Виктор Ремизов - Вечная мерзлота

Белов с удивлением смотрел на старлея.

– Я не знаю. Мы с ним только о делах разговаривали, «сынками» он всех молодых капитанов зовет… – Сан Саныч зевнул совсем крепко, он еле держался, мозги плыли.

– А вы знаете, что его дважды судили?

– Нет.

– Судили. Но поверили! Специалист он действительно хороший, а линию партии не всегда правильно понимает. Вот вы вернулись из Москвы, о чем разговаривали? Вспомните, может что-то… чем-то Макаров был недоволен?

– Да нет, что вы! Он настоящий коммунист! Он в Гражданскую воевал!

– Ну хорошо, мы с вами неплохо движемся, скоро закончим, напишите все. А если что-то совсем интересное вспомните о вашем руководстве… – Антипин сделал строгое лицо. – Мы оценим, и вам это очень поможет! Отсюда необязательно на нары уходят, можно и на повышение! Вы же мечтаете о большом судне!

Он опять ушел, а Сан Саныч, падая носом в стол, пытался думать, что происходит и что надо написать. Голова не работала, он старался выгородить своих товарищей, но получалась какая-то чушь, если бы кто-то из них прочел то, что он о них писал, ему никогда не подали бы руки.

Старшего лейтенанта не было долго. Сан Саныч и уснул бы прямо за столом, но Антипин оставлял за себя бойца, тот сидел у двери и спать не давал. Антипин заявился под утро, в хорошем настроении, от него пахло водкой, едой и женскими духами.

Соседа в камере не было. Он появился вскоре, Сан Саныч только лег, но не спал еще, фитилек бессонницы безжалостно трепетал и трепетал в мозгу. Журналист был взволнован больше обычного, даже неправдоподобно, но Сан Саныча это не волновало, он хотел спать.

– Меня расстреляют, – заговорил шепотом фельетонист, как только закрылась дверь. – Я это понял, я слишком много знаю. Теперь каждого второго к расстрелу приговаривают! Мне не себя жалко, я родину очень люблю! Враги моей родины – мои враги!

Сан Саныч смотрел на него устало, не очень понимая.

– Неужели вам не страшно? А за близких? Их тоже могут арестовать, может уже арестовали?!

Белов нахмурился и молчал.

– А у вас что? Вы не говорите, значит, что-то серьезное… Вас тоже могут расстрелять! Я бы на вашем месте на ваше руководство написал, пока не поздно! На Макарова! Ему все равно ничего не будет, таких людей не трогают…

От журналиста пахло спиртным. Сан Саныч принюхался и не смог сдержать брезгливости. Он, молча и внимательно смотрел в круглое лицо провокатора.

– Где же это водочкой угощают? – устало спросил Сан Саныч.

– Мне следователь налил. Я ему сегодня рассказал кое-что, и он налил. Они так делают…

– А про смертную казнь он вас попросил мне рассказать? И про близких?! Вот что, Кротиков…

– Моя фамилия Кротовский…

– Мне все равно, больше ко мне не обращайся, гнида! Иначе я тебе башку расшибу!

Сан Саныч отвернулся, укрылся одеялом с головой и тут же провалился в сон.

Он проснулся от сильного сердцебиения. Сосед храпел. Он сбросил с себя одеяло, лег на правый бок, все равно давило, но хуже было с головой. Она плодила и плодила страшные образы. О чем бы он ни думал, все скручивалось в сцены смерти, гибели. Он падал с высоты, тонул, замерзал… Погибал и он, и все, кто был рядом. Он сел потихоньку, стараясь не разбудить писаку, попытался думать о чем-то хорошем, но ничего хорошего не приходило. Внутри все было страшно.

«…Характеризую как отличного хозяйственника и руководителя, образцового советского человека…» Как я мог все это писать? Оценивать Макарова?! Что им Енисейская лоция Мецайка?! Великого речника! Сан Саныч не верил, что он это написал!

Про своих товарищей, про свою личную жизнь. Я не должен был этого делать! Внутри все тихо тряслось и стонало. Его голова, лишенная сна, перестала соображать. Так и просидел. Услышал, как надзиратель бренчит ключами и поднимает соседние камеры.

Утром, еще до завтрака, сосед попросился за чем-то и больше не вернулся. Белов сел на край кровати и провалился в сон. Его будили, но он тут же засыпал с открытыми глазами. Он перестал верить этому холеному старлею, знал, что ночью за ним опять придут и не дадут спать.

Съев обед, он вдруг подумал, что можно встретиться с Антипиным и днем. Передал просьбу через надзирателя. И его действительно подняли наверх. Старший лейтенант был одет в гражданское, и оно ему тоже очень шло. Он был весел, даже, здороваясь, подал руку Сан Санычу:

– Ну, с наступающим 1952-м!

Сан Саныч смотрел, не понимая.

– Новый год сегодня, гражданин Белов! Пусть он будет для вас счастливее, чем старый! Я не хотел вас вызывать сегодня, но раз уж пришли… С чем пожаловали? Садитесь!

– Гражданин старший лейтенант, я хотел забрать все, что написал.

– Забрать? – лицо старлея застыло на секунду, но он справился с собой и снова улыбнулся. – Что значит забрать?

– Я не имею права оценивать свое руководство и своих товарищей. – Сан Саныч недовольно отвернулся. – Про меня спрашивайте, что хотите, а про других нет!

– Хотите отказаться? Вы что, лгали?

– Я не отказываюсь, все, что написал, это правда, но… не имею права. Я не понимаю, зачем вам все это? Если я в чем-то виноват, то судите меня. А про других ничего больше писать не буду!

– Вы мне показались честным, даже наивным… не так все просто, оказывается. Враждебность свою выказываете?

– Почему враждебность? Я не имею права оценивать других. Мне стыдно.

– Отлично, – лейтенант о чем-то думал. – Я в командировку отъеду на пару недель, может на месяц… вы тут подумайте хорошо.

– И что, мне все это время одному сидеть? Меня не будут допрашивать?

– Будут, не расстраивайтесь!

Белова повели вниз, на вахте первого этажа надзиратели пошептались о чем-то, и вместо камеры его завели в какую-то комнату и приковали наручниками руками вверх к кольцу в стене. В комнате были стол, стул и плохо пахло. Он вспомнил про Новый год, удивился, что прошло столько времени, и пытался думать, что сейчас делает Николь… Но за ним пришли и отвели в камеру.

На его койке лежал здоровый бандитского вида мужик. Грязными носками на его подушке.

– Курить есть? – мужик смотрел в упор.

– Нет… не курю… это моя койка! – Сан Саныч невольно опасался бугая.

– Твою шконку ты не скоро увидишь, фраер! Деньги есть?

– Нет, – в Белове одновременно рос страх и закипала кровь.

– А поискать? – бандит сел, заскрипев кроватью. – Кителек прислал!

– Что?! – Сан Саныч сжал кулаки.

Мужик спокойно нагнулся, взял свой ботинок и неожиданно со всей силы врезал каблуком по коленке Сан Саныча. Тот вскрикнул и кинулся на бугая, но тем же каблуком получил в нос и, заливаясь кровью, схватился за лицо. Вскоре избитый Сан Саныч, кровь текла из носа ему в ладони, сидел на своей кровати, а мужик торопливо обшаривал карманы кителя. Ничего не найдя, бугай застучал в дверь: