Николай Дмитриев - В грозный час

– Да, голова кругом, – согласился с ним Эмин-паша и добавил: – Наверное, Девлет-Гирей теперь вообразит себя новым Бату-ханом.

– Вряд ли, – скептически поджал губы Сеид-ага.

– Считаешь, что татары расхвастались? – предположил Эмин-паша.

– Безусловно, – твёрдо заявил Сеид-ага. – Как я дознался, московиты гнали хана, словно зайца, до самого пограничья, а всех, кто не успел удрать за реку, порубили.

– Но Москва разорена, и потом такой богатый ясырь… – возразил Эмин-паша.

– Татары не входили в Москву. Они подожгли окраины, и деревянный город сгорел. Каменные храмы московитов, оборонные башни и стены целы, а что до ясыря… – Сеид-ага было примолк, но затем пояснил: – Татары разошлись далеко от главной дороги, а ясырь вообще вывели стороной.

– Вот оно что…

Эмин-паша хитро прищурился: теперь он знал, как говорить с ханом…

Расставшись с Сеидом-агой, довольный Эмин-паша оставил Френк-хизари, не задерживаясь прошёл Бирун [48] Окружённая стеной часть города. , через главные ворота вышел из крепости и, миновав пригород Хаки с его лавками, направился в сторону припортового торга. Здесь морские волны, размеренно накатываясь на пологий пляж, шуршали мелкой галькой, чуть дальше в море стояли на якорях ожидавшие разгрузки суда, а выше, совсем близко к воде, раскинулся обширный торг. Тут имелся товар на любой вкус и можно было купить что угодно, но главным, конечно же, являлся ясырь.

Именно сюда одна за другой прибывали партии невольников, захваченных татарами при удачных набегах, и уже из Кафы их увозили по всем уголкам Средиземноморья. Дальше каждого из этих пленников ждала своя судьба, но спрос был на всех. Молодые и крепкие мужчины могли угодить на турецкие галеры-каторги, совсем маленькие мальчики часто попадали в янычары, а пожилых брали или как слуг, или вообще кем придётся. Что же касалось молодых женщин… Тут случалось, что порой исключительно красивых покупали на вес, щедро уравновешивая безмен золотыми монетами.

Как сразу заметил Эмин-паша, именно сегодня торг был особенно бурный. Не иначе днями пригнали новых пленников, и хозяева партий, вокруг которых так и вились купцы-перекупщики, времени даром не теряли. Однако и сами покупатели, во множестве прибывшие на судах, не желали платить лишку и, сбыв поскорее доставленный товар, тут же начинали договариваться с татарскими мурзами. Оказавшись во всей этой сутолоке, Эмин-паша, присматривался ко всему, зная, что именно здесь можно точнее всего оценить результат похода. Впрочем, торг в одном месте привлёк внимание Эмина-паши.

Стремясь показать товар лицом, купец донага раздел пленниц, и теперь молоденькие девушки стыдливо жались друг к другу, причём одни старались хоть как-то прикрыться, а другие просто стояли, низко-низко опустив головы. Мимо такого заманчивого зрелища мало кто мог пройти равнодушно. Старики и безусые юнцы всё время крутились рядом, а какой-то генуэзский капитан, видимо, уже сделав выбор, громко торговался с владельцем живого товара. Эмин-паша тоже на какое-то время задержался, но, лишь восхищённо цокнув языком, медленно пошёл дальше.

В других местах тоже шла оживлённая торговля. Тут целыми тюками сбывался товар, привезённый на кораблях, чтобы вскорости этот груз, оказавшись навьюченным на верблюдов, отправился по караванным путям в Ногайские степи, а может, и дальше за Танаис [49] Дон. или даже Итиль [50] Волга. . Правда, Эмина-пашу больше интересовало не то, будет ли удачным дальнейший торг и с чем возвратятся караваны, а то, что смогут сообщить побывавшие в дальних краях купцы. Походив так ещё довольно долго, присматривавшийся к торговцам Эмин-паша вернулся к себе и, вызвав доверенного слугу, спросил:

– Что слышно в Бируне? [51] Район города внутри крепости.

