Виктор Иутин - Кровавый скипетр

Иоанн, поднявшись, подошел к митрополиту и попросил благословения, склонившись пред ним. Прочитав молитву, Макарий перекрестил государя и сказал ему шепотом:

– Я благодарю Господа, ибо Он помог решиться тебе на это, государь!

– Это не Он, владыка, – ответил ему тихо Иоанн. – Это был ты…

Обряд венчания на царство был назначен на шестнадцатое января…

Казалось, никогда еще Соборная площадь Кремля не была так запружена народом. Сияли на фоне морозного январского неба выбеленные храмы, Архангельский и Успенский, и церковь Ризоположения, и возвышающаяся над площадью, словно худощавый великан, колокольня Ивана Великого. Но больше всего внимание перешептывающегося в любопытстве народа привлекали окруженные ратниками Грановитая и Средняя палаты, ибо все знали – там сейчас государь. Даже в сам город все прибывали и прибывали люди – поглядеть на своего царя!

– Пустите, Христа ради, царя-батюшку хоть одним глазком увидеть, – слышался молящий голос какой-то бабы.

– Ишь чего захотела, – упрекнул ее мужской голос, – царя увидеть! Все с утра тута стоим, скоро от холода околеем, тоже хотим узреть!

– Говорят, одежа вся его из золота, и весь он величественный, светящийся, будто солнце… Как царь греческий! – раздался голос еще одной бабы.

– Ох, думается, не узрим мы царя нашего! – причитал еще один женский голосок.

Внезапно толпа, как по мановению свыше, замолкла разом и устремила свой взор на открывшиеся двери Столовой палаты – оттуда, неся укрытое шелковым полотном золотое блюдо, вышел духовник царя Феодор Бармин, а с ним дьяки, казначей и некоторые думные бояре. Всем стало ясно, что на том блюде несут государеву корону – как прошла молва, неведомую шапку, усыпанную каменьями, кою носил сам византийский император еще до Мономаха. Блюдо несли с торжественным видом, медленно, как святыню, и некоторые из народа повалились на колени, другие, завороженно следя за этим, начали креститься.

– Шапку! Шапку несут! – молниеносно пронеслось по толпе, и эта народная масса, едва умещаемая в стенах Кремля, зашевелилась, затолкалась, забурлила, как встревоженное бесформенное чудище – все хотели пройти вперед и поглядеть, но видеть могли лишь те, кто был хоть на сто метров от тщательно охраняемой бархатной дорожки, по коей процессия несла царские регалии в Успенский собор.

Затем духовник в сопровождении некоторых дьяков вернулся в палату, снова толпа поутихла, но ненадолго – вскоре по ней быстро прошел Иоанн, сопровождаемый все тем же Феодором Барминым, который кропил всех стоявших рядом святой водой.

– Государь! Государь! – слышалось отовсюду, снова толпа заволновалась и утихла нескоро, даже после того, как Иоанн зашел в собор, хотя его толком никто не успел узреть.

В тесном Успенском соборе Иоанн предстал в богатой золотом и драгоценностями одежде. Макарий громко читал православное исповедание. Собор светился тысячами свечей, многочисленные придворные толпились под стенами.

Иоанн, не мигая, смотрел перед собой, и свечи отражались в его больших стеклянных глазах. Он понимал, что навсегда останется в памяти народа как первый царь на Руси. Но достаточно ли этого, чтобы быть великим правителем?

Глядя на Иоанна, Макарий торжественно произнес:

– Тебя Господь Бог избрал на земле, вознес и посадил на престол Свой. Чти прежде всего Святую Церковь, в которой получил второе духовное рождение во Святом Крещении. Бояр же своих и вельмож жалуй и береги по их Отечеству и ко всем же князьям и княжатам, и детям боярским, и ко всему христолюбивому воинству буди приступен и милостив и приветен, по царскому своему сану и чину. Ты – пастырь их! Суди людей своей правдою, стой на страже Церкви Православной! Да покорятся тебе все варварские языки [14] Тут имеется в виду покорение Казанского, Астраханского и Крымского ханств. . Верное исполнение долга своего, который есть христианский подвиг, позволит тебе, великий государь, войти в радость Господа!

