Владимир Красильщиков - В начале будущего. Повесть о Глебе Кржижановском

...Московская электрическая станция работала на нефти, и, когда Классон узнал, что неподалеку продается богатое торфяное болото, он решил строить там районную станцию, постарался привлечь иностранные капиталы: свои, отечественные, «хозяева» и слушать не хотели о каких-то электрических предприятиях, суливших в лучшем случае восемь процентов годовых.

Ясно, как вчерашний день, помнится Глебу Максимилиановичу ноябрь одиннадцатого года — первый приезд сюда, осмотр, обмер, исследование торфяника.

Вскоре Классон отправился в Берлин. Энциклопедически образованный, знающий основные европейские языки, он за два дня уговорил немецких и швейцарских банкиров — нужные кредиты были получены.

Сколько раз ногами Классона и твоими ногами, Глеб Кржижановский, измерены вдоль и поперек эти просторы!..

Работали до упаду в буквальном смысле слова — пока не валились с ног. И все равно не избежали ошибок, упущений, ненужных затрат энергии. Да и не мудрено: ни Классон, ни ты не сталкивались прежде с торфом. Особенно ощутимым оказался просчет в смете: ведь в таких заброшенных местах нужно строить не только жилые дома, но и школы, больницы, склады, бани — в общем, целые города...

Все это, весь этот опыт весьма и весьма пригодится Государственной комиссии по электрификации России!

Классон тогда не опустил руки: снова кинулся в кабинеты берлинских воротил, которые прозвали его «пожирателем миллионов», но рискнули новыми миллионами.

Через одиннадцать месяцев после закладки были пущены первый котел и первая турбина. «Электропередача» дала энергию собственным торфяным промыслам — новым элеваторным машинам. Немецкие мастера приезжали только монтировать турбины, все остальное сделали русский рабочие, подготовленные на Московской станции.

Поднять современную электроцентраль было еще не самым трудным. Самое трудное ожидало впереди — прокладка линии к Москве. Естественной казалась трасса вдоль Владимирки: кратчайшая и удобная. Однако за право прохода воздушной линии над обочиной шоссе земство захотело получить в будущем всю электрическую станцию. То же самое потребовали городская управа — за ввод энергии в Москву да еще Богородск — за пропуск подвесных кабелей над его территорией.

Нет, это не глупый сон, не дурной анекдот. Это будни дореволюционного электрификатора: за линию от станции к потребителю отдай три станции!

Одновременно началась травля общества «Электропередача» в газетах и журналах. Не проходило дня, чтобы «беспартийное» «Русское слово», ревностно пекшееся об интересах отечественных хозяев, не ошарашивало читателей какой-нибудь сенсацией, вроде той, что электросиндикат скупил все торфяные болота и угрожает развитию нашей промышленности, хотя куплено было только одно болото в Тверской губернии для постройки второй районной станции.

Вся эта агитационная кампания обернулась неожиданным курьезом, еще раз подтвердив справедливость пословицы: «Нет худа без добра». Общество стали осаждать владельцы гиблых мест, желавшие продать их. Благодаря этому вскоре на стол перед Глебом Максимилиановичем легла точнейшая и подробнейшая карта торфяных угодий под Москвой и в соседних с ней губерниях — куда точнее и подробнее официально изданной!

Борьба против первой в мире районной электростанции достигла такого накала, что был обвинен в продажности и с позором смещен председатель губернской земской управы Грузинов — единственный представитель власти, стремившийся достичь разумного и обоюдовыгодного согласия.

Переговоры тянулись два с лишним года и не привели ни к чему. Пришлось отодвинуть трассу на север от Владимирского шоссе и прокладывать ее по землям Богородско-Глуховской мануфактуры, полям двадцати крестьянских общин и по Измайловскому зверинцу.

По даже после этого влиятельные земцы и городские тузы продолжали мешать: богородский уездный съезд отменял решения крестьян о сдаче земли в аренду для установки опор. Под разными предлогами, а на деле из-за того, что централизованная подача энергии ущемила бы интересы владельцев мелких станций, торговцев керосином и иных прочих торговцев, земство запрещало освещать деревни, приказывало сносить уже врытые столбы. Обходная трасса вышла изломанной, длинноватой. Но — вышла!

Для ввода энергии в Москву завод Гужона, расположенный за чертой города, но связанный с его кабельной сетью, подключили к линии от «Электропередачи». Усилия Московской и районной станций слились словно две реки — зародилась первая объединенная электрическая система — маленький прообраз будущих производительных сил, далеко не желанный для любых хозяев и хозяйчиков гость из социалистического завтра...

— Вот и приехали! Добрый день, Роберт Эдуардович! — Кржижановский легко выпрыгнул из авто, размялся, огляделся.

Казалось, будто знойная сушь обволокла все вокруг, сковала, припорошила пылью и кусты сирени возле трехэтажного, с красивой, на европейский лад, мансардой дома правления, и просторное здание гостиницы, и летние бараки в поселке, видневшиеся вдали.

Не проехал, а проплыл паровоз, тянувший по узкой колее состав с торфом. И сама станция, с пристройкой для вагонных весов и разгрузки, с элеваторами топлива и внушительной — одиннадцать секций — котельной, с машинным залом и подстанциями, от которых по проводам неслась жизнь в окрестные фабрики и к самой Москве, — все, казалось, уплывало куда-то в размагничивающее душное марево.

— Ну и жарища! — Глеб Максимилианович вздохнул. — По дороге, в машине, еще как-то обдувало... Сама природа против нас.

— Хотите ванну принять? — Классон, как хозяин — он и в самом деле был полновластным хозяином здешних мест, — встречал приехавших, помогал разместиться, устроиться.

Работникам ГОЭЛРО отвели целый дом — подальше от станции, на островке-суходоле среди торфяников. Тихая обитель! Выглянешь в окно — и улыбку не сдержать, и слеза наворачивается: кулики попискивают, жаворонок заливается где-то в вышине, трясогузки хлопочут. Брусника устилает нежно-бордовые, голубоватые, серебристые мхи. Ветер доносит медовый дух трав. И не верится, что где-то, не так уж в общем далеко отсюда, идут бои за Дубно, за Минск и Вильно, готовится открытие Второго конгресса Коминтерна, страждут, бьются не на жизнь, а на смерть люди — миллионы людей...

Но — некогда философствовать. С места в карьер надо приниматься за дела, вернее, продолжать начатую работу. Надо: а) готовить план возрождения существующих станций для немедленной помощи изнывающим от разрухи городам, заводам, шахтам; б) план постройки новых станций и сетей на десять—пятнадцать лет; в) определить способы подъема сельского хозяйства и лесной промышленности; г) выработать план электрификации водных путей, железных и грунтовых дорог; д) делать обзоры добывающей промышленности, металлургии и других важнейших отраслей в связи с программами их производства на предстоящие десять лет; е) давать записки о развитии восьми районов — Северного, Центрального, Приволжского, Уральского, Южного, Кавказского, Туркестанского, Западно-Сибирского...