– Эфенди [52] Эфенди – титул и офицерское звание в Османской империи и некоторых других странах Востока в XV–XX столетиях. Вначале форма «эфенди» использовалась также как вежливое обращение к знатным особам вплоть до султана. , – сообразительный слуга почтительно склонил голову и понимающе перешёл на шёпот: – Девлет-хан в Кафе.

– Вот как, – обрадовался Эмин-паша и пошутил: – Что-то я не видел его походного шатра.

То, что Девлет-Гирей сам приехал сюда, было очень даже на руку султанскому посланцу. Вот только раньше следовало кое-что выяснить, и Эмин-паша вопросительно посмотрел на слугу. Тот сразу понял, чего от него хотят, и тут же сообщил:

– Хан не ставил шатра. Он сейчас отдыхает в доме у Мехмета-оглу.

– Это верно? – насторожился Эмин-паша.

– Так, эфенди, – заверил слуга.

Крепость и пашалык находились под властью турок, и то, что Девлет-хан был здесь, могло означать что угодно. Эмин-паша довольно долго молчал, а затем поинтересовался:

– И кто же он этот Мехмет-оглу?

– О-о-о… – Слуга поцокал языком и закатил глаза: – Мехмет-оглу большой человек… Богатый человек… Он, как и эфенди, живёт во Внешней крепости, только в квартале Акташ. У него большой богатый дом, а его караваны с товаром идут далеко-далеко…

– А кто сейчас к нему в дом ходит? – сделав безразличный вид, спросил Эмин-паша.

Однако его слуга был тёртый калач и сразу сообщил главное:

– Ногайские беи недавно были, эфенди…

Услышав об этом, Эмин-паша задумался. Визит ногаев мог означать только одно: Девлет-хан хочет о чём-то с ними договориться, и это следовало узнать, а потому посланник султана приказал слуге:

– Скажи, чтоб принесли другую одежду. – Эмин-паша взглянул на полу своего невзрачного халата и закончил: – Отведёшь меня к этому Мехмету-оглу.

– Слушаю, эфенди, – и слуга, поняв, что это главное, согнулся в поклоне.

В квартал Акташ Эмин-паша отправился, сопровождаемый слугами, и встречные, завидев столь важного турка, безропотно уступали ему дорогу. Путь к жилищу Мехмета-оглу оказался недолгим, но прежде чем войти, Эмин-паша задержался, изучая строение. Выходило, что купец и впрямь был богат. Над стеной возвышались кроны деревьев, частично скрывавшие открытую галерею, с которой наверняка было видно море. Это как-то напомнило Эмину-паше Стамбул, и он без колебаний прошёл через врезанный в ограду арочный вход. Алмазное перо, сверкавшее на снежно-белом тюрбане Эмина-паши, завораживающе подействовало на людей Мехмета-оглу, и они беспрепятственно пропустили почтенного гостя в дом.

Там его встретил не кто иной, как киларджи-баши [53] Гофмаршал хана. , и, догадавшись, зачем здесь хорошо известный ему Эмин-паша, вежливо предупредил:

– Хан Девлет-Гирей занят…

– Веди, – коротко бросил Эмин-паша, сразу показывая, кто есть кто.

Не осмелившись возражать, Киларджи-баши провёл Эмин-пашу во внутренние покои, где по обыкновению возлежавший на подушках Девлет-хан курил кальян и полуприкрыв глаза, слушал, что говорит ему стоявший посередине комнаты богато разодетый купец. Конечно, это был сам Мехмет-оглу, которого Девлет-хан, едва завидев турка, тут же отослал прочь. Проводив взглядом пятившегося с поклонами к двери хозяина, Эмин-паша приложил ладонь к груди и сказал: