Слава Телегин - Большая Книга. Том 1. Имперский сирота [litres самиздат]

Сама турбаза за десять лет мало поменялась, только из жилья, помимо больших корпусов, появились очень милые индивидуальные вагончики типа трейлеров. Из Прибалтики, наверное, а, может, даже и импортные. Очень милые и модные, для каких-нибудь блатных, не для простых советских хлеборобов. Нам они точно не светят – нас поселили в старом корпусе, но нам и так еще лучше, когда вместе с толпой молодежи. Ребята чуть старше нас, что особенно прекрасно, ибо такая разница – в пару лет в их пользу – всегда интересней. И еще у нас теннисный стол прямо у входа в корпус.

Приезд с Владом отметили так, что еле до комнаты дошел от столовой внизу, а идти – ну максимум метров триста. Причем выпил вроде немного – три бутылки пива – и унесло. Наверное, из-за того, что пили на голодный желудок и на солнце? Но, слава богу, в этот раз чувствую себя прекрасно после вчерашнего – не сравнить с той первой осенней попойкой с Русом в «Казахстане». Пиво все же намного деликатнее обходится с моим организмом.

15.08.1989 Турбаза «Алматау»

Черноволова в настольный теннис не выиграет никто. Мне с ним играть – только позориться, слишком не равны силы. А мне урок – и в пинг-понг он на две головы лучше меня, и пиво я его пью, и сигареты его курим, и отдыхаем мы на этой турбазе благодаря ему, а все он у меня – туповатый, а я весь такой типа виконт де Бражелон, но только языком и умею чесать. Теперь о главном: красивых девчонок здесь нет. За исключением одной из двух наблатыканных казашек, они тут держатся особняком ото всех. Одна, высокая и худая – так себе, а вот вторая – пухленькие губки такие, большие, и глаза совсем не узкие, красивые. Но главное – большие, идеально-круглые (боже, идеальные полусферы, оказывается, встречаются и в дикой природе!) буфера, аж под майкой трясутся. Алма зовут. Года, наверное, на три-четыре постарше меня, жаль, что для нее я точно щегловат, даже пробовать подкатить не буду. Вся молодежь на турбазе их чморит за что-то, а за что – непонятно. Вроде бы не склочные, не выделываются, а все от них шарахаются, как от прокаженных, даже жалко их немного. Живут они в этих модных вагончиках. В общем, «красивая девчонка, а счастья нет», как поет народное рвотное средство Татьяна Овсиенко. У нас закончилось пиво, чему я даже рад, последнее вчера уже не лезло. И сигарет тоже почти не осталось, может хоть ЗОЖем займемся, а то в горы, которые здесь просто изумительные, так пока и не ходили ни разу.

16.08.1989 Турбаза «Алматау»

Я не планировал сегодня писать в дневник после вчерашнего, но внутри у меня все настолько взбудоражено, что лучше уж я выплесну это в дневник. Вчера вечером к нам приехал друг Черноволова по кличке Грек (Влад вместо «кличка» употребляет слово « погонялово », от чего меня каждый раз передергивает). На три года старше нас, роста невысокого, но сильный, жилистый. И какой-то вздрюченный весь, причем это состояние у него не проходящее. Странно находиться с таким человеком рядом. Я не люблю все эти клички, поэтому спросил, как его имя. И был очень удивлен его реакции: как будто я про его маму что-то плохое сказал. Чересчур жестко, как-то наигранно, что ли, он на мой вопрос разразился каким-то бредом, который примерно сводился к следующему: я щегол, таких вопросов ему задавать не имею права, а если бы даже и имел, то имя его – это тайна за семью печатями, потому что мусора не дремлют. В общем, если он хотел добиться того, чтобы его побаивались и уважали, то в моем случае добился только настороженного и брезгливого отношения. Но может быть это тоже вид страха? Вряд ли. Мы же не боимся грязной чужой половой тряпки. Просто обходим ее стороной, потому что трогать ее точно нет никакого желания.

