Анатолий Гусев - Хунхуз

Утром пять казаков во главе с атаманом пошли на китайский берег Уссури. Оделись они в казачью форму, что бы манзы видели, что они казаки, а не кто-то ещё. В китайском посёлке им рассказали, что вчера видели русского в сопровождении двух корейцев и одного китайца, они купили ханьшин у местного винодела и отправились назад к реке. Женщину с ребёнком они не видели, хунхузов тоже. А этот русский был не казак, потому что у казаков фуражка с жёлтым околышком, а у того была просто шапка.

Китайцы явно что-то хитрили. Все в округе знали, что вне службы казаки в форме не ходят, разве что старую донашивают.

Казаки, посовещавшись, решили добраться до заброшенной фанзы, но тут из толпы любопытных жителей посёлка, вышел китаец, протянул атаману сложенный вчетверо листок бумаги и сказал:

– Ваша фанза ходить нету.

На бумаге карандашом было написано: «Кудаляшофу атамана».

И дальше: «Тебе хочу твой люди ходи назад положи пять тысяч рубли сопка дорога первый бога фанза».

Что означало: «Атаману Кудряшову. Верну твоих людей, если положишь пять тысяч рублей в первую кумирню по дороге в горы».

До заброшенной фанзы, казаки всё-таки доехали в сопровождении старшины китайской поселковой милиции. Там, естественно, никого не застали. Три трупа так и лежали непогребённые, и среди многочисленных следов от остроносых китайских ул, разобрали отпечаток русского сапога – значить Харитоновы живы.

Китайцы делают улы двух видов: круглоносые и остроносые. Круглоносые носят земледельцы, а остроносые носят те люди, кому приходиться много ходить по лесу и траве – охотники, искатели женьшеня и разбойники – такие улы не задерживают движение. Сомнений не осталось – здесь действительно побывали хунхузы.

Казаки вернулись в посёлок, и Кудряшёв послал нарочного доложить о происшествии станичному атаману.

После долгого и бурного совещания, решили, не торгуясь, оставить в кумирне пять тысяч рублей, но устроить засаду. Если удастся схватить хунхуза, пришедшего за деньгами, то за его свободу, можно потребовать освобождение Харитоновых. Хунхузы своих в беде никогда не бросают и всегда выручают, иногда, даже рискуя жизнями.

На следующий день три десятка станичных казаков в форме, на лошадях и при оружии переправились на китайский берег Уссури. Они обогнули посёлок и по дороге, больше напоминающею широкую тропу, отправились в горы. В десяти верстах от посёлка, на выезде из леса, на перевале заметили кумирню. Кудряшов приказал двадцати казакам остаться в лесу, а сам с десятью казаками поскакал к кумирни.

Кумирня – это три стены и плоская крыша, сложенные из дикого камня высотой примерно два аршина ( 1,5 метра ), внутри на каменном возвышении стоял чугунок, наполненный пеплом, вокруг валялись приношения: пуговицы, ленточки, обрывки материи. У такой кумирни инородец – гольд, ороч или таз – всегда остановиться, выкурит трубку, а пепел выбьет в чугунок, а китаец подожжёт ещё и курительную палочку. На стене внутри кумирни прикреплена красная лента с китайскими иероглифами.

– «Владыке гор и лесов, прирост богатства охраняющему. Коли просишь, то непременно и обещай – тогда просящему не будет отказа», – перевел надпись Кудряшов.

– Тигру поклоняются, – сказал Овчинников.

– Да, – согласился атаман, – манзы думают, что в тигра вселяется дух какого-нибудь великого полководца, вот и просят у него удачи.

Кудряшов положил под чугунок конверт с деньгами, огляделся.

– И где будем засаду устраивать? – сказал он.

– В траве напротив входа в кумирню залягут пять человек без лошадей, – предложил Овчинников, – а остальные будут в лесу ждать наготове.

– Что ж, так и сделаем, – согласился Кудряшов.

Станичники развернулись и медленно поехали к лесу. Там в ложбинке развели костры и устроились на ночлег. А пять казаков спешились, вышли из леса и нырнули в высокую траву.

Ночь выдалась холодной и влажной.

Казаки вернулись утром совершенно обескураженные. Они честно промучились ночь в холодной росе, и когда солнце осветило восточные склоны гор на западе, ещё в промозглой тени восточных гор, казаки подошли к кумирне и обнаружили, что конверт с деньгами исчез.

В заброшенной фанзе от выстрелов очухался Аким Харитонов. Он обвёл глазами незнакомое помещение, увидел сидящую на коленках и плачущую Любу и прижавшегося к ней испуганного Ефимку.

– Где это мы?

– В фанзе какой-то.

– А что за выстрелы?

– Манзу и корейцев, должно быть, убили. Говорят, что ты с ними пришёл.

– Да? А ты что здесь делаешь?

– За тобой пришла.

– Зачем?

– Жалко же, пропадёшь.

– То бы я один пропал, а теперь трое пропадать будем. Зачем Ефимку-то за собой притащила.

– Так он за мной увязался, да и слушаешь ты его, когда пьяный.

– Как вы меня нашли?

– По дороге в посёлок встретила какого-то манза. Я спросила его: «Не видел ли он русского?» Он сказал, что видел с двумя корейцами и манзой, вызвался проводить. Вот и привёл сюда.

– У хунхузов мы.

– Вот говорила я тебе: «Не пил бы…»

– Ладно, – отмахнулся Аким.

Тут вошёл китаец, поманил Акима рукой и сказал:

– Элос ( русский ), ходи сюда.

Вышли на улицу, перед Акимом стоял среднего роста китаец с большой бородавкой под левым глазом. Он довольно-таки сносно говорил по-русски, стал выспрашивать Акима – кто он, что он. На все ответы казака кивал задумчиво.

В фанзу Аким вернулся более или менее успокоенным.

– Они со станицы за нас выкуп возьмут, Любаша.

Утром хунхузы повели своих пленников куда-то в горы. Шли долго, пока не пришли к маленькой охотничьей фанзе, стоявшей с краю небольшой полянки, у подножья пригорка, поросшего редким лесом. Хунхузы расположились на поляне, пленников заперли в фанзе, еды им не дали.

– Главное не показывать страха перед ними, – учил Аким сына, – они себя называют храбрецами, и храбрость в других уважают.

Прошла ещё одна тягостная ночь. Утром хунхузы загомонили, чем-то взволнованные. Предводитель хунхузов перекричал своих подчинённых, стал чего-то говорить, ему возражали.

Аким побледнел, он понимал немного по-китайски.

– Плохо дело, Любаша, убить нас хотят. Деньги они получили, да злы они на казаков за что-то, за что – не понял. Вот, что. Пока они там орут, пошли-ка отсюда, Бог даст, догонять нас не будут. Выкуп-то они получили.

Акиму удалось сбить палку, которой подпиралась дверь фанзы. Дверь осторожно приоткрыли, первым выскочил Ефимка, за ним Люба, последним вышел Аким. Беглецы сразу завернули за фанзу и скрылись в лесу. Они шли на север, стараясь идти так, что бы солнце у них было справа и чуть за спиной. Шли долго, стараясь не шуметь, прислушиваясь к звукам леса. Всё было тихо. Вышли на тропу, пошли быстрее. И тут слева раздался выстрел, за ним – второй. С горы спускались хунхузы.