Замолчав, Макарий перекрестил Иоанна и добавил:

– Во имя Отца, и Сына, и Духа Святого. Аминь.

Затем он и митрополит сели в золотые кресла, возле которых стоял стол, укрытый богатой парчой, а на столе лежало то самое блюдо со сверкающими золотом царскими регалиями – бармами и шапкой Мономаха. Иоанн всю службу сидел недвижно, не глядя на Макария, пытался отвлечься от волнительных мыслей, вслушиваясь в церковное пение, которое его всегда завораживало. Но сейчас отвлечься не удавалось, мысли были совсем об ином. Вдруг вспомнилась мама, которая, к великому сожалению, не дожила до этого дня. Как бы она была рада видеть это! Но она видит – Иоанн твердо верил в это, а сердце вдруг защемила неизгладимая тоска. Казалось, еще немного, и глаза станут мокрыми от слез. Но наступила вдруг тишина в стенах величественного собора, и митрополит медленно и властно поднялся со своего места. Голоса певчих смолкли, перестали перешептываться и свидетели венчания. Было лишь слышно, как гудит сильный зимний ветер за каменными стенами собора. Иоанн тоже поспешил подняться, и печальные мысли вдруг улетучились – вот сей момент!

Макарий возложил на него крест Животворящего Дерева, бармы и шапку Владимира Мономаха, далекого предка юного государя, произнося громогласно:

– Яко твоя держава и твое есть царство!

И тогда начались поздравления многочисленных придворных и духовенства. С этого мгновения в России появился первый царь ! Изображенные на фресках святые, и покоившиеся в соборе святители будто тоже присутствовали тогда там, пришли узреть, что труды их по укреплению христианства и государства Московского прошли не зря, и теперь у страны единый правитель, царь!

Когда отслужили обедню, вышел Иоанн к безмолвному народу, весь в золоте, с царскими регалиями, светящийся, словно божество. Тут же и прокатилась волна восторга у толпы перед собором, кто-то упал в обморок, кто-то плакал от счастья, кто-то рвался вперед, лишь бы оказаться поближе.

Иоанн прошел по бархату и камке во дворец, на всем пути немой брат государя Юрий посыпал царя золотыми деньгами, а мису, откуда он брал монеты, нес Михаил Глинский. Оба шли в нарядных ферязях, сафьяновые сапожки их сверкали камнями. А затем с крыльца дворца окольничие и бояре стали разбрасывать в толпу милостыню, учинив тем самым давку – каждый пытался унести с собой хоть частицу того, что было бы связано с этим днем.

Впрочем, лишь через годы другие государства признают Иоанна царем. И пока еще не предвидели того, что за великая сила растет с тем самым на востоке, имя которой Россия…

Уже тринадцатого февраля Иоанн женился. До этого состоялся смотр невест – обряд, заимствованный у Византии (Иоанн и вправду стал считать Россию наследницей погибшей империи). Каждый благородный служилый человек должен был прислать в Москву молодую девушку из своей семьи, дабы иметь возможность породниться с государем. Выбирали самых достойных. Для девушек и их родни это было настоящее испытание. Девиц тщательно осматривали лекари в их родных городах, а потом и наместники. Тут и там слышался женский плач и причитания – «недостойные» красавицы ревели навзрыд, сопели возмущенно их отцы и братья. Тех, кто прошел первый смотр, отправляли в Москву, где на них лично уже глядел сам государь. Знакомясь с девушкой, давал им в подарок дорогие узорчатые платки. Здесь-то девушки и их родня изощрялись в кознях и интригах, дабы очернить соперников. Это была настоящая борьба, жестокая, беспощадная.