Черноволов перед ним немного заискивал. Я так понял из их разговора, что это Грек помог ему приобрести для нас те два ящика пива. И теперь вот приехал отметить. Свалить от них было неудобно – как пиво пить на халяву, так я первый, а как старшаку типа уважение показать, так меня нет. Пришлось остаться, даже мысленно приструнить самого себя. И в самом деле, ну неприятный субъект этот Грек, ну так что? Много на нашей грешной земле, кто еще хуже.

На наше счастье, Грек больше не нозился. Увидев, что я не задаю ему никаких вопросов и приняв мое молчание за признание его авторитета, он вдавил, даже не вдавил, а ввинтил полностью выкуренный, до фильтра, бычок в банку из-под кильки (это у нас пепельница такая) и, чуть снизив тон, сказал:

– У нас еще и шашлык сегодня будет, щеглы. Грек вас научит мясо жарить (мне интересно, есть ли такая связь: чем человек тупее, тем он больше любит говорить о себе в третьем лице?). – Влад, сгоняй в столовку за кастрюлей и луком, трех больших хватает. Хотя нет, пока стой. Щас пойдем жучку добудем сначала. Я, когда ехал, тут видел парочку. Шевелите копытами, – и он подал нам пример, сплюнув сквозь передние зубы и как на пружинах поднявшись с перил – разговор происходил на террасе неработающей кафешки при въезде на турбазу.

Только что сказанное Греком был настолько дико для меня, что мой мозг еще долго отказывался понимать его смысл: нам предстояло поймать, убить, освежевать, замариновать, а потом съесть собаку, живущую на турбазе. А «если повезет», то и двух. И в этом омерзительном скотском убийстве я буду сейчас помогать этому козлу. И помогать, прошу заметить, добровольно!

Ситуация была настолько уродлива, что на какое-то время мой мозг поставил сам себя на паузу, как будто его укутали плотным ватным коконом. Все запахи и краски этого мира приглушились, я превратился в биоробота. У меня бывает такое при сильных потрясениях еще с семи лет, когда развелись мои папа с мамой. Мы пошли по дороге вверх, причем Грек при этом на разный лад подзывал наш потенциальный шашлык: он причмокивал, свистел, говорил «на-на-на, собачки»… все в этом роде. А мы с Черноволовым, как два барана на аркане, молча следовали за ним.

Восприятие понемногу начало возвращаться ко мне. Сначала в виде желания, точнее, горячей мольбы о том, чтобы все собаки, какие есть на турбазе, попрятались от него подальше. А потом мыслей, как бы спрыгнуть с этого их пиршества, которое мне напоминало обед каннибаллов из «Робинзона Крузо», помните? Я и в самом страшном кошмаре не мог представить своего участия в этом адском шашлыке, и что я сейчас делаю? Иду и помогаю непонятно откуда взявшемуся живодеру искать собаку на съедение. Но почему тогда у меня не хватает духу просто взять и уйти? Сказать, что мне совсем не улыбается идея убивать ни в чем неповинных собак? Я вам скажу, почему. Потому, что тогда получится, что я сыкло. И Грек с Черноволовым будут иметь полное право считать меня не пацаном, а быком и чмошником, боящимся запачкать свои белые ручки. Знаете, год назад я, может быть, так бы и шел за ним, как баран, загипнотизированный его этим псевдоблатным авторитетом. А потом? Если бы Грек все-таки поймал бедную жучку? Неужели я трусливо помогал бы ее держать, пока он резал ей горло и сдирал с нее шкуру? Нет, вряд ли. Но вот сейчас точно уже у него не было и тени шанса. Все-таки самое главное, что сделал с нами наш такой богатый на яркие индивидуальности 9 «А» – это взрастил наше собственное независимое «я». И теперь я мог сказать «нет», пусть даже и ценой звания настоящего пацана. Я пишу это для того, чтобы вы поняли, как быстро может любящий домашних животных благополучный вполне старшеклассник, спортсмен и все такое стать живодером-убийцей. И как опасен стадный инстинкт.