Екатерина Франк - Под флагом цвета крови и свободы

На шлюпочной палубе было пусто и прохладно в этот час; сиротливо зияло прогалиной место той лодки, на которой ушел Генри. Отвязывая найтовочный канат, Эрнеста сухо, отрывисто говорила, не поднимая головы и старательно не глядя в сторону Эдварда:

– Вы знаете город лучше меня, так что не буду советовать, где вам его искать. Если до полудня не управитесь, все равно возвращайтесь: расскажем обо всем Джеку и будем дальше вместе думать, как быть. И еще… – какой-то неподатливый узел застопорился в ее руках, и Эрнеста, чертыхнувшись, с силой дернула за веревку: – Это и есть мое условие. Если вас… если вас вдруг заметят – не рискуйте понапрасну, мистер Дойли. Бросьте свои глупые дворянские замашки и бегите. Никто… ни один человек здесь не осудит вас за это.

– Хорошо, сеньорита. Я обещаю вам не рисковать своей жизнью без крайней нужды, – серьезно заверил ее Эдвард, берясь за весла. Течение было сильное, поэтому на какое-то время все его внимание оказалось приковано к тому, чтобы отделиться от судна и двинуться в направлении берега; когда же он поднял голову, между шлюпкой и кораблем лежали уже добрых полсотни ярдов: Эрнеста все еще стояла на палубе и махала ему рукой. Ее стройный силуэт на фоне хищно трепетавших на ветру снастей и медленно светлевшего неба был последним, что увидел Эдвард, прежде чем с новой силой налег на весла.

***

Знакомые узкие улочки, в которых местами булыжники утопали в зелени, легко стелились Эдварду под ноги. Город в целом остался именно таким, каким он его запомнил – разве что обычные караулы солдат в красных мундирах, ежедневно совершавших обход по часам, встречались значительно реже прежнего, и в Дойли против воли просыпалось едкое раздражение: он был убежден, что, свернув в сторону от главной площади и добравшись до отлично известного всем местным трактира «У Джо», непременно обнаружил бы там с десяток незадачливых караульщиков. Похоже, его нынешний преемник, кто бы он ни был, здорово распустил солдат: Эдвард, искренне не считавший себя излишне строгим, всегда считал, что пустующая гауптвахта – признак скверного командира.

И все же отвратительнее всего была вовсе не скверная дисциплина среди солдат, не необходимость срочно прикидывать, где разыскивать Генри и не опасения, что в их отсутствие Рэдфорд прикажет либо идти дальше, либо подходить к берегу, где суда могут заметить и, опознав «Попутный ветер», открыть огонь – все это хоть и было крайне неприятно и непрерывно сидело в сознании Эдварда раскаленной иглой, отвлекая от других мыслей, но над всем этим довлело одно тягостное чувство, мерзкое, мучительное и унизительное – чувство собственной ненужности в некогда родном городе. Нью–Лондон, под стать своему далекому туманному собрату, даровавшему ему имя, принял Эдварда, выпил из него все силы и отбросил прочь, как надоевшую игрушку, без малейшего сожаления. Все так же в иллюзорном подобии веселья сияло на небе солнце, заливая все жаркими лучами, шумел город вокруг, а над всем этим муравейником звучал чуть различимый голос моря – единственного, что было здесь настоящего, создавшего, окружившего это место и тихо посмеивавшегося над суетливой пестротой людской жизни.

Подгоняемый его зовом – даже выйдя на сушу, Эдвард почему-то теперь ощущал всем своим существом эту огромную соленую бездну, шептавшую ему поторапливаться от самой песчаной кромки берега – Дойли ускорил шаг, уже почти перестав вглядываться в лица встречных людей и не ища глазами прошлых знакомых. Даже мысль о Мэри Фостер слегка притупилась и не колотилась в висках оглушительным набатом, как он ожидал. Найти Генри, отвести к спрятанной в прибрежных зарослях в четверти мили от порта шлюпке и вернуться на корабль, пока не случилось чего-нибудь действительно непоправимого – вот единственное, что заботило Эдварда теперь.

Солнце постепенно поднималось над городом, стремясь достичь самой высокой точки: нужно было спешить.

Эрнеста сдержала свое слово: с самого утра она под предлогом очередной проверки отправилась на «Морской лев», мимоходом обмолвившись Рэдфорду, что с ней отправятся старший канонир Дойли и Генри Фокс, которому также необходимо набираться опыта в решении повседневных проблем команды. Капитан, очевидно, все еще слегка тяготившийся вчерашней стычкой с юношей, согласился сразу же.

Что бы ни испытывала Эрнеста все это время – понять того по ее лицу было невозможно; однако она честно и добросовестно выполнила все, что полагалось: тщательно осмотрела судно, переговорила с Макферсоном о нуждах команды, пообещав передать все капитану, потратила почти полчаса на беседы с самими матросами и даже удостоила своим вниманием Моргана, избежав, тем не менее, обычной перепалки своевременным свертыванием опасного разговора. Словом, Эрнеста тянула время искусно и мастерски – любой, кто следил бы за ней, не заподозрил бы в ее действиях ничего предосудительного, ни малейшего намека на тревогу или волнение.

Однако ближе к полудню, когда раскаленное солнце дошло до самого центра небосвода, Морено наконец забеспокоилась по–настоящему: она все еще держалась спокойно, прощаясь с командой и спускаясь в шлюпку, однако, к удивлению сидевшего на веслах матроса, призванного доставить ее на «Попутный ветер», затем вдруг внезапно спрятала лицо в ладонях и не шевелилась с добрых полминуты, когда оробевший парень осмелился подать голос:

– Мэм, с вами все хорошо?

– Нет, – не отнимая от лица рук, отрезала Эрнеста. Подумала, выпрямилась, потерла пальцами лоб и виски и уже твердо произнесла: – Да. Возвращайся к работе, я отлично доберусь сама.

Рэдфорд уже ждал ее у трапа. Выражение его лица сказало девушке больше любых слов, поэтому она не произнесла ни слова и не сделала даже попытки вырваться, когда капитан протянул ей руку, помогая забраться на борт, а затем сразу же с силой дернул поближе к себе, заговорив низким, но страшным шепотом:

– Фокс и Дойли пропали. Никто не видел их с прошлой ночи. Ты сказала, что они с тобой – я знаю, что это была ложь от первого и до последнего слова. Если хочешь не оказаться за бортом сию же секунду – отвечай!

– Джек, я могу все объяснить, – не сделав бессмысленных попыток вырваться, твердо ответила Морено. Рэдфорд с силой скрипнул зубами:

– Мне не нужны твои объяснения. Только правда! Говори – они живы?

– Я… – помедлив секунду, Эрнеста шумно выдохнула, собираясь с мыслями: – Да, живы. Полагаю, что так.

– Что именно произошло? – нисколько не успокоившись после, казалось бы, добрых вестей, требовательно продолжил свои расспросы Рэдфорд. Девушка поджала губы и с силой дернула плечом, высвобождая стиснутую им в порыве негодования руку: