Максим Сбойчаков - В бой роковой... [документальная повесть]

Распределив будущих беглецов по квартирам, они договорились, кому обойти их, чтобы предупредить хозяев. А список на пропуска надлежало вручить Пухову или Шереметьеву. Под видом регистрации в военный контроль Рязанов пойдет сам.

Теснанов переключился на распространение тиража листовок. Занимаются этим опытные люди, но практика все усложняется. Ищейки шныряют повсюду. На сегодня помимо предприятий намечено еще два пункта — цирк и кинематограф.

К концу дня стало известно, что Бечин выслежен и заключен в тюрьму. Теснанова, что бы он ни делал, не покидало тревожное чувство. Он закрылся в кабинете и пересчитал деньги партийной кассы. За истекшие две недели сумма, доставленная Боевым из Вологды, почти убыла. Основное пошло на поддержку семей арестованных, на типографские расходы. Но и небольшие деньги держать в профсовете опасно.

После работы Карл Иоганнович зашел к Матисон и оставил ей деньги с наказом передать их Боеву или Сапрыгину.

— Как у тебя с русскими листовками, Аня?

Матисон объяснила, что полученные экземпляры она передала Эмилии Звейниэк и Кате Петровой.

...Перед тем как пойти домой, Эмилия постояла у забора автодивизиона. В этот час муж обычно выходит из гаража, заметит, поймет, что нужен, и найдет возможность забежать, хотя сегодня солдат и ведут в цирк. Так и есть. Андрей показался, улыбнулся ей издали, мол, все понял. Хороший у нее муж. Правда, он не в партии, как она, но предан революции до самозабвения. Мать у него участница революции 1905 года в Риге. Служил электриком на ледоколе «Илья Муромец».

Когда пришли интервенты, его мобилизовали в белую армию, включили в стрелковый батальон, но потом, как электрика и умеющего водить машину, перевели в автодивизион. Вначале он было загрустил. Дивизион все чаще стали выводить на улицы, нести патрульную службу, запугивать людей гулом моторов и ревом сирен. «Понимаешь, Миля, я ж самый настоящий канчар» [14] Канчар (латыш.) — предатель. — с тяжелым вздохом как-то сказал он. Эмилия успокоила: «Мне тоже несладко возиться с бельем врагов... Однако, Андрюша, везде можно служить революции». И приобщила его к распространению листовок. Теперь не хнычет. Подружился с Виктором Чуевым.

В заборе Андрей проделал прикрываемую доской дыру, через которую часто проходит домой. Воспользовался ею и сейчас. Узнав от Эмилии, в чем дело, засунул листовки за пазуху:

— Хороший будет финал циркового представления!

На второй день рассказал жене, как все прошло. Часть листовок он отдал надежным ребятам, остальные оставил у себя. Еще до начала представления подглядел, где находится распределительный щит с пробками, а перед концом нырнул в узкий коридор. Вывернуть пробки ему, электрику, — плевое дело. Зал погрузился во тьму. Выскочив из коридора, Андрей бросил листовки так, чтобы они разлетелись пошире. То же самое сделали и его друзья.

А Катя с Володей пошли в кинематограф «Мулен Руж». У обоих за пазухой по пачке листовок. Операцию разработали дома. Отец с Сапрыгиным подсказали, как лучше. Едва погасили свет, сестра поднялась в левое крыло бельэтажа, а брат — в правое. Огляделись. В темноте не так опасно разбрасывать. Внимание зрителей обращено на экран. Хорошо. Катя бесшумно пробралась к перилам, облокотилась левой рукой, подперев голову, вроде картину смотрит, а правой подхватила за пазухой несколько листовок и слегка подбросила их, заметив, как блеснули они при свете экрана, плавно опускаясь в темный зал.

Выждала чуть и пошла дальше. В новом месте приникла к перилам, опять бросила. Еще на один разок осталось. Осмелела. Под треск аппарата и игру пианистки, сопровождавшей картину, шаги не слышны. Спокойно двинулась вперед. Торопиться уже нечего. Выбрала удобный момент и пустила лететь остатки. Затем стала смотреть картину. Из Америки привезли. Вроде бы вора какого ловят, по улицам полицейские несутся, палят из пистолетов. Какой-то джентльмен летит вверх тормашками, шляпа его катится по мостовой. Публика хохочет, а Катя задумалась.

Отец с Сапрыгиным расспрашивали во всех подробностях. Володя сообщил о происшедшей заминке. Два раза кинул нормально, а в третий...

— Только замахнулся, а тип, у которого я за спиной оказался, голову ко мне поворачивает. Как шилом его кольнуло.

— И что же ты?

— Мгновенно руку с листовками под мышку сунул и на экран уставился. Тип тоже повернулся туда. Тогда я незаметно отошел подальше и там бросил их вниз. Дождался, когда свет включили, люди стали выходить. Осмотрел зал — ни одной листовки не видно.

— Чисто сработали, ничего не скажешь, — проговорил Сапрыгин и принялся набивать свою трубку.

Порадовала Карла его семья. Жена давно уже смастерила на бандаже карманы для денег, полученных от пожертвований. В этих карманах она разносила деньги по семьям арестованных. А сегодня прихватила еще и несколько листовок. На руках у нее запеленутый Павлик.

Так что и на улице у меня работа, — улыбнулась жена.

Карл обнял ее:

— Милая Маруша, счастье мое!

Он взял на руки сына, пошел с ним по комнате, приговаривая:

Ах ты большевичонок мой подпольный. С пеленок — участник борьбы, маскировочка мамина.

Сын издал какие-то звуки.

— Маруша, смотри, понимает!

Довольная жена припала к плечу мужа, и оба засмеялись.

Пришли его сыновья от первого брака.

— Папа! А мы с Витей четыре листовочки подбросили, — бодро доложил Леон.

Отец погладил их по головкам.

— Молодцы. Только вы осторожней, как я учил.

Утром город охватило волнение, пошли разговоры о неуловимом комитете. Во вражеских канцеляриях поднялся переполох.

Докладывая Торнхиллу об аресте Бечина, начальник военного контроля Рындин рассчитывал на благодарность, но получил упрек: большевики в городе совсем распустились. Рындин попытался было объяснить, что митинг проводили меньшевики, то есть социалисты западного типа, но Торнхилл не стал вдаваться в подробности. Кивнул на кресло, стоявшее напротив. Усаживаясь, Рындин поежился под злым взглядом своего начальника. С некоторых пор Рындин стал разочаровываться в Интеллидженс сервис, перед которой ранее преклонялся, считая ее умнейшей контрразведкой мира.

— Записывайте! — высокомерно произнес Торнхилл и затянулся сигарой. — Ваши неотложные задачи: во- первых, произвести обыски в профсоюзах. — Сделав паузу, подчеркнул: — Немедленно! Во-вторых, еще раз профильтровать все городские учреждения, включая и возглавляемый вами военный контроль. — При последних словах Рындин настороженно взглянул на полковника: что это — недоверие? Но Торнхилл не давал времени на размышления. — В-третьих, встряхнуть агентурную сеть, за бездеятельность денег не платить. В-четвертых... Впрочем, далее можно не записывать. — Поглядел прямо в глаза смущенному Рындину и спросил: — Почему так мало ловите беглецов из тюрем? Я уже требовал найти, куда ведут следы.