Сергей Коняшин - Последний рубеж

Над снегом в рваных складках каменистого пляжа трещали от порывистого ветра короткими оголёнными сучьями редкие кусты. Морозный норд-ост безжалостно швырял в лица колючую снежную крошку и тихо гудел в ушах. Минута прошла в полном безмолвии. Ни один боец не пошевелился.

– Напра-а-во! – резко скомандовал Куников. – Бего-ом марш!

Начались упорные тренировки. Вслед за Цезарем десантники в полном обмундировании, с гранатами на поясе и с автоматами на шее спрыгивали с деревянных макетов катеров в обжигающе студёную воду и насквозь промокшие карабкались на пронизывающем ветру по десятиметровой обледенелой крутизне береговых обрывов, сложенных из хрупких слоистых мергелей, хрустко ломавшихся под сапогами и разрезавших до крови окоченевшие пальцы. Мокрый ветер острыми ударами сёк в лицо, выдавливая слёзы из глаз и ослепляя тысячами ледяных игл.

Едва солдаты выбирались на вершину склона, из-за одинокого камня неожиданно вылетала учебная граната. Они вмиг падали на землю, покрытую ледяной грязью, а боец, оказавшийся к гранате ближе всего, кому при взрыве не было бы спасения, молниеносно отбрасывал её обратно в ту сторону, откуда она прилетела. Такие навыки Куников оттачивал со своим отрядом до автоматизма. До подсознательной машинальности тренировались десантники и в стрельбе по звуку, и в метании гранат из любого положения, учились быстро окапываться и перемещаться короткими перебежками, постоянно меняя позиции.

Под скрупулёзным контролем майора подробно изучались добытые в последних боях с немцами и их союзниками пулемёты, миномёты и орудия всех систем, какие им, возможно, предстояло захватить во время первого броска и затем повернуть против фашистов. С завязанными глазами они разбирали и собирали хорошо знакомое русское, ленд-лизовское английское и трофейное немецкое оружие, отрабатывали приёмы самбо и способы метания штык-ножей. На очередном совещании у Холостякова было решено, что для бо́льшей мобильности отряд будет иметь с собой только гранаты и автоматы с максимально возможным количеством патронов. Всё остальное, что может потребоваться в зависимости от складывающейся обстановки, предстояло добывать в неравном бою.

Большое внимание уделялось медицине. Под руководством опытных докторов солдаты вместе с Цезарем учились останавливать кровотечения, бинтовать друг друга и даже накладывать шины при переломах. Майор также настоял, чтобы отряду был предоставлен опытный инструктор по сапёрному делу, под контролем которого десантники учились распознавать минные поля и осуществлять разминирование местности.

С каждым днём Куникову становилось всё очевиднее, что солдат надо готовить к ночному бою. Он прекрасно понимал его запредельную даже для опытных командиров сложность, требующую стальной воли и величайшей стойкости духа, умения безошибочно ориентироваться вслепую, грамотно рассчитывать время и корректировать манёвры своего отряда по едва заметным в оглушающем грохоте сражения шумам и по ярким ослепляющим вспышкам выстрелов.

Цезарь с присущей ему тщательностью лично разработал систему коротких команд и жестов, которые облегчали и ускоряли управление, добивался, чтобы солдаты по голосу и даже по шёпоту безошибочно узнавали друг друга в ночи – темнота помогала ему сберегать людей. Расчётливый и предусмотрительный, он всегда сторонился геройского бахвальства, зачастую называвшегося фронтовыми корреспондентами самоотверженностью, и признавал смерть только неизбежную и неотвратимую, за которую враг заплатит втридорога…

– Ускорились, бойцы! Последний участок! – прокричал Куников сквозь белёсую пелену начинавшегося снегопада, наблюдая, как бегущие впереди него, утомлённые длинным марш-броском пятьдесят шатающихся на напористом ветру фигур в промокших от пота и снега ватниках поднимаются по восходящему серпантину. Издали майор видел, как они, мелькая один за другим на фоне пламенеющего морозного заката, ныряют в широкий просвет между обледеневшими скалами.

Не успел хвост колонны втянуться за поворот, как оттуда с раскатистым эхом прогремели несколько длинных автоматных очередей, на которые мгновенно ответили десяток других. Цезарь быстро догнал солдат и, расталкивая их сильными движениями, выбежал вперёд. В начале колонны, уткнувшись ещё горячими лицами в обтаивающий вокруг них снег, лежали четверо убитых краснофлотцев. В тридцати-сорока метрах перед ними беспорядочно валялись около десятка расстрелянных его бойцами диверсантов из немецкого разведотряда, на который они случайно натолкнулись за поворотом, а вдаль по дороге, уже почти растворившись в пелене усиливающегося снегопада, бросив оружие, убегали трое уцелевших фашистов.

– Догна-ать! – проревел Куников и первым бросился в погоню.

Отряд, утомлённый продолжительным марш-броском, нагруженный тяжёлым оружием и болтающимися на поясе гранатами, был не в состоянии догнать бежавших налегке немцев, и через несколько минут стало очевидно, что фашисты с каждым шагом всё сильнее отрываются от преследователей.

Выбившийся из сил и почти падающий от изнеможения Новицкий заметил, что немцы приближаются к широкой дорожной петле, которую во время их совместного с Щербаковыми похода накануне войны умело обошёл его отец, срезав дорогу по едва заметной, пролегавшей через лес тропинке. Быстро отыскав её взглядом, Андрей стащил с шеи автомат, отстегнул ремень с гранатами и, отшвырнув их на обочину дороги, отделился от отряда. Сшибая на бегу снежные шапки с нависающих над тропинкой обледенелых веток, он бросился по короткому пути наперерез и, выбежав на противоположную сторону опоясанной дорогой горы, увидел пробегающих мимо него фашистов.

Собрав последние силы, Новицкий ринулся вниз и, скатившись кубарем с высокого уступа, сшиб с ног последнего. Между ними завязалась отчаянная драка, но спустя несколько секунд на выручку немцу подоспели двое других. Избиваемый с трёх сторон Андрей отчаянно цеплялся за каждого, не позволяя бежать дальше.

Поняв, что так просто им не отделаться и слыша приближающийся из-за горы топот нескольких десятков ног, фрицы решили разбираться с Новицким более решительно. Один из них выхватил из-за ремня длинный нож и бросился на Андрея. Тот, используя хорошо заученные приёмы самбо, перехватил руку, вывернул в кисти и, выбив финку из разжавшихся от болевого приёма пальцев, точным коротким ударом воткнул её в живот нападавшему. Не успел Новицкий оттолкнуть от себя обмякшее тело, как второй немец плотно обхватил его сзади, крепко прижав руки к туловищу, а третий, подскочив почти вплотную, широко замахнулся ножом, намереваясь всадить его Андрею прямо в сердце. Но внезапно он замер и, словно одеревеневший, повалился в сторону.