Сергей Коняшин - Последний рубеж

Бодрой пружинистой походкой в центр полукруга, образованного выстроившимися бойцами, вышел Цезарь Куников.

– Всех новороссийцев прошу выйти из строя! – звучным басовитым голосом приказал он.

Около двадцати человек решительным шагом вышли вперёд и выстроились перед майором. Одним из последних к строю присоединился бывший механик Капустин, который после реорганизации судоремонтного цеха и для восполнения потерь был направлен рядовым в 83-ю бригаду морской пехоты.

– Поскольку речь идёт об освобождении вашего родного города, предоставляю вам право сделать свой выбор первыми… – объяснил Куников. – Кто согласен присоединиться к моему отряду – построиться по левому флангу, кто нет – встать обратно в строй. Однако сначала вы должны знать, на что идёте и что вас ждёт. Несколько часов подряд сразу после очень сложной высадки нам придётся драться против многократно превосходящих сил противника. Не исключено, что с его же оружием и патронами, когда закончатся свои. И это будут самые простые несколько часов. После чего, если не сможем эвакуироваться, попытаемся пробиться на соединение с основным десантом. Сколько это займёт? Сутки? Другие? Третьи? И всё время без сна, без отдыха, без воды и пищи. Только если не отобьём что-нибудь у немцев. Поэтому за то короткое время, что у нас есть, вы должны научиться в совершенстве владеть миномётами, гранатами, автоматами и пулемётами всех видов и моделей, минировать местность, метать штык-ножи, драться в ближнем бою сразу с несколькими вражескими солдатами… – Цезарь на секунду осёкся и, повернувшись к Капустину, спросил:

– Вы что-то сказали, или мне послышалось?

Саркастическая улыбка сменилась на лице Капустина растерянностью застигнутого на месте вора, и он быстро опустил глаза, всё время до этого насмешливо смотревшие на майора.

– Повторите громче, чтобы все услышали! – спокойно потребовал Куников.

– Просто сказал, – виновато промямлил Капустин, и выпирающие кости на его лице задвигались сильнее, чем обычно, – что не только солдаты должны всё это уметь, но и командир тоже…

– Шаг вперёд, сопляк! – не дав ему договорить, рявкнул из-за спины Цезаря Холостяков. – Что ты себе позволяешь?! Пять нарядов вне очереди!

– Прошу вас, контр-адмирал… – вступился Куников. – Наверное, каждый боец имеет полное право знать, чего требует от него командир. Позвольте задействовать для небольшой демонстрации вон тех пленных.

Он указал на четверых немцев, которых конвоировала мимо места их сбора группа краснофлотцев.

Георгий Никитич одобрительно кивнул, и по его приказу пленных подвели к Цезарю.

– Развяжите им руки и дайте ножи! – скомандовал майор.

По рядам тут же передали четыре остро наточенных штык-ножа. Взяв их, фрицы непонимающе посмотрели по сторонам, испуганно перебрасываясь короткими фразами.

– Мэри, переведи им, пожалуйста, – продолжил Куников, – что если они вчетвером убьют меня, то прямо здесь будут освобождены и доставлены на линию фронта, где смогут беспрепятственно уйти на все четыре стороны. Это им гарантирует командир Новороссийской военно-морской базы контр-адмирал Холостяков.

Георгий Никитич утвердительно кивнул.

– Да, и чтобы им легче сражалось, – добавил майор, – сообщи им, что по национальности я еврей.

В глазах фашистов блеснули искры уверенной радости. Облизывая обветренные губы и возбуждённо переругиваясь между собой, они начали широким кругом обступать Цезаря.

– О чём говорят? – спросил Холостяков отошедшего от немцев Энделя.

– Вроде того, что «сейчас завалим этого жида и отправимся домой. Другой такой возможности больше не представится».

Между тем фашисты, крепко сжимая в руках тускло блестящие ножи, одновременно побежали на Куникова. Выбрав самого быстрого из них, Цезарь бросился в его сторону и в высоком длинном прыжке с разворота молниеносным ударом ноги в голову опрокинул его. Тот грузно рухнул на землю, выплёвывая в грязный снег выбитые зубы. Едва приземлившись, Куников стремительно кувыркнулся под ноги второму фрицу и, сбив его, вскочил прямо перед третьим, легко увернулся от резкого прямого удара ножом и, перехватив руку повалившегося вперёд немца, с широкого размаха ударил стопой по его колену. Нога того звонко хрустнула, неестественно выгнулась в обратную сторону, и из-под прорванной ткани брюк вылез окровавленный обломок сломанной кости. Цезарь выхватил из руки дико взвывшего от боли фашиста штык-нож и прицельно метнул в набегавшего на него четвёртого немца. Клинок вонзился тому точно в левый глаз, и фриц, сделав по инерции ещё несколько шагов, распластанно рухнул в грязный снег.

Куников спокойно обернулся к остальным троим немцам, ничего не предпринимая. Фашист со сломанной ногой продолжал корчиться на земле и орать, будучи не в состоянии подняться. Двое других тяжело вставали на ноги. Один – выплёвывая изо рта остатки сломанных зубов и утирая рукавом окровавленный рот, второй – прижимая горсть ноздреватого, вперемешку с холодной землей снега к огромной гематоме на лице.

Некоторое время они топтались на месте, словно пытаясь придумать, как лучше атаковать молча наблюдавшего за ними Цезаря, потом швырнули ножи на землю и высоко подняли руки над головой.

– Говорят, что готовы ехать в Сибирь, – громко перевёл Эндель, – но драться больше не будут.

Когда конвоиры увели двоих немцев, тащивших третьего на руках, и унесли убитого, Куников, вновь повернувшись к строю, произнёс:

– Надеюсь, вопросов к командиру отряда больше нет? Если так, повторяю: кто со мной в десант – выстроиться по левому флангу, кто решил, что пока не готов, – вернуться в строй.

Все, стоявшие перед ним, включая замешкавшегося Капустина, решительно двинулись влево.

– С новороссийцами ясно! – удовлетворённо отметил Цезарь. – Кто ещё?

Через час отряд был полностью сформирован. В него, включая первую группу из пятидесяти бойцов, зачислили всего двести семьдесят шесть человек. Хотя число желающих значительно превышало эту цифру – бо́льшего количества, как предупредил Куникова Сипягин, не вместили бы предоставленные отряду плавсредства.

Вечером того же дня Цезарь передал Холостякову два тетрадных листа первого рапорта только что образованного подразделения. Он начинался словами: «Секретно. Приказ № 1 командира отряда специального назначения НВМБ. Мыс Тонкий, 10 января 1943 года». В нём чётким разборчивым почерком майор описывал установленную структуру нового подразделения и перечислял назначенных командиров боевых групп.

Десантная операция была назначена на ночь с 3 на 4 февраля 1943 года. Предшествовавшие ей три недели угрюмый, посеревший в тяжёлых боевых буднях Геленджик кипел жизнью так бурно, как никогда раньше за всё время войны.