Николай Дмитриев - В грозный час

– Какая ещё татарва? – опешил помещик. – Говори толком!

– Из Гнилушек, барин, малец прибёг. Бают, татарва объявилась! – И наконец-то переведя дух, мужик выжидающе посмотрел на Михайлу.

Гнилушки, деревенька в четырёх верстах от Сенькова, стояла под самым лесом, и откуда там татары, Михайла не мог взять в толк. Но весь вид перепуганного дворового ясно показывал, что такой слух есть, и дворянин, поднявшись сам, пошёл к воротам, чтобы поглядеть на деревенскую улицу. А там и точно царила суматоха. Мужики с бабами суетились возле своих изб, кое-кто уже гнал к роще скотину, и всё увиденное заставило Михайлу посерьёзнеть. В то, что татары вдруг появятся под Сеньковом, он не верил, но хорошо понимал: раз такое дело, ему надо тотчас вернуться в полк. Однако червячок опасливого сомнения уже шевельнулся, и, прежде чем пройти в дом, Михайло, внимательно оглядев усадьбу, всё же наказал Ивашке:

– Скажи, чтоб попрятали всё. И коней седлай…

Ивашка тотчас убежал, а Михайла поднялся на крыльцо и, войдя в горницу, приостановился. Сделать тут всё так, как в тереме, он ещё не успел, но в углу уже красовалась муравленная печь [28] Печь, отделанная глазурованными изразцами. , на чисто выскобленном столе был не просто светец, а бронзовый, немецкой работы подсвечник, да и придвинутую к стене широкую лавку покрывала большая медвежья шкура. Полюбовавшись, Михайла вздохнул и прошёл в боковой чулан, укрытый за лестницей на повалушу, где он отдельно от всего прочего хранил свой доспех. Пока отложив в сторону тегиляй, он первым делом обул лёгкие козловые сапоги и, подпоясавшись кушаком, принялся натягивать тетиву на боевой лук.

Справившись, дворянин снял висевшие на деревянных колках саблю, колчан, а когда начал проверять содержимое походной сумы, услыхал, как в горницу забежал Ивашка сказать, что лошади готовы. Поглядев на расторопного дворового, Михайла подумал, что одному ему ехать невместно. Ивашка Нос не был боевым холопом, но ежели татары и впрямь шастают где-то поблизости, думать-гадать не приходилось. Решив, как быть, Михайла снял со стены висевший тут же в чулане куяк [29] Куяк – общее название бригантинных доспехов на Руси. (Бригантинные доспехи – это доспехи из пластин, наклёпанных на суконную или льняную одежду.) В широком смысле под куяком имели в виду любой доспех, закрывающий туловище. и отдал его Ивашке.

– Надевай, со мной поедешь…

– Так, барин, я ж, это, саблей не могу… – растерялся дворовый.

– На что тебе сабля? – оборвал его Михайла. – Топор возьмёшь, только не колун бери, а сучкоруб. Он полегче будет, и топорище у него поухватистей.

– Ага, ага… – закивал головой Ивашка и стал неумело натягивать защитный куяк.

На крыльцо Михайла вышел при оружии, увидел уже стоявших у ступенек двух лошадей и, заметив, что перемётные сумы есть только на одной, кивнул шедшему за ним по пятам Ивашке.

– Забыл, что со мной едешь? Живо собрался. И топор не забудь! – крикнул вслед тотчас помчавшемуся к службам Ивашке Михайла и спустился вниз.

Проверив, ладно ли затянута подпруга, Михайла достал из перемётной сумы кусок хлеба, посыпал его солью и угостил ответившего ему благодарным ржаньем коня. Дождавшись, когда державший в одной руке топор, а в другой сумы Ивашка вернулся, Михайла сел в седло, а затем, покосившись на метавшихся возле дома дворовых и своего нового боевого холопа, выехал за ворота.

Начинавшаяся от самой усадьбы малонакатанная дорога вела прямиком через крестьянские поля, потом мимо рощи, а затем, обогнув широкой дугой заливной луг, выводила на битый шлях, протянувшийся между Москвой и Серпуховом. Одолев этот кусок пути и добравшись к выезду, Михайла придержал коня, не зная, в какую сторону ехать, но после короткого раздумья свернул на Серпухов, решив, что татарву наверняка остановили возле брода.

Вообще-то Михайла надеялся, что сможет расспросить какого-нибудь встречного, но, как назло, нигде никого не было видно, и это всё больше настораживало. Конь Михайлы, до этого шедший скорой рысью, помалу сам сбился на шаг, а неотступно ехавший рядом холоп Ивашка, навострив уши, вдруг заволновался и неуверенно сказал:

– Кажись, кто-то едет…

Михайле и самому показалось, что он тоже вроде бы слышит отдалённый конский топот, и на всякий случай, ежели это впрямь татары, дворянин огляделся. Совсем рядом в одном месте почти к самому шляху подступал густо разросшийся кустарник, и, недолго думая, Михайла вместе с Ивашкой заехали туда, постаравшись укрыться как можно лучше.

Холоп не ошибся. Конский топот доносился всё явственнее, и, вслушиваясь, Михайло понял, что по шляху едет не один, а сразу несколько человек. Отогнув мешавшую смотреть ветку, он глянул на шлях и увидел, как из-за поворота один за другим вылетело пятеро всадников. С первого взгляда Михайла понял, что это татары и они не иначе как передовой дозор. Было ясно: скорее всего, они заметят не его, так Ивашку, и чтоб хоть малость уравнять силы, дворянин потянул со спины боевой лук.

Наложив стрелу, Михайла выждал, пока рысивший впереди дозора татарин приблизится, и отпустил тетиву. Вжикнув по листве кустарника, стрела вонзилась в горло татарину, и тот, схватившись обеими руками за шею, свалился с лошади. Немедля Михайла пустил вторую стрелу, и другой татарин вцепился было за конскую гриву, но, не удержавшись, медленно сполз на землю. И вот тут случилось то, чего дворянин никак не ждал. Его боевой холоп Ивашка вдруг что-то заорал и, размахивая топором, рванулся вперёд.

Михайле не оставалось ничего другого, как, выхватив саблю, понестись следом. Увидев рвущихся из кустов всадников, оставшиеся татары, видимо, решили, что попали в засаду, и стали круто разворачивать лошадей. Однако ускакать успели не все. Конь рванувшегося первым Ивашки налетел на замешкавшегося татарина и сшиб его наземь. Вскочив на ноги, татарин замахнулся на Ивашку саблей, но подоспевший Михайла рубанул его первым. Выронив саблю, татарин попытался зажать ладонью рассечённое плечо и, дико сверкая глазами, видимо, из последних сил стал выкрикивать:

– Урус сабак!.. Всех кончать будим!.. Девлет-хан Орда ведёт!.. – но потом задёргался, смолк и, сделав неверный шаг, свалился набок.

Увидев, что Ивашка остолбенело уставился на побитых татар, Михайла крикнул ему:

– Бежим!.. – и, нахлёстывая коня, поскакал уже в сторону Москвы.

После стычки Михайла со своим холопом гнали вёрст двадцать вовсе пустым шляхом. Видать, слух про татар дошёл и сюда, однако, когда до Москвы оставалось всего ничего, Михайла увидел впереди сбившихся в кучу людишек. Как оказалось, запряжённый четвернёй боярский возок попал в канаву, одно колесо соскочило, и теперь челядь торопливо прилаживала чеку на место. Михайла хотел проехать мимо, но ему заступили дорогу, и один из челядинцев сказал: