Слава Телегин - Большая Книга. Том 1. Имперский сирота [litres самиздат]

– По специфическим звукам казахского языка у вас будут какие-нибудь вопросы, дети? – улыбаясь немного шире, чем можно было ожидать, спросила новая учительница.

«Хорошая она, наверное, все-таки» – только и успел подумать Яс. В этот момент Кравченко подняла руку, как обычно, четко и прямо выкинув ее вверх. – Да, пожалуйста, – еще шире улыбнулась учительница. Напомни, пожалуйста, как тебя зовут?

– Оля. – Кравченко поднялась и выпрямилась, как гимнастка на подиуме после безошибочного окончания программы. Я хотела вас спросить, как по-казахски правильно произносится слово «Япония». Спасибо! – и так же четко и прямо села на свое место. От былой улыбки на лице Оли сейчас не осталось и следа. Напротив, глаза излучали внимание, губы были серьезно сжаты.

Училка все поняла. Она попала в ловушку, но сдаваться не собиралась. Все так же улыбаясь, она сказала, глядя Кравченко прямо в глаза:

– Япония по-казахски правильно произносится так, – и, сделав паузу, чтобы набрать воздуха, спокойно, по слогам произнесла, делая упор на первую гласную «а» – Жа-по-ни-я.

Но компромиссная «а» уже не могла спасти ни ее репутацию, ни этот урок. Класс грохнул, как по команде и уже не мог остановиться от надрывного, сводящего живот смеха, который в литературе девятнадцатого века было принято называть гомерическим. Нужно ли объяснять, что и эта учительница, кстати, единственная из всех, которая вызвала в Ясе симпатию, после этого урока куда-то исчезла. А вместе с ней исчезли и последние остатки серьезного отношения Яса к предмету.

А сегодня, судя по, хоть и неявно, но подловатому настроению класса, и в новой школе этому предмету суждено было быть гадким утенком. На перемене перед уроком по классу летал из конца в конец веник, потом начали играть в «сифу» мокрой тряпкой. Кто-то из девчонок старался у доски, рисуя круглые рожицы, прародителей смайликов и эмодзи.

Ясу тоже внезапно захотелось нарисовать что-нибудь дурацкое. Оставить «след на песке времен, на доске паслён», почему-то возникло в его голове, пока, сквозь гвалт и летающие в воздухе предметы, он пробирался к ней, большой и новой, и вправду паслёнового цвета. Яс взял цветной мелок и нарисовал круглую рожу с пятаком вместо носа, больше похожую на смесь свиньи и ярмарочного Петрушки, нежели на человека. Скорее всего, это существо еще и очень любило выпить, судя по мешкам под глазами и земляничному румянцу на щеках. И всего двум зубам – по одному на каждую губу. Закончив портрет, Яс, как истинный мастер отошел на полшага назад, окинул, сощурив глаз, свое творение, подтер лишние штрихи, и, довольный, направился опять на свое место. Перед этим бросив тряпку для доски на пол, как и полагалось свободному художнику. И тут же услышал негромкое: «иди сюда».

Яс повернулся: голос принадлежал тому самому жилистому Абзалу с колючими глазами. Их взгляды пересеклись, и опять Яс отметил эту темную силу в его зрачках. Ссориться с таким не хотелось и поэтому улыбнувшись немного высокомерно, но добродушно новому и не очень приятному однокласснику, Яс подошел к его парте.

– Тебя же Абзал зовут? Звал? – спросил он его немного развязно, немного насмешливо. Интересно, откуда он? Каким спортом занимался? Наверное, с детства носы в обратную сторону вправлял в своем ауле.

Абзал, не вставая, поднял глаза и сказал жестко, как звук камчи в воздухе:

– Тряпку подбери с пола. И вытри, что на доске нарисовал.

– А что будет, если не уберу? – улыбнулся Яс. Нормально улыбнулся, по-доброму. На самом деле он был готов исполнить… назовем это просьбой. И рисунок, и тряпка были перебором, он сам это понимал. Яс принял участие в этом балагане по привычке и из стадного инстинкта. Хотя, в глубине души он знал: дело не только в привычке, а уж тем более, в стадности. Вряд ли бы он так себя повел на первом уроке математики или той же литературы. Русской литературы. А почему на казахском он позволяет себе так вести? Но прогибаться под этого наглого казаха, конечно, он и не подумает. Что…

И тут откуда-то снизу в голову ударила голубая молния.

Абзал, помимо отменных навыков кулачного боя, оказался еще и природным физиономистом. Поняв, что дальнейший разговор с изворотливым краснобаем-орысом только ослабит его авторитет, он сразу же перешел к демонстрации своих боевых возможностей. Бить снизу-вверх в левую челюсть возвышающегося над ним Ясом для него было очень удобно, а Ясу парировать такой удар – крайне затруднительно. Поэтому пока Яс лыбился, Абзал высунул левую ногу и половину туловища в проход. Таким образом свобода маневра для правой ноги и корпуса была обеспечена. Удар вышел как он и хотел – неожиданным, коротким и сильным – и очень хорошо дающим понять, за кем в этом диспуте осталось последнее слово. Второй раз объяснять Ясу было не нужно: два года занятий спортом научили его в том числе и не лезть на рожон в заведомом проигрыше. И Андрюшки к тому же сегодня не было в школе.

– Сейчас уберу, – спокойно, дружелюбно и предельно легко сказал Яс. Как будто и не было этой зуботычины. Развернулся, подошел к доске, медленно, чтобы не была заметна дрожь в руках, поднял тряпку, стер рисунок. Сложил тряпку вчетверо, положил на подставку в правый угол и краем глаза посмотрел на своего визави. Абзал же в этот момент уже убеждал другого юмориста – метателя веника. Тот, правда, видел, чем закончился разговор с Ясом, дважды просить себя не стал и поэтому все обошлось без крайних мер. Веник тоже был водворен на подобающее ему место – в угол, рядом с ведром для мусора, слева от входной двери.

Яс отправился к своему месту. На душе было паршиво, но не сильно. Сам напросился, что делать. Прошел абзаловскую вторую парту, сел через одну на свою на том же ряду. Но оказалось, что история с Абзалом на этом не закончилась.

– Абзал, еще он на линейке сказал, что Аллах – бык, услужливо прошептал курчавый, с квадратными головой и подбородком невысокий казах, сидевший как раз между Ясом и бескомпромиссным блюстителем дисциплины. Квадратной у этого сдавалы была не только голова – он вообще был весь какой-то широко-низкий. Как его там? Тима, по-моему. Вот козел. Страх был загнан глубоко в мошонку, где Яс все-таки сумел его придавить.

– Это правда? – в этот раз уже Абзал встал со своего места и сам подошел к Ясу. Ладони Яса покрылись испариной. Дернул его черт на линейке вступить с этим квадратным придурком в разговор о боге. «Господи!» – непроизвольно воззвал Яс про себя, хоть в Бога и не верил. И в этот момент его озарило: он ведь не говорил «Аллах?»

– Нет, – твердо сказал Яс. – Врет. Я не говорил, что Аллах бык.

– Абзал, нан ур сун даю, говорил, – изо всех сил стараясь понравится своему новому покровителю, прошипел квадратный. – Говорит, смотри, хочешь докажу, что Аллаха нет? Сейчас скажу, что он бык и мне ничего не будет. Яс физически чувствовал мороз, ползущий из раскосых глаз Абзала. А получать вторую люлю в голову совсем не хотелось.