Виктор Иутин - Кровавый скипетр

– Не блещу мудростью, я лишь твой скромный слуга, великий государь! Но есть один старец, который сможет помочь тебе. Имя его – Сильвестр. Он протопоп в Благовещенском соборе, близок Макарию. Я сам с ним познакомился случайно, накануне свадьбы твоей. Послать за ним?

Иоанн все больше верил этому молодому человеку. Но более всего царя привлекало в Адашеве, помимо умного слова, его незнатное происхождение. Наконец, рядом с ним человек, с которым не связано местничество, который не будет бороться за власть, хвастаясь наличием крови Рюрика в жилах. Он располагал к себе своей открытостью и преданностью. Потому не было рядом с государем другого слуги, которому бы он настолько верил.

– Веди своего старца, – отрешенно проговорил Иоанн и врылся пальцами в свои нечесаные волосы. Адашев поклонился и вышел, тихо скрипнув дверью.

А царь глядел в окно, видел вдалеке красное зарево – это горела его столица. Небо над очерченной тьмою Москвой казалось черно-красным. Там сейчас льется кровь.

А что может он? Царь, хозяин Русской земли, защитник веры…

Что он может против огня? Всепожирающего, беспощадного. Как защитить свой народ? Как защитить от народа самого себя?

Задаваясь всеми этими вопросами, Иоанн, почувствовав свою ничтожность, осел в кресле и закрыл лицо руками. Вскоре (видимо, здорово гнали) прибыл тот, кого он ждал.

Услышав скрип открывшейся двери и стук шагов, Иоанн убрал от лица руки и взглянул на пришедшего. Это был невысокий худощавый старик с длинной седой бородой, одетый в выцветшую черную рясу. Взгляд его, которым он пронзал юного царя, был тяжелым, суровым. Левой рукой старец опирался на деревянный посох. Он вознес к небу правую руку, словно пророк, и произнес властным, низким голосом:

– Объяли меня волны смерти, и потоки беззакония устрашили меня, цепи ада облегли меня, и сети смерти опутали меня. Но в тесноте моей я призвал Господа и к Богу моему воззвал, и Он услышал из чертога Своего голос мой, и вопль мой дошел до слуха Его…

Государь сидел в кресле, вцепившись пальцами в подлокотники, а старец, приближаясь к нему, продолжал:

– Потряслась, всколебалась земля, дрогнули и подвиглись основания небес, ибо разгневался на них Господь. Поднялся дым от гнева Его и из уст Его огонь поядающий; горящие угли сыпались от Него. Наклонил Он небеса и сошел; и мрак под ногами Его; и воссел на Херувимов, и полетел, и понесся на крыльях ветра; и мраком покрыл Себя, как сению, сгустив воды облаков небесных; от блистания пред Ним разгорались угли огненные. Возгремел с небес Господь, и Всевышний дал глас Свой; пустил стрелы и рассеял их; блеснул молниею и истребил их!

Иоанн слушал его, как завороженный, пораженный неимоверным страхом. Сам Господь говорит устами этого старца!

– Так и ты, царь, забыл народ свой, не слышишь глас его! Ждешь, когда сойдет Господь, чтобы поразить народ твой и истребить православных! И там… – Старец указал в окно, где над небом все больше росло красное зарево. – Там уже готово все к тому! Недостойно живут православные! В пороке, воровстве, злобе живет русский народ! А ты, покровитель его, пируешь, пьешь вино, ешь хлеб! Но стол твой изъеден червями! Сам Господа забыл и Россию в грехе топишь! Первый огонь показал гнев Божий, но ты не увидел его. Господь беспощаден к нечестивцам! Второй огонь уничтожил твой Вавилон. Потому третий огонь испепелит тебя самого!

Иоанн почувствовал, как у него перехватывает дыхание, на глазах выступили слезы. Старец стоял над ним, как грозный идол, глядел на него сверху с презрением:

– Государство твое гибнет, едва успело оно поднять голову. И виной тому – ты! И вот уже висит над тобой страшная кара – идут за тобою бунтовщики. Москва – пепел. Но ей нужно было сгореть, чтобы очиститься от зла твоего! И чтобы ты очистился от зла своего! Будь праведным! Делай, что велит Господь! Делай, что обещал, когда царские бармы надевал!

Закрыв лицо руками, Иоанн заплакал. Он – причина всех бед. Он – неугодный государь. Так может, отдаться в руки бунтовщиков, чтобы воздали ему по заслугам, забывшему народ свой?

– Не печалься, – уже более мягко продолжал старец и положил свою тяжелую руку на плечо Иоанна. – Беру на свою душу грехи твои! Ты же подними голову свою, услышь глас Божий! Пора стать великим государем! Я, протопоп Сильвестр, буду наставником твоим. Советником стану твоим в мирской и духовной жизни!

Иоанну вдруг сделалось хорошо. Он утер мокрое от слез лицо и улыбнулся. Затем поцеловал руку старца и проговорил:

– Будь же со мною, Сильвестр! Огради меня от грехов, чтобы не гневался Господь на меня! Я стану таким государем, каким ты сказал!

В этот момент в покои вошел Адашев. Он поклонился государю в дверях. Иоанн, улыбаясь, сказал своему слуге:

– Нужного человека привел ты ко мне, Алешка! Сам Господь направил его ко мне!

– Благодарю, великий государь! – снова с поклоном продолжал Адашев. – Только пришел я сказать, что бунтовщики рядом. Надобно их обратно в Москву отправить. Да только кого они слушать станут, кроме тебя? Пора выйти к ним!

Иоанн взглянул на Сильвестра, будто просил у него разрешения. Протопоп кивнул с легкой улыбкой.

– Что ж, – решительно сказал Иоанн, – бери людей! Скажи Петру Шуйскому, дабы ехал со мною и не отставал! Дайте мне коня!

Когда подходили к Воробьево, Архип одним из первых увидел отряд всадников, стремительно несущихся навстречу вооруженной толпе бунтовщиков.

– Стой! – скомандовал богатырь, ведущий толпу, и встал, опершись на рогатину. Впереди всадников Архип заметил юношу в богатой одежде. Его длинные рыжеватые волосы развевались на ветру. Он сидел на красивом белом жеребце, которого тут же остановил, увидев перед собой мужиков, грязных от сажи и крови. На черных лицах четко выделялись белки глаз.

Поднятием руки вверх юноша остановил своих всадников и молча глядел на толпу. Жеребец мотал головой, бил копытом о сухую землю.

– Это царь! Это царь! – прошелестела толпа, кто-то уже порывался упасть на колени, но богатырь закричал на них:

– Помните, зачем пришли! Стойте! Встать!

– И зачем же вы пришли? – спросил Иоанн спокойно, натягивая поводья. Не сразу, но толпа закричала:

– Глинские! Отдай их нам! Мы знаем, что в Воробьево укрылись они! Из-за них, собак, все беды! Посмотри! Вся Москва сгорела!

– Их нет там! – отвечал царь. – Разворачивайтесь и уходите обратно! Вот и я еду в Москву!

– Нет! Отдай их нам! Не верим! Сожжем все Воробьево, но их, псов, достанем!

К Иоанну подъехал на коне закованный в броню Адашев. Он уже был готов броситься на толпу с саблей. Иоанн взглянул на него, Алексей шепнул сквозь зубы:

– Только дай приказ, мы их всех порубаем тотчас…

Петр Шуйский, также облаченный в доспехи, о чем-то говорил всадникам, недоверчиво глядя на бунтовщиков.