Николай Дмитриев - В грозный час

– Москву будем жечь!

– Как? – не понял помощник, и тогда Дивей-мурза жёстко распорядился:

– Жги все окраины! Дальше огонь сам пойдёт!

– Сделаем! – заверил советника хана Теребердей-мурза и, уяснив, что идти под ядра затынных пищалей не придётся, съехал с пригорка…

Воевода князь Бельский сумел опередить татар. Он уже знал, что хан пошёл вкруговую, и спешил как мог. Конечно, было ясно: ордынцам взять Москву не получится, но то, что они будут крутиться у города, сомнений не вызвало. Три полка с «берега» поспели к Москве вовремя и, ожидая татар, встали на городских улицах. Большой полк князя Бельского расположился на Варламской улице, но стоять там долго ему не пришлось. Уже наутро пришло известие, что появившиеся татары бесчинствуют в предместье. И тогда воевода решил, выйдя в поле, отбить ордынцев лучным и копейным боем.

Большой полк немедля выступил, и его передовая подвижная застава помчалась во весь опор. Старший заставы серпуховской дворянин Степан сын Чикин всё время скакал во главе и боялся только одного: как бы легкоконные дозоры, высланные им по сторонам московского шляха, ненароком не проглядели татар. Однако возвращавшиеся один за другим дозорцы сообщали, что Орда словно сквозь землю провалилась и высмотреть кого-либо не выходило никак. Но едва застава проехала ещё несколько вёрст, как из перелеска, тянувшегося слева от дороги, карьером вылетел всадник и, подскакав к Чикину, одним духом выпалил:

– Татары за лесом!

Взмахом руки Чикин остановил заставу и крикнул дозорцу:

– Показывай!

Дозорец молча завернул коня, и они вместе с Чикиным какой-то тропкой понеслись через перелесок, который оказался совсем нешироким. Почти сразу очутившись на противоположной опушке, Чикин, резко рванув повод, осадил коня. Открывшаяся перед ним картина буквально ошарашила дворянина. Справа на холмах раскинулась хорошо просматриваемая Москва, а совсем недалеко, казалось, просто рукой подать, рассыпавшись по всему полю на группки в десять или двадцать всадников, татары носились возле пригородных усадеб, и над многими строениями к небу уже поднимался густой дым.

Опасаясь, что их могут заметить, оба всадника подались назад в лес и, завернув коней, поскакали обратно. Выскочив на шлях, Чикин увидел, что успевший подтянуться Большой полк, задержав движение, сбивается вместе, и совсем рядом колышется прапор самого князя Бельского. Уже не галопом, а рысью Чикин подъехал к воеводе и убито-сдавленным голосом сообщил:

– Татары поспели раньше… Городские окраины жгут…

Князь сердито насупился и, ничего не ответив дозорцу, приподнялся на стременах, чтобы, обернувшись, лучше рассмотреть, как подтягивается растянувшийся по дороге полк. Увидев, что дворяне не мешкают и собирающийся позади него строй всадников быстро густеет, Бельский удовлетворённо кивнул, опустился в седло и посмотрел на Чикина:

– Татарвы много?

– Да как сказать… Видел сотни три… Или четыре… – с некоторым сомнением протянул Чикин, тогда, в спешке, он не успел всё высмотреть и теперь корил себя за оплошность.

Князь собрался что-то сказать, но тут, уже не по занятой войском дороге, а просто обочиной, прискакал ехавший сзади младший воевода и, сдержав коня возле прапора, громко спросил:

– Почему встали?

– Татары за лесом, – показывая на опушку, ответил князь.

– Вон оно что… – Младший воевода покрутил головой и принялся рассуждать вслух: – Я проезжал тут раньше, лесок-то, он языком тянется. Недалеко, дальше чистое поле…

– Это так? – князь повернулся к Чикину.

Дворянин поначалу было напрягся, пытаясь точно вспомнить, где кончается лес, а затем не совсем уверенно подтвердил:

– Вроде бы… Но до городских окраин он не доходит, это точно.

– Значит городские улицы стрельцы прикроют, а мы тут биться будем, и ты град-обоз [33] Оборонительная линия из составленных вместе возов. ставь немедля, – обращаясь к младшему воеводе, заключил князь и тронул коня.

Младший воевода, Чикин с дозорцами, а затем и все остальные зарысили следом. А когда лесок примерно через версту закончился и открылся широкий просвет чистого поля, войско, сходя со шляха, начало разворачиваться. Дождавшись, когда большая часть полка вышла из-за деревьев, князь Бельский, зная, что за конским топотом и общим шумом его не услышат, просто выхватил саблю, а затем, широко взмахнув ею, поскакал вперёд. По этому сигналу дворяне понеслись за воеводой, и вытянутый треугольник княжьего прапора, прежде висевший вдоль древка, стал призывно виться на встречном ветру.

Не сразу заметив помчавшихся на них урусов, татарские отрядики, вившиеся вокруг подожжённых ими усадеб, поначалу пробовали сбиться вместе, а потом, уяснив, какая сила на них наваливается, бросились врассыпную. Кто замешкался, был просто стоптан дворянской конницей, а остальные, нахлёстывая лошадей и пригибаясь к гривам, пытались ускакать. Однако удалось это далеко не всем. Дворяне то здесь, то там настигали удирающих татар, и на поле началась отчаянная рубка.

Увлёкшись погоней, дворяне широко растеклись по полю, но оттого, что при преследовании всё время приходилось обходить горевшие усадьбы, возникали разрозненные группы, которые опасно отрывались от полка. Сам воевода Бельский, видимо, решив совсем прогнать татар от Москвы, был в первых рядах, да, вероятно, и многим дворянам казалось, что враг разгромлен. И тут бывший при князе Степан Чикин, совсем было уверовавший в победу, вдруг увидел, как из-за ближайшего холма вынеслись сотни ордынцев. Наверняка это были главные татарские силы, и стало ясно, что теперь перевес будет на их стороне.

Сразу всё понявший воевода осадил коня и зычно выкрикнул:

– Отходи-и-ить!..

Крик подхватили, и услышавшие приказ дворяне стали заворачивать коней, а хорошо видимый всем княжий прапор начал подаваться назад. Чикин понимал: если воеводе удастся отвести полк, то под защитой град-обоза численное преимущество татар будет потеряно, и без колебаний поскакал за князем. Однако стремительно ударившие прямо по центру татары смешали все планы воеводы Бельского, а бывшие на дальнем краю поля дворяне вообще оказались отрезанными, и мало кому из них удалось прорваться. И, конечно же, ордынцы, едва углядев над головами мечущихся в ожесточённой схватке всадников вытянутый треугольник княжьего прапора, сразу устремились к нему.

Больше того, Чикин успел заметить, что мотающийся на древке конский хвост вражьего бунчука быстро приближается, а это значило, что командовавший татарами мурза явно вознамерился сам захватить воеводу урусов. Но едва такая мысль промелькнула, как ордынцы скопом окружили дворянина, и он, заставив коня крутиться на одном месте, стал остервенело отмахиваться саблей от налетавших татар. Увидев, как сверкнула занесённая над его головой булатная сабля, Степан, изловчившись, отбил удар. Встретившиеся острия клинков резко вжикнули, и тут подскочивший сзади татарин полоснул Чикина по спине. Правда, ордынец слегка промахнулся, и лезвие его сабли, разодрав тегиляй, резануло по конскому крупу. От внезапной боли конь Чикина взвился на дыбы и, сбив на землю угодившего под передние копыта татарина, одним прыжком вынес дворянина из грозившего смертью круга.