Сергей Коняшин - Последний рубеж

– Есть в штрафбат! – громко и уверенно сказал он, становясь перед майором по стойке смирно.

Ещё один морпех вышел из толпы, тяжёлым ударом сапога размозжил голову фашиста и, вытянувшись рядом с Кайдой, произнёс:

– Есть в штрафбат!

Рядом с ними тут же встали несколько человек. К ним присоединился Новицкий.

– Отставить! – закричал Цезарь. – Вы думаете, я бы сам не убивал каждую попавшуюся мне фашистскую мразь?! Не хуже вас знаю, что это за скоты, и какой смерти они заслуживают. Но есть правила, согласно которым мы обязаны доставлять живых пленных в соответствующие подразделения. Я никого из вас не накажу. Обещаю вам. По возвращении доложу, что все диверсанты были убиты в ходе завязавшегося боя, и вы это подтвердите. Ясно? Иначе в штрафбат отправлюсь я.

– Все поняли? Чтобы никаких лишних разговоров начиная с этой минуты! – громко произнёс Кайда. – Кто ослушается, будет иметь дело лично со мной.

Отряд гулко зашумел, давая понять, что в этом не будет необходимости.

– Хорошо! – сказал Куников.

Потом, показывая на уже припорошённые снегом тела фашистов, добавил:

– Прежде чем уйдём, обыщите трупы и заберите документы этих… людей.

Последнее слово он выговорил с трудом.

Начало 1943 года на Чёрном море выдалось не слишком морозным и ветреным. Сереющий снег вперемежку с застойной грязью неплотно покрывал морщинистые, ставшие ещё более непроходимыми в зимней распутице горы. Свинцовое небо тяжко нависало над ними пасмурной пеленой, изредка протыкаемой иглами одиноких солнечных лучей.

После ночного ливня воздух был свеж. Утренний морозец стянул лужи ледяной коркой. Видавший виды «виллис», продавливая узкими шинами неглубокие колеи в холодной размокшей земле, еле тащился по обочине раскисшей ухабистой дороги, со стуком и шарканьем цепляя дрожавшие на ветру ветки мелкого кустарника.

– Нельзя ли хоть немного быстрее? – не очень уверенно попросил Холостяков, зябко кутаясь в новую контр-адмиральскую шинель. – Меня, наверное, заждались.

– Сами видите, товарищ контр-адмирал… – лениво махнул на дорогу водитель. – Тот случай, когда тише едешь – дальше будешь.

Георгий Никитич вздохнул. Ему не терпелось поделиться новостями с ожидавшими его в штабе. Откинувшись на сиденье и положив руку на портфель, где лежал единственный экземпляр приказа, он с давно забытым удовольствием от редких минут вынужденного безделья посмотрел на проносящийся мимо него зимний лес. Ветки невысоких горных деревьев, словно извиваясь в танце, с шелестом колыхались из стороны в сторону. Слабый утренний свет с трудом пробивался из-за заслонивших неяркое раннее солнце лохматых облаков, неподвижно висевших над лесными уступами.

Медленно докатившись по узкой и извилистой просёлочной дороге до асфальта геленджикских улиц, водитель заметно ускорился.

Едва машина, громко скрипнув тормозами, замедлилась у дверей штаба, Холостяков, не дожидаясь полной остановки, выпрыгнул прямо в большую лужу перед подъездом и быстро взбежал по растрескавшимся ступеням к двери, заблаговременно открытой адъютантом.

В кабинете его ждали майор Цезарь Куников, уже официально назначенный командиром отряда особого назначения, капитан Андрей Зубков – командир 394-й батареи, которому было поручено артиллерийское обеспечение операции, и капитан-лейтенант Николай Сипягин, возглавлявший 4-й дивизион сторожевых катеров – лучшее в составе Новороссийской военно-морской базы подразделение, которому предстояло переправить отряд на западное побережье Цемесской бухты.

Контр-адмирал так стремительно вбежал в кабинет, что собравшиеся не успели встать. Холостяков быстрым жестом показал, что сейчас не до формальностей. Он небрежно набросил шинель на вешалку и, не скрывая волнения, уселся за свой стол, заваленный морскими картами и документами.

– Похоже, с нового года начинаем играть с фрицами по новым правилам… – сказал Георгий Никитич, окинув подчинённых искрящимися от возбуждения глазами, вытаскивая из портфеля бумаги. – Командующий фронтом подписал представленный генерал-лейтенантом Петровым окончательный план операции на нашем направлении и все соответствующие приказы. Сценарий комбинированного удара по немецкой «Голубой линии» предусматривает проведение двух операций: наступление на Краснодар – условное наименование «Горы», и высадка морского десанта юго-западнее Новороссийска – «Море». Мы задействованы во второй из них в качестве организаторов вспомогательной – отвлекающей – высадки.

Куников, Зубков и Сипягин начали делать быстрые пометки в блокнотах.

– Петров, как и обещал, выделяет до пятнадцати тысяч человек из резерва сорок седьмой армии, – продолжил Холостяков, зачитывая по тексту приказа недлинный список. – Восемьдесят третья бригада морской пехоты, сто шестьдесят пятая стрелковая бригада, отдельные авиадесантный полк и пулемётный батальон, пятьсот шестьдесят третий танковый батальон и двадцать девятый противотанковый артиллерийский полк. Это всё, что удалось наскрести по крупицам, всё, что осталось у генерала Петрова для захвата плацдарма в Южной Озерейке недалеко от Мысхако, на который должна быть высажена двести пятьдесят пятая Краснознаменная морская стрелковая бригада – последний козырь Ставки на новороссийском направлении. У нас же с вами для отвлекающего десанта будут не более трёхсот человек, и поэтому наша задача ещё более сложная и ответственная. Мы должны будем сделать всё возможное, чтобы основная высадка состоялась и необходимый плацдарм был захвачен. Нужно максимально сковать изматывающими боями крупные силы противника, хотя бы на несколько часов посеять панику, дезориентировать немецкое командование, обратить на себя как можно больше внимания, выигрывая драгоценное для главного десанта время. А затем… – Георгий Никитич немного замялся, будто сам не верил, что после многочасового боя трёхсот человек против пяти дивизий ещё может быть какое-то «затем». – А затем действовать по обстоятельствам: либо прорываться на соединение с основными силами, либо эвакуироваться… – наконец, выдавил он из себя.

Холостяков осторожно поднял глаза на Куникова. Тот быстро дописывал своим мелким чётким почерком в трофейной записной книжке последние сказанные слова командира базы, не выказывая ни капли беспокойства или сомнения на, как всегда, уверенном лице.

– Теперь поговорим о судах – резко сменил тему Георгий Никитич, обращаясь к Сипягину. – Наверное, излишне пояснять, что, поскольку наш десант в первую очередь демонстративный, все необходимые плавсредства вместе с силами поддержки будут направлены в Южную Озерейку. Поэтому придётся довольствоваться лишь теми недобитыми дырявыми корытами, которые им не подошли… – с грустной досадой Холостяков перелистнул приказ на страницу со списком кораблей. – Один пограничный катер, шесть морских охотников, несколько тральщиков, среди них, кстати, эта старая рейдовая посудина «Скумбрия», что уже давно не даёт больше шести узлов, и ещё кое-что, на чём уже даже перед румынами плавать стыдно, не говоря о фрицах. «Тюлькин флот», в общем… – подытожил Георгий Никитич. – Правда, удалось настоять на нескольких торпедных катерах, которые понадобятся для нанесения ударов по береговым дотам. По душе пришлась Ставке твоя идея с сухопутными торпедами, Цезарь, – улыбнулся командир базы и добавил: