Виктор Иутин - Кровавый скипетр

Когда предстали молодожены перед народом на ступенях храма, то ликовало живое море людей – славили первых своих царя и царицу. Началось празднование: великое застолье, поздравления, вино и мед рекою, песни. Тут все князья, бояре, иностранцы – славят первую свадьбу царя. Усмехнулись родовитые государевы вельможи, когда Анастасия вышла к нищим и начала кормить их. Тех, кто не мог есть сам, царица кормила с рук.

Наконец молодожены, осыпаемые хмелем, покинули праздничное громкое застолье и остались одни в покоях, где уже для них на ржаных снопах постелено брачное ложе. На полу везде соболиные шкуры, возле многочисленных икон горят в сосудах с пшеницей свечи, отдельно стоит принесенное свахами и дружками блюдо с курицей. Иоанн обходит ложе и неволей заглядывает в окошко: видит внизу сидящего в седле с оголенной саблей дядю своего, конюшего Михаила Глинского – по обряду он обязан сторожить покой молодых всю ночь.

Дрожа всем телом, бледная Анастасия снимает с мужа сапоги, собирая выпавшие из них золотые монеты. Не отрывая от нее взгляда, Иоанн развязывает кушак, затем медленно стягивает с себя нарядный кафтан. Он уже был с женщинами, их число для его возраста было даже весьма значительным, но это мгновение было совсем иным, ему казалось, что до того он не знал женщин – так сильно истомой перехватывало дыхание и бешено колотилось сердце.

Мрак покоев, тусклый свет, и она, обнаженная, с мраморной кожей, стройная, смотрит на него испуганно, прикрывая стыдливо острую девичью грудь, затем ложится к нему в ложе – блестят от слез ее большие, глубокие глаза…

Грохот разбивающихся горшков об двери покоев под веселое улюлюканье гостей будит молодых – пора узреть всем следы крови на простынях, показатель порядочности невесты и окончательное доказательство закрепления брака.

Впереди еще два дня веселых гуляний. И даже за этим праздничным столом уже началось зарождение будущей борьбы за власть – схлестывались взглядами родственники государя и его супруги, Глинские и Захарьины. И никто из них даже не подозревал, насколько скоро все решится…

Ко дню своей свадьбы царь простил и снял опалу со многих бояр и князей. Среди таких был и Иван Иванович Пронский. Милость юного государя была так велика, что Пронского назначили дружкой невесты на свадьбе.

Когда-то Пронский пользовался особым доверием великого князя Василия Третьего, выполняя его поручения. После его смерти был воеводой в Муроме, Коломне, бился с крымским ханом на реке Оке. Будучи сторонником Шуйских, был близок с Андреем Михайловичем. В тот день, когда Шуйские избивали Федора Воронцова на глазах юного государя и Макария, помогал выгонять бояр и звал верных Шуйским дворян. Когда же Андрей Михайлович был казнен, на два с половиной года Пронского сослали в его имение под Ржевом. Там и сидел князь безвылазно, приобщившись к вину и разврату. Он потучнел, обрюзг и стал стремительно стареть от тоски.

Когда же позвал его царь в Москву, Пронский плакал от счастья. После государевой свадьбы был назначен наместником в Псков. Но и сидя там, Иван Пронский снова отдался грехам, не занимаясь управлением. Налоги росли, среди псковитян еще быстрее росло недовольство. Сколько раз они пытались поговорить со своим наместником, стояли под окнами его терема – не выходил к ним князь. Тогда собралось семьдесят человек и пошли они жаловаться самому царю. Придя в Москву, не застали там своего государя. Но увидели на окраине города погорелые дома – недавно в столице начался пожар, уничтоживший несколько домов, однако его быстро смогли потушить.

– Немудрено, жара-то какая стоит, засуха! Все погорит этим летом! Не приведи Господь, – печально глядя на пепелище, говорили мужики и крестились…

Они нашли Иоанна в селе Остров, куда государь уехал на охоту. И вот жалобщики предстали перед ним на коленях, с оголенными головами. Иоанн сурово глядел на эту толпу, глаза его бегали от одного лица к другому. Гнетущая тишина стояла над поляной, куда к ним вышел государь в сопровождении вооруженных дворян.

Толпа всесильна – не весть бог, что творится в умах этих бедняков. Не понравится ответ государя, набросятся да разорвут на части его слуг, ибо он сам неприкосновенен. Ничего кучка вооруженных дворян против них не сделает. Иоанн вспомнил пищальников, которые дали отпор государевым людям, были потери, казни, измена близких…

И он испугался. Во рту тут же пересохло, холодный пот заструился по спине.

– Что нужно вам? Зачем пришли? – спросил Иоанн твердо, сделав над собой невероятное усилие. Из толпы вышел пожилой мужичок. Он поклонился Иоанну и сказал:

– Пришли к тебе, государь, просить милости твоей! Наместник тот, которого ты назначил, совсем обобрал нас! Прогони Пронского!

– Чем же он вам не угодил? – спрашивал Иоанн, положив руку на рукоять кинжала, висевшего на левом боку.

– Известное дело! – выкрикнул кто-то из толпы. – Глинских посадник! Все они – кровопийцы, душегубцы!

Глаза Иоанна вспыхнули, начал он вглядываться в толпу в поисках смельчака. Но он вышел сам – это был отрок немногим старше государя.

– Повтори! – потребовал царь.

– Я, говорю, Глинские его посадили! А у них руки загребущие! И по локоть в крови! Сколько награбили! Скольких казнили! Все ведает народ твой, государь, а ты не видишь сам ничего! Вот мы и пришли тебе указать да подсказать!

– Что? – разозлился Иоанн. – Вы, холопы, указывать государю своему будете, кого садить, кого нет? Значит, царя глупым считаете, слепцом! Не вам учить меня, как державой править!

– Государь! Государь, прости, – тут же заблеяли жалобно голоса. Но отрок стоял перед царем, смотрел ему прямо в глаза, смело и нагло. Иоанн выхватил плеть и ударил в это молодое лицо. Затем ударил рядом стоявшего старика.

– Схватить их! Схватить всех! Связать и голыми на землю уложить! – кричал он своим дворянам, и те принялись исполнять приказ. Толпа, испугавшись, начала беспорядочно разбегаться, но их хватали, связывали, били. Челобитчики бросились в ближайший лес, но оттуда со свистом навстречу им вылетела ватага вооруженных дворян…

Уже вскоре большая часть челобитчиков, те, кто не успел убежать, лежали нагими на земле, связанные по рукам. Иоанн шел меж ними, со злостью вглядываясь в лица, словно пытаясь запомнить. Молодцу, что дерзнул высказаться государю так смело, тут же отрезали язык.

– Зажечь свечи! Палите им лица! – кричал Иоанн. Дворяне начали исполнять приказ, мучительные крики разнеслись по полю. Иоанн взял свечу, наклонился к одному челобитчику, схватил его за волосы и задрал голову. Страшен был лик юного государя, словно у зверя кровожадного. Стиснув зубы, принялся он палить свечою бороду челобитчика. Затем ко второму подошел, к третьему, спалил им бороды и волосы.