Николай Дмитриев - В грозный час

Следовало поторопиться, и, ещё раз глянув в окно, Воротынский вернулся к столу, на котором лежал новоисполненный чертёж береговой линии, и, прижав руками норовивший скрутиться свиток, начал изучать чётко прорисованные значки. Особо его внимание привлекали извивы реки, отделявшей земли Московии от Дикого поля. Она сильно препятствовала Орде, поскольку для татар главными были внезапность и быстрота. Реку можно было перейти лишь в нескольких хорошо известных местах, и именно здесь Воротынский собирался поставить заслоны, чтобы не дать татарам вновь совершить набег.

От этого занятия воеводу оторвал долетевший снаружи шум. Князь выглянул в окно и увидел, как через ворота главной крепостной башни в город входит войско. Воротынский сначала просто смотрел на идущую вереницей дворянскую конницу, а потом уже загодя стал прикидывать, куда направить, видимо, посланные в его распоряжение новые силы.

В этом своём предположении князь не ошибся. Совсем скоро шум возле дома усилился, по крутой лестнице загрохотали шаги, и в горницу вошёл хорошо знакомый Воротынскому командир только что прибывшего опричного полка князь Хворостинин.

Боярин посмотрел на опричника, отметил, что тот, едва сойдя с коня, прямо в походной кольчуге первым делом поднялся к нему, и спросил:

– Поздорову ли дошёл, князь? – а затем дружески улыбнулся и пошутил: – Татарвы, что ходить к нам повадилась, часом, не приметил?

Хворостинин знал, что Грозный благоволит Воротынскому, и, оценив встречу, ответствовал:

– Дошли хорошо, боярин, а что до татар, то попрятались басурмане, вот только искать недосуг было, – и сразу уже по-деловому спросил: – Скажи, где мне стать?

– Да тут, в крепости, а пока ступай отдохни, небось, притомился с дороги? – воевода опять улыбнулся и докончил: – Опосля и решим.

– Не, вовсе не притомился, – запротестовал Хворостинин. – Переход-то короткий был.

– Ну ладно, тогда сюда иди, смотреть будем, – согласился Воротынский и снова придержал норовивший опять завернуться край свитка.

Опричник тут же сбросил на лавку епанчу, снял шлем и подошёл к столу. Тем временем Воротынский, которому надоело держать план, придавил его медной чернильницей, на другую сторону положил свой пернач [55] Пернач – разновидность булавы, к головке которой прилито несколько (до двух десятков) металлических пластин (перьев). Большое распространение получила разновидность одноручного пернача с шестью перьями, называемая шестопёром. и только после этого стал показывать Хворостинину.

– Вот здесь, – Воротынский провёл пальцем по плану, – вдоль всей береговой черты от Калуги до Коломны сделаны засеки. Во всех важных местах есть крепости и остроги, а посередине линии прямой путь на Москву закрывает Серпухов.

Опричник провёл взглядом по всей чётко обозначенной на плане линии засечной черты, а потом, прикинув выходившее расстояние, посмотрел на Воротынского:

– Князь, так то ж, почитай, вёрст двести, а как мы реку оборонять-то будем? Ордынцы, они в любом месте сунуться могут, а нам туда, ежели далеко выйдет, как поспеть?

– Где пойдут, заранее прознать можно, – возразил Воротынский и, сдвинув свиток по столу, указал на плане шедшие через степь дороги: – Вот смотри: главный для татар, конечно, Изюмский шлях. Правда, ежели завернуть на Пафнутцев шлях, можно в обход пойти. А через Оку им всё одно перебираться надо. Мостов ордынцы не строят, значит, им через реку вброд идти надобно. Бродов тех всего два, вот там и ждать будем.

– Да нет, князь, – недоверчиво покачал головой Хворостинин, – ежели толком поискать, можно иное место найти, да и что татарам мешает другую сакму выбрать…

– Оно-то, конечно, так, – немного подумав согласился Большой воевода. – Однако у нас здесь вдоль всей засеки неотступно дозорцы ездят, и ещё наказал я в Дикое Поле сторожи выдвинуть, смотреть, нет ли ордынцев-лазутчиков.

– Ну, это ежели углядят вовремя… – продолжал упорствовать Хворостинин, затем, наклонившись, долго изучал план и лишь потом глянул на князя – Хочу я эту самую засеку посмотреть.

– Само собой, – кивнул Воротынский и, взяв лежавший сбоку стола пернач, пару раз довольно сильно стукнул им в стенку горницы.

Тотчас в дверях появился прислужник, и Воротынский распорядился:

– Найди старшего дозорцев, скажи, чтоб сюда шёл.

Прислужник неслышно исчез, а отвлёкшийся было Воротынский вновь занялся планом и, обращаясь к Хворостинину, сказал:

– Вот здесь, – палец боярина упёрся в изображённую на чертеже речную излучину, – я велел новый острог поставить, дорога там к Серпухову. Ну да сам увидишь…

– Посмотрю, – согласился Хворостинин, прикидывая по плану, далеко ли ехать.

Однако продолжить разговор не вышло. Входная дверь хлопнула, и вошедший в горницу дворянин озабоченно спросил:

– Звал, боярин?

– Звал, – согласно кивнул Воротынский и показал на Хворостинина: – Воевода вдоль засечной черты проехать хочет. Сопроводи, заодно на новый острог глянете, как там, готов ли.

– Сделаю, – коротко ответил старший и первым вышел из горницы.

Никого из своих людей, уже успевших расположиться на отдых, князь Хворостинин с собой брать не стал. С ним за проводника поехал только старший дозорцев, который взял для сопровождения ещё четырёх дворян из засечной стражи. По выезде за городские ворота старший свернул на дозорную тропу, и здесь всадники, вытянувшись цепочкой, зарысили попарно. Какое-то время князь, поглядывая во все стороны, ехал молча, а потом обратился к старшему:

– Ты небось здешний будешь?

– Так, – подтвердил старший, – серпуховской дворянин Степан сын Чикин.

– Как татарва в набег шла, тоже здесь был? – поинтересовался князь.

– Так где ж ещё? Знамо, что здесь, – кивнул Чикин и, вроде как уточняя, добавил: – А опосля мы до самой Москвы за ордынцами гнались.

– Вы тут что, хана-то проглядели? – покосился на старшего князь.

– И не проглядели вовсе, – с заметной обидой возразил Чикин, – нужный человек загодя сообщил, а дале уж воеводам решать.

– Да знаю, знаю… – примирительно буркнул князь и, глядя на сплошные заросли, через которые был проложен дозорный ход, спросил: – Так эта черта засечная где?

– Тут она, рядом, – заверил Чикин и, высмотрев подходящую прогалину, свернул с тропы.

С трудом пробравшись между деревьев, всадники подъехали к непроходимому завалу, и, указывая на него, Чикин сказал князю:

– Вот это она и есть, засечная черта…

Хворостинин молча смотрел на поваленные наискось замшелые стволы деревьев. За ними просматривался плотный ряд заострённых с одного конца брёвен, под углом вкопанных в землю. С первого взгляда было понятно, что проехать тут и даже как-то перелезть с ходу просто невозможно. А если начинать делать где-то здесь мало-мальски пригодный проход, то одному человеку это явно не под силу, и даже десятку людей пришлось бы трудиться чуть ли не полдня.