Лариса Шкатула - Казачья доля: воля-неволя

У него появилось желание, уехать. Он посмотрел – мало чего нового увидел. Кубанские казаки так же ухаживают за лошадьми. Некоторые и новые породы выводят. Конечно, не с таким размахом. И потом… Чего он с бароном Шпигелем не стал встречаться? Побоялся, что тот не захочет раскрывать секреты простому казаку?

В общем, Семен занимался сейчас ничем иным, как находил все новые и новые причины для того, чтобы уехать. Разве что, жеребят прикупить, как просил его о том Иван Федорович. Корму на два дня… Но, если уж на то пошло, за жеребятами атаман может и кого другого отправить. Да не одного. Пригнать в Млынку такой небольшой табунчик…

Эти мысли Семен как гвозди вколачивал в свой мозг: не думать об Ульяне, не думать! Кони – вот что важное. А чужие невесты – они не для него!

Вечером он, как обычно, разместился на сеновале, решив для себя: завтра уедет! Если станичный атаман спросит его, почему так рано вернулся, Семен придумает что-нибудь. Например, что он уже всему научился и не хочет терять время, а пора ему начать заниматься собственным делом.

А когда спросит его о том же Савва Порфирьевич, скажет… Ну, что ему уже пора, и он приедет еще как-нибудь.

Не спалось. Кто-то проскакал в отдалении. Видно, вернулся конюх с дальних пастбищ. Туда, куда они поехали в самый первый день вместе с Рябоконем и его дочерью.

Помнится, тогда они вчетвером, – с ними поехал еще и ветеринар, по всему человек опытный, много в коннозаводчестве понимавший, – остановились на взгорке, чтобы посмотреть на огромный, пасшийся в долине табун.

Ветеринар – звали его Алексей Афанасьевич – тогда сказал Семену.

– Смотри, парень, и запоминай. Когда еще такую красоту увидишь!

За то время, что Семен с ним общался вечерами, он узнал о разведении лошадей, пожалуй, даже больше, чем увидел.

– А о чем вы думаете, Ульяна Саввишна? – обратился к задумавшейся девушке Семен.

– Думаю, почему я мужчиной не родилась! – с неожиданной тоской вымолвила девушка.

– А чем тебе так плохо в девках? – поинтересовался уязвленный атаман.

– Тем, что я на всю жизнь должна принадлежать кому угодно, только не самой себе.

– Вон как! – презрительно скривился ее отец. – Ты недовольна тем, как женщины от века живут? В революционерки иди!

– Пошла бы, – усмехнулась Ульяна, – да ведь догонят и домой вернут!

– Уж в это не сомневайся! – бросил Савва Порфирьевич, посылая коня вперед.

Алексей Афанасьевич сидел в седле с непроницаемым видом, словно его это ничуть не интересовало.

– Вы давно знаете семью Рябоконь? – спросил его как бы между прочим Семен.

– Давно, – незаметно вздохнул он. – Я знал еще Варвару, мать Ули. Она свою красоту дочери передала. Да вот только, и эта краса зазря погибнет.

– Почему – зазря?

– Потому, что ее будущий муж только богатством и славен.

– Разве этого мало? – нарочно спросил Семен, чтобы подвигнуть ветеринара на еще большую откровенность.

– Для умной женщины – мало. Ей нужен человек любящий. И, знаете, порядочный.

– Хотите сказать, Савва Порфирьевич отдает дочь человеку непорядочному…

– Нет, ничего такого я не хочу сказать… Но я знал Варвару…

– И того человека, которого она любила?

Интуитивно подсказал Семен.

– Можно сказать, и так.

Ветеринар молча повернулся и ушел в темноту.

Семен пошел спать, но только зря провозился, пытаясь заснуть, не получалось. Он вышел наружу и взглянул в звездное небо: оставляя огненный след, упала звезда, но ему даже нечего было загадать. То, чего он хотел, было неосуществимым.

Ульяна подошла так тихо, что он услышал ее лишь в последний момент.

– Ульяна Саввишна, это вы!

– Перестань! – сердито шепнула она. – Забыл, мы уже друг друга на ты называли.

– Вы приехали с отцом, в ночное?

– Отец спит в своей хате, в станице, – сухо сказала она.

– Алена Романовна…

– Тоже спит. Хочешь еще про Барсика спросить?!

Невозможно, в его душе зародилась надежда, как Семен от нее не отмахивался.

– Я не понимаю, чего ты сердишься?

– Сержусь, потому, что время дорого.

– Свадьба, говорят, через две недели?

Семен хотел вернуть Ульяну, да и себя, на землю.

– Через три дня! Отец нарочно тебе сказал, чтобы ты не вздумал…

– Чего я могу вздумать?

Она выдохнула со всхлипом.

– Скажи, я тебе люба?

– Люба! – взволнованно проговорил Семен. – Еще как люба!

– Тогда увези меня отсюда.

– Как… увези? – он подумал, что ослышался.

– Так, домой к себе увези. У тебя есть дом?

– Есть. Я живу с сестрой и братом… Но ты же понимаешь, нас догонят!

– Я взяла Серого, у тебя – свой конь неплох, а еще нам понадобятся два заводных… Ты сможешь увезти их из табуна?

– Наверное, смогу.

–Тогда пойдем, возьмем их с Курая, это такое небольшое пастбище в балке, оно как раз ближе всех к шляху. Лошадей – их там не больше тридцати – сегодня один Степан охраняет.

– Почему – один?

– У Вовки Лаштованного жена заболела… моя лучшая подруга, – Ульяна едва заметно усмехнулась, – вот он домой и поскакал. У нас никогда ничего не случалось… лошадей ни разу не воровали, вот никто и не ждет. Кони двух-трехлетки, объезженные.

Больше Семен ни в чем не сомневался. Это что же получается, девушка храбрее его?

Некоторое время молодые люди вели коней под уздцы, а уже отойдя подальше, поехали верхом. Ульяна знала, куда ехать, и потому Семен просто скакал рядом. Не доезжая с полверсты они спешились, привязали лошадей у какой-то рощицы и дальше передвигались чуть ли не ползком.

– Лошади меня знают, – шепнула ему Ульяна, – я еще вчера им морковки привозила.

Она передала в руки Семена торбу.

– Здесь сбруя. Сможешь взнуздать?

– Смогу.

– Давай! Я в случае чего отвлеку.

Но сегодня был их день. У костра Семен видел прикорнувшую фигуру конюха, и потому, взнуздав, он спокойно вывел из табуна, нарочно не выбирая, просто двух крайних лошадей. Тут уж, как повезет!

Ульяна перехватила у него повод одной из лошадей.

– Молодец.

Коснулась его щеки. Но времени на нежности не было.

На этот раз вели всех четверых лошадей в поводу, пока не отошли так далеко, что сторож у костра уже не услышал бы стук копыт, и только тогда поскакали.

– Рано нынче светает, – сказала ему Ульяна, – времени у нас немного. Но пока отец разберется, что я дома не ночевала, пока к стану доскачет, пока калмыков в дорогу снарядит… Помогай нам Бог!

И началась скачка. Хорошо, что на дворе стояла весна. Хорошо, что дороги подсохли, и можно было передвигаться по ним, не рискуя попасть в яму с водой. Хорошо, что у них с собой были лошади, на которые можно пересесть.

Ворвались молодые люди в станицу в половине четвертого ночи.

– Куда теперь? – спросила Ульяна, наконец, выказав тревогу в голосе.