал, что лыжный спорт тесно связывает норвежцев с финнами. И когда русские напали на финнов, это нападение стало для него решающим для принятия решения. Он не хотел оставаться в Толге, в частности и потому, что отец начал слушать лондонское радио. Поэтому он решил поехать в Осло и записаться добровольцем на войну в Финляндию. Когда подошел поезд, следовавший до Осло, на станции, как всегда, было много народу. Многие приходили, чтобы посмотреть, кто уезжает. Йон прокрался в поезд, чтобы никто из знакомых не видел его. Вероятно, чтобы избежать неприятностей. Когда он выходил из вербовочного пункта, к нему подошла пожилая дама и сказала: “Ты уверен, что поступил правильно? Если раскаиваешься, я могу помочь тебе попасть в Швецию!” “Я ни в чем не раскаиваюсь!” – ответил Йон».

Ролф спросил Йона, не пострадал ли он впоследствии от своего решения. В ответ Йон рассказал один эпизод из своей последующей жизни. В 1966 году произошло слияние двух коммун – Толги и Ос. Йон выставил тогда свою кандидатуру на коммунальных выборах в общем списке Партии центра (до 1959 года Крестьянская партия) и получил наибольшее число голосов в этом списке. При формировании фракции Партии центра в коммуне один житель Ос предложил выбрать Йона в правление коммуны. Началось обсуждение и лоббирование. Все это закончилось тем, что председатель партии центра вывел Йона в коридор и сказал ему: «Ты не можешь быть членом правления. Подумай о своем прошлом!» В результате Йону пришлось довольствоваться местом руководителя фракции этой партии. Он очень переживал из-за этого впоследствии. Подтверждение всему этому можно найти в протоколах заседания правления коммуны Толга/Ос (Франк Магнес).