Лариса Шкатула - Казачья доля: воля-неволя

А как он вместе с другими казаками проявил себя при рейде в Плевну! Сам генерал Скобелев его отдельно упоминал… Нет, что ни говори, Семен Гречко – справный казак.

Именно с того момента хорунжий и поглядывал на Гречко с интересом. Пора, пора его в младшие урядники переводить, заслужил парень, чего уж там!

Знал бы он, какие мысли в это время бродят в голове казака! Никакого отношения к прошедшей войне не имеющие. И даже мыслей о том, чтобы совершить очередной подвиг в голове Семена не было. Именно встреча с табором навела его на некую идею… Опасная идея, что и говорить, но если ее осуществление удастся, сбудется и остальное: то, о чем Семен мечтал. Он выведет новую породу лошадей. И, кроме, как привезти все, что нужно, с войны, у него не получится.

Между тем, цыганский табор никак не мог уступить дорогу воинскому обозу, потому что ведущая кибитка застряла в огромной луже, образовавшейся после недавних обильных дождей.

По привычке, не оставаться в стороне от того, что на его глазах происходит, Семен Гречко соскочил с подводы и направился к кибитке.

– Ну, что, ромалы, помочь?

– Помоги, если тебе не трудно.

– Невелики труды.

Семен ухватился руками за колесо, вдвоем с каким-то цыганом они подналегли, с другой стороны тоже навалились, и кибитка выбралась на сухое место.

– Я думал, вы румыны.

– Нет, мы из России, домой возвращаемся.

– Русские, значит! – ухмыльнулся Семен.

– Цыгане мы, – не принял шутку цыган, – но своим землякам помогаем, ежели какая нужда.

– Есть у меня такая нужда, – решился, наконец, Семен. – Говорили мне, вы коней умеете так перекрашивать, что хозяин и не найдет в табуне своих лошадей, если найти захочет.

– Умеем, – цыган коротко глянул на казака и выжидающе замолк.

– Мне бы с тобой поговорить.

– Отчего же не поговорить?

И опять молчание.

– Но так, чтобы… – Семен замялся.

– Никто не видел?

– И не слышал.

Цыган скупо улыбнулся.

– Дело к вечеру идет. Думаю, часа через два ваши командиры привал объявят. Впереди селение. Небольшое, но удобное. С одной стороны гора, с другой речка. Большая ровная поляна…

– Там расположимся мы, – полуутвердительно сказал Семен.

– А мы люди неприхотливые, у нас свое место есть, вверх по реке, на окраине леса. Тебе искать меня не стоит, а вот я тебя найду.

– И как сообщишь?

– Филином проухаю. Ты и выйдешь.

С тем они и разошлись.

А Семен еще долго ощущал холодок в груди: что он задумал? Это же верный путь на каторгу! И кому уподобился? Цыгану. Наверняка мошеннику, из тех, что всю жизнь тем и занимаются, что других дурачат.

Но в то же время обычное упрямство овладело казаком: а почему бы нет?! Почему на Дону разведением новых пород занимаются казаки, а на Кубани – барон Шпигель? Конечно, это было не совсем справедливо, но Семен нарочно подогревал в себе это ожесточение, чтобы страх перед наказанием не заставил его отступить от своего плана.

Он еле дождался вечера, а потом и темноты. Но сидел не близко к костру, вместе с другими казаками, а чуть подальше, чтобы при крике филина, можно было уйти незамеченным.

А этот филин никак не хотел подавать голос. Семен уже решил, что цыган его обманул, а, скорее всего, ожидание оказалось таким томительным только потому, что он волновался – дело было таким опасным. Куда опаснее того, когда он хоронился в окрестности Ардагана, чтобы добыть «языка».

Конечно, пластун сделал бы это куда ловчее… Он усмехнулся: добыл бы языка с меньшими трудностями! И замаскироваться сумел бы так, чтобы его не обнаружили. Как при Ардагане, когда пули начали свистеть у него над головой. Но, слава богу, Семен родился и жил в том краю, где бывшие вояки-пластуны преподавали свою науку детям, независимо от того, в какой полк те пойдут служить…

Уханье филина раздалось, как водится, неожиданно, когда Семен отвлекся на свои боевые воспоминания.

Он скользнул прочь от костра, не шелохнув и веткой, так что сидящие не услышали шороха. Между прочим, хворост для костра собирал Семен Гречко, а он, – для дела! – постарался брать такие ветки, которые, сгорая в пламени, трещат. А что, нужно предусмотреть любую мелочь, чтобы тебя не уличили, как минимум, в предательстве. Иначе, чего бы ему встречаться ночью с какими-то там цыганами. Кто их знает, какого они роду-племени?

Несмотря на свои знания и пластунские ухватки, Семен чуть было не проскочил мимо цыгана.

– Не торопись, казак! – насмешливо проговорил тот. Они стояли довольно далеко от казачьего бивуака, так что могли не опасаться, что кто-нибудь услышит их разговор. – Торопишься.

– Да ведь дело не терпит. Кто знает, в каком месте обоз повернется, и до моей станицы уже просто так не дотянешься.

– Ты хочешь сбежать?

– Какой – сбежать? Мы – люди служилые, нам другой дороги, кроме службы, и нет… Дело в том… – Семен никак не мог собраться с духом и сказать цыгану, что ему нужно. Как будто после этих слов для него уже не будет дороги назад.

Он встряхнул головой, и чуб метнулся надо лбом.

– Мне нужно перекрасить лошадей.

– Вот как, – не удивился цыган, – и многих?

– Четырех. Два жеребца и две кобылы. Причем, не просто перекрасить, но и у каждой лошади как следует замазать клеймо.

– Надолго?

Эти нарочито скупые вопросы казались Семену издевкой, будто цыган не принимал его всерьез.

– Хотелось бы, чтоб месячишко-другой продержались.

– Продержатся, если лошадей не чистить щеткой… И сколько ты хочешь за это заплатить.

– Пять рублей.

– Ты что, казак, пять рублей! За такие деньги идти на каторгу?

– Ты считаешь, пять рублей – мало? Да вот этот мой кинжал стоит четыре рубля восемьдесят копеек! Между прочим, кинжал не из последних!

– Вижу.

Цыган алчным взглядом скользнул по кинжалу, но Семен быстро упрятал его в ножны.

Семен уже не стал говорить, что после возвращения от черкесов ему пришлось самому покупать себе кинжал, потому что своим поступком и так ввел семью в разорение. Отец с матерью вынуждены были второй раз покупать ему обмундирование и всю справу… Кстати, тоже из отцовских денег, которые тот проиграл сыну, не приняв серьезно его мохнатого коня!

– Послушай, за пять рублей ты можешь купить… тридцать три фунта сахара!

– Зачем мне столько сахара?.. А вот седло я купить не смогу!

– Так ты что же, хочешь двадцать пять рублей!

– Ты прав, как раз столько оно стоит!.. И, думаю, это не так уж дорого, учитывая, как я при этом рискую… А если лошадей хватятся? Да меня догонят и изрубят шашками, я даже не успею и глазом моргнуть!

– Послушай, ромалэ, как тебя звать?

– Януш. А что?

– А меня Семен… Двадцать пять – это для меня очень много. Пятнадцать – давай, а?

– Пятнадцать! Двадцать три, и не копейки больше. Уступаю только потому, что ты мне приглянулся.