Ирина Сукневич - Битва на поле Куликовом

Вдруг послышался громкий голос. Выкрикивает слова, по всему торгу слышно:

— Разыскиваются поджигатели дворов боярских Иванка, Гридя-кузнец! Разыскиваются беглые холопы Федька да Бориска!

— Бирючи [15] Бирюч — вестник, глашатай. , — пояснил Ерофейка, — кричат о пропажах и розысках.

Долго слышалось:

— Разыскиваются поджигатели… беглые холопы…

И наконец шум торга поглотил голоса бирючей.

А вечером собрались дружки с женами у Доронки-кузнеца: сам Доронка со своею Оленой, Юрка с Ксюшею, дебелой да румяной, и Ерофейка с Анютою. То-то радостно! И меда пьяного за встречу свою выпили. Ах, давно не виделись! Глядите-ка, как возмужали! Не токмо жены у нас, и детки есть.

— Так что, Доронка, — спросил Ерофей, — как доспех? Помнишь, говорил, всем скуешь.

— А идемте-ка, что покажу.

И увидели друзья мечи, сделанные умелыми руками Доронки. По заказу самого князя Дмитрия Ивановича изготовил. Булатные, дорогие. Простому кузнецу таких не иметь. И друзьям его тоже.

— Что так, то так, — сокрушенно ответил Юрка. И вздохнул: так и останется, видно, доспех ратный мечтой несбыточной.

Замолчали три друга, аль закручинились?

А женам их весело: хвалят Анютины обновы, сообщают друг другу новости московские да сельские.

Двенадцать лет Евдокия Дмитриевна живет в Москве великой княгиней. Растут у нее дети, а все любит она своего князя, как в первый месяц после свадьбы. Уедет Дмитрий по делам княжеским — места себе не находит, выбегает на стук конских копыт: не он ли вернулся, ее возлюбленный?

…Подставила Евдокия свежее, румяное лицо ласковому ветру, прилетевшему на княжий двор из южных степей, с Оки, где опять стоит со своим войском Дмитрий. Может быть, этот самый ветер перебирал черные кудри ее мужа…

Великая княгиня пошла к детям. Она любит смотреть на них: в каждом детском личике видятся ей черты Дмитрия.

«Нельзя ему быть дома, — утешает себя Евдокия. — Вон мой батюшка бегал из Нижнего в Суздаль от татарина Арапши. А осенью разграбили татары рязанскую землю, захватил царевич Арапша стольный Переяславль, сам князь Олег попал было к нему в полон. Такой страх нагнал на рязанцев Арапша, что распустили они слух, будто царевич не человек, малый телом, а великан. Сказывали, будто вытряхнет он стрелы из колчана, и они летят послушно, куда он им прикажет, и нет от тех стрел спасенья ни младенцу, ни старику, ни князю, ни простому человеку. А в московском княжестве живут, слава богу, спокойно, и пашню крестьяне пашут, и ремесленники при деле, и товары купцов наших далеко за землями русскими славятся».

Дмитрий все лето сторожил границы своей земли. Зорко вглядывался в широкую степь за Окой, высылал сторожевые отряды поближе к Орде, чтобы все ведать о недругах.

И поэтому не застала его врасплох весть: послал Мамай на Русь два войска. Одно на Нижний Новгород, а другое, гораздо большее, на Москву. Ведет это войско никогда не знавший поражений мурза Бегич.

Великий князь Дмитрий Иванович спешно собирает рати и выступает навстречу татарскому мурзе.

На пути в рязанские земли к москвитянам присоединился со своим войском удельный князь Данила Пронский. Вот так бы и Олег Иванович рязанский! Но Олег не становится под стяги Дмитрия: он сам хочет быть на Руси великим князем.

Вот он, третий нерасколотый орех! Как тут покойного митрополита всея Руси Алексия не вспомнить…

…Князь Дмитрий снова и снова напряженно перебирает свои ратные неудачи и ошибки, обдумывает еще раз их причины. Вспоминает обычаи и военные привычки татар.

«Ясно, — думает он, — сила Бегича боле нашей. Он, как всегда татары еще со времен Чингиса, кинется на нас стремительным броском рыси. И поскачут татарские кони в обход наших флангов, чтоб потом ударом в тыл завершить победу. Надо обхитрить Бегича, но как?»

Наконец русские подошли к реке Воже, правому притоку Оки, что верстах в пятнадцати от стольного Переяславля Рязанского.

Сразу же великий князь поехал выбирать место для битвы. Левый берег, где остановились его рати, был неровным, холмистым, поросшим кустами, иссеченным оврагами.

«Трудно это место для татарских коней, тут нам и стоять, — решил Дмитрий, глядя на противоположный низменный, луговой берег реки. — Там простор и воля всадникам, там одолеет нас мурза Бегич. Пусть-ка он переправится на нашу сторону. В этом тесном месте не сможет он построить свое войско в боевом порядке после переправы через реку. И будем бить его тут с трех сторон. Тем и увеличим нашу силу».

И, не теряя времени, великий князь разделил свое войско на три полка.

В центре стал сам: он будет сдерживать самый сильный удар Бегича. На одном крыле поставил полки Данилы Пронского, на другом — своего окольничего [16] Окольничий — один из высших боярских придворных чинов. Тимофея Вельяминова, родного брата Ивана, бежавшего с купцом Некоматом в Тверь. Разместил полки в боевом порядке. И тут появились татары: они быстро приближались к реке, и казалось: черная тень от грозовой тучи набегает на поле. Но по-прежнему полуденное солнце светит в чистом небе…

Бегич увидел русских, стоявших в боевом порядке, и сразу оценил военную мудрость Дмитрия. Ясно татарскому полководцу: надо переманить русских на низкий берег. Но как это сделать? Бегич не знал.

Сумерки сгустились, и скоро настала ночь. Противники стояли друг против друга, и река Вожа разделяла их.

Новый день сменился вечером. Вечер — ночью. Пришел третий день, за ним четвертый. Ничего не придумал Бегич, и иссякло его терпение.

Одиннадцатого августа, после полудня, он приказал переправляться на левый берег.

Русские стояли спокойно и, казалось, не обращали никакого внимания на переправу грозного врага. Вот уже и река почернела от татарских ратников, облаченных в темные одежды.

Ряды русских воинов оставались недвижны.

«Почему не бегут?» — недоумевал Бегич.

Черная лавина заполняла берег, на котором выстроились войска Дмитрия в некотором отдалении от реки.

«Если всем нам переправляться, — думал Бегич, — тесно станет, не поместимся». И приказал он стремительными ударами в нескольких местах разрубить русский строй и каждую часть бить отдельно.

— Гоните русских! Смерть им! — кричал Бегич.

Раздался дикий, устрашающий крик, и татары ринулись туда, где стоял центр русской рати во главе с Дмитрием.

Все еще неподвижная стена воинов вдруг ощетинилась, выставив вперед острые копья. Раздался голос трубы, и русские стремительно бросились навстречу врагу.

Не выдержали передние ряды татар, повернули и побежали назад к реке, туда, откуда все прибывало и прибывало войско Бегича с другого берега.