Ирина Сукневич - Битва на поле Куликовом

А Мамай с высоты своего холма осматривал русское войско. Нарядным и светлым было оно. Будто не на смерть собрались русские люди, а на великий праздник: сияют на солнце серебром и золотом доспехи, колышутся полковые знамена и хоругви. Что маки в степи красные щиты.

«Вся Русь собралась сюда, что ли? — подумал Мамай. — Велика моя сила, а коль не одолею их? — Впервые в сердце закралась тревога. — Как тогда возвращусь домой?»

И Мамай отдает приказ: одним стремительным ударом покончить с русскими.

Дмитрий, увидев, что татары двинулись вперед, повелел выступать и своим полкам навстречу врагу.

А в первом ряду пеших воинов — Юрка-сапожник, Ерофей, Доронка-кузнец, рядом с ними старый Фрол, Степан-плотник и Фетка-смутьян с ратаем Тришкой… И вокруг них люди простые: крестьяне, покинувшие ради этого великого дня свои пашни, ремесленники, собравшиеся сюда со всех концов русской земли. Кто с мечом, кто с дубиной, кто с рогатиной. Многие без шлемов и кольчуг, и от татарских стрел и мечей одно им спасение: удаль собственная да судьба счастливая.

Все ближе смертный миг.

— Ну, теперь не зевай! — закричал Фрол весело, подбадривая и молодых и старых. — Недоглядишь оком — заплатишь боком!

— Ты смотри! Кто ж такие? — изумился Степан.

В центре татарских сил шла им навстречу генуэзская пехота.

Наемники двигались стеной. Задние ряды положили свои длинные копья на плечи передних воинов, у которых копья были короче.

Слева и справа от них шла конница.

Вдруг татары остановились. Остановились потому, что не было места, где им расступиться. Стали и русские. Смотрели противники друг на друга… Ясно видны татары — серые кафтаны, черные щиты, лица с раскосыми узкими глазами.

И татары различают русские мечи, поблескивающие на солнце, сулицы, рогатины, светлые волосы видны из-под шлемов.

Вдруг из рядов татар выехал богатырь. С невольным удивлением смотрели на него русские ратники: какого же он огромного роста! Как широки его плечи.

— Челубей, — сказал кто-то, — прозывается Железным воином, Темир-мурзой.

Татарин-великан в надежном воинском доспехе ехал не спеша, вызывая русских храбрецов на поединок, чтобы по заведенному обычаю начать битву единоборством.

Неподалеку от князя Дмитрия сидели на могучих конях Пересвет и Ослябя, послушники Сергия Радонежского, которых старец из Троицкого монастыря послал с московским воинством, благословив на ратные дела. Сказал Пересвет Ослябе тихо:

— Челубей ищет равного себе. Я хочу с ним помериться силой.

Выехал Пересвет вперед и закричал громко, чтобы все его слышали:

— Отцы и братья! Простите меня, грешного! Брате Ослябе, моли за меня бога! Отец Сергий, помогай мне!

Перекрестился он наспех размашисто и выехал навстречу татарину-великану.

Грозен Темир-мурза, но бесстрашно и стремительно скачет к нему Пересвет в черном монашеском клобуке с нашитым на нем белым крестом. Нет на чернеце доспехов, но с ним вера, что смерть за освобождение земли своей не страшна. Тяжелое копье приготовлено для удара.

Увидел татарин русского богатыря и понесся ему навстречу. Мгновенье! Содрогнулась земля от удара, и упали оба мертвыми, пронзив друг друга на всем скаку огромными копьями. Кони пали тоже и не смогли больше подняться.

И ринулись противники друг на друга. Пешие и конные устремились навстречу смерти. Запели гудящие татарские стрелы. Смешались русские и татарские слова. Ударились друг о друга мечи и сабли… И сразу потеряли друг друга Юрка, Доронка, Ерофейка. Крики, скрежет железа, кровь.

А Тришка и Фетка рядом бьются. Вдруг закричал Фетка:

— Тришка! Гляди! Боярин наш!

И верно: облепили боярина татары серой саранчой, норовят мечами голову снести, а к хозяину тиун и ратник пробиваются. Увидел тиун Тришку и Фетку, завопил:

— На подмогу, братцы!

Вот они уже пятеро рубятся с татарами. Рассечено плечо боярина Михаила Юрьевича, с кольчуги кровь скатывается.

Бьются насмерть.

Упал боярин. Рухнул и тиун — стрела вонзилась в его грудь. Ратник захлебнулся кровью из горла рассеченного. Выбит меч из рук Фетки. В мгновенье схватил он меч Михаила Юрьевича.

Нечем дышать в тесноте великой.

Стоны, крики, предсмертное ржание коней.

…Старый Фрол из последних сил замахнулся копьем на конного татарина, но пала рука с оружием, мечом отсеченная, а второй удар пришелся на седую голову.

Видел смерть Фрола Степан-плотник, закричал зверино, так что бешеные лошадиные морды от него шарахнулись. И пошел на врага с топором. Страшен он был в своей ярости, седой и окровавленный.

— Други мои, Доронка, Ерофейка! Где вы? — кричал Юрка-сапожник. Но не слышно его голоса было среди грома страшной сечи. Словно обезумел Юрка. Поднимал он свою тяжелую дубину и опускал на головы приближавшихся к нему недругов.

Доронку же и Ерофея окружили татары, и они отбивались от ворогов, прижавшись спинами друг к другу.

— За детей и жен наших, Доронка!

— За землю родную, Ерофеюшка!

— Прощай, друг!

Не ответил Доронка — снес ему голову татарский меч.

Взметнулась над Ерофеем кривая татарская сабля.

«Вот и моя смертушка», — промелькнуло в его голове. Но рухнул татарин — русские ратники подоспели к Ерофейке.

Проходит час, а стрелы все летят, страшно трещат, ломаясь, копья, люди кричат каждый свое…

Передовой полк совсем поредел. Полегли первыми на поле брани простые русские люди.

Изнемогает Юрка. И совсем рядом с собой видит великого князя Дмитрия. Он сразу узнает его по высокому, могучему росту, черной окладистой бороде. Князь бьется с несколькими татарами. Один из них замахнулся копьем. Сейчас оно полетит в Дмитрия.

— Отступай к большому полку! — кричит ему великий князь, отбиваясь от наседавших на него татар.

Юрка пытается пробиться к великому князю. Бьется, желая заслонить от них Дмитрия Ивановича.

Откуда-то подоспела подмога. Юрка видит: князь вскочил на коня, потерявшего всадника.

— К большому полку! — кричит.

Теперь они все держатся вместе. Было дивно, как они еще уцелели среди этого ада.

…Мамай стоял у своего богатого ханского шатра, что поставили на самом верху Красного холма, и смотрел на битву.

Подле него находились ближайшие советники и телохранители.

— Почему наши конные полки не обходят русских? — грозно вопрошал Мамай. — Почему не сжимают в кольцо и не уничтожают?

— Великий хан, — отвечали советники, пряча от Мамая испуганные взоры, — речки, овраги, кустарники мешают нашей коннице окружить русских. Дмитрий потому и выбрал это поле…

— Бейте русские рати по частям! — нетерпеливо перебил Мамай.

Вдруг вспомнил Бегича и, прогоняя воспоминание, приказал: