Олег Красин - Солнечный ветер. Книга третья. Фаустина

Не единожды им попадались рабы на лошадях, везущие частные послания своих господ. Эти никого не боялись, потому что грабить у них было нечего.

Устройство дорог и прилегающей структуры продумывалось римлянами до самых мелочей: через каждые пятнадцать миль располагались почтовые станции для отдыха и смены коней, а через двадцать пять миль были выстроены постоялые дворы для ночевки. Чтобы их ни с чем не путали, стены таких зданий окрашивали в красный цвет.

– Нам осталось недалеко до Пизы, – воскликнула умеющая читать Клара, заметив мильный столб у дороги.

– Слава богам, еще немного и попадем на Аврелиеву дорогу, а там уже и до Рима недалеко! – ответила ей Нумерция. Ее тревожило состояние госпожи. Как-никак шел девятый месяц беременности, время угодное богам для продления людского рода. Мысленно она вознесла молитву Меркурию – покровителю всех путешественников.

– Я устала, – тут подала голос Луцилла. – Нам надо остановиться в ближайшей гостинице и отдохнуть.

– Сейчас передам твое распоряжение, госпожа, – живо откликнулась Клара, уставшая сидеть в повозке, к тому же напуганная страшными рассказами повитухи. Она легко спрыгнула на дорогу, подобрав подол длинной туники, и, обходя повозку, быстрым шагом отправилась к едущим впереди всадникам.

«Я исполнить приказ!» – ответил Олкас, когда Клара передала просьбу Луциллы. Он окинул девушку внимательным взглядом и улыбнулся во весь рот, отчего Клара почувствовала себя неуютно.

Они проехали еще несколько миль, пока вдалеке не показались красные стены постоялого двора с пристроенной к ней почтовой станцией. Олкас подъехал к повозке Луциллы, заглянув внутрь, сказал с важным видом:

– Я дать совет госпоже встать рядом в поле. У нас есть палатки.

– Мне на земле Италии никто не смеет угрожать, – высокомерно ответила старшая дочь императора Марка. – А если и найдутся такие глупцы, то, для чего тогда вас приставил мой муж?

Олкас приложил руку к груди в знак согласия со словами Луциллы; этому жесту он недавно научился у римлян и теперь с удовольствием пользовался им вместо слов.

Узнав, кто собирается остановиться у него, хозяин гостиницы – услужливый и разговорчивый Теократ, бросился готовить комнату для Августы, по пути пиная слуг. Через мгновение все было устроено для размещения.

– Я не прочь бы поесть, – попросила Луцилла, ощутив голод. Видимо, дорожная езда способствовала пробуждению аппетита, а может причиной был ребенок, которого она носила в утробе.

– Пойдем за мной Августа, – предложил Теократ, проводя ее в небольшую комнату, которая насквозь пропиталась запахом еды. Поначалу резкий аромат жареного мяса, острый рыбьей приправы гарума, вызвал у нее приступ тошноты, но потом спазмы ушли, а желание поесть осталось. – У нас здесь хорошее место, – хвалился меж тем Теократ, говоря громким гнусавым голосом. – Боги смилостивились над нами и с прошлого года ни одного больного чумой в этих краях мы не видали.

– Это хорошо для госпожи, – согласилась идущая следом Нумерция.

В комнате почти все столы оказались свободны и только возле одного, находящегося у самого окна, стоял молодой человек. Он был военным, что можно понять по одежде: панцирю на груди, украшенному фалерами, красному плащу, скрепленному на плече специальной пряжкой-фибулой, и мечу в ножнах. Еще на нем была туника с двумя пурпурными полосами как у сенаторов – молодой мужчина был трибуном латиклавием, вторым лицом после легата в одном из легионов.

Слугам он сказал, что снимет амуницию и вернется поужинать. Заметив, что Луцилла его внимательно рассматривает, он вдруг ей кивнул, как будто они были знакомы прежде.

«Наверное, он меня видел с Помпеяном в Карнунте, – подумала Луцилла. – Туда приезжало много командиров на совещание к отцу. Но я его не заметила».

Незнакомец ушел, а на стол подали еду. Проголодавшаяся Луцилла начала торопливо есть, точно испытывала голод уже несколько суток подряд, севшие рядом служанки тоже принялись насыщаться.

– Где наша охрана? – спросила Луцилла, заметив отсутствие Олкаса и его людей.

– Они остановились рядом, – с трудом ответила Клара из-за набитого едой рта.

– Разбили палатки в поле. Их главный скиф попросил у хозяина гостиницы бычью ногу, и они начали обжаривать ее на костре, – добавила Нумерция.

Тем временем вернулся трибун, переодевшийся в белую тунику. Он ел немного и потому быстрее закончил ужин. Уходя, он прошел мимо Луциллы, что дало ей возможность получше его рассмотреть. Трибун оказался высоким, широкоплечим, в чем-то похожим на ее первого мужа. Мужчина имел такой же небольшой лоб как у Луция Вера, сросшиеся над переносицей брови. Он также улыбался добродушной улыбкой и если бы не его прямые волосы на голове – у Луция они курчавились, – то сходство было бы полным. Глядя на него, Луцилла могла бы поклясться, что боги прислали на землю второго Вера.

«Кто этот мужчина? Узнай о нем побольше, Нумерция!» – с любопытством попросила она.

Пока хозяин отводил Луциллу в свободную спальню, Нумерция отправилась на разведку. Она быстро нашла слугу молодого трибуна, которого звали Урия. Тот оказался весьма словоохотливым.

– Мы едем в Рим, – сказал тот повитухе, ласково прикасаясь к ее плечам, поглаживая руки.

– Но-но, – строго произнесла Нумерция, – я не такая. У меня есть муж и дети.

– И что с того? – возразил Урия. Он был моложе Нумерции, и по лицу его было видно, что перед ней тертый калач, ловкий тип, которые часто встречаются у господ для оказания разного рода сомнительных услуг. – Что с того? У меня тоже есть жена. Только сейчас их тут нет, ничего не мешает нам развлечься.

– Ты чемерицы опился? Отстань от меня! Лучше расскажи о своем господине.

– Может тебе нужны деньжата? У меня завалялось несколько ассов, – не унимался слуга. – Окажешь мне внимание, и я расскажу все, что захочешь.

– Какой же ты наглый! – возмутилась Нумерция, впрочем, в голосе ее не хватало былой твердости, что сразу уловил ловкий пройдоха.

– Пойдем, пойдем сюда! – он повлек ее в одну из пустовавших комнатушек под лестницей, где Нумерция с досадой вздохнув, начала стягивать с себя длинную тунику.

После торопливых объятий и бурного соития, которое, однако же, понравилось повитухе, ведь муж ее был уже стар и не годился для любовных дел, Урия рассказал ей о своем господине. Тот являлся представителем славной и знаменитой семьи Фабиев, которые несколько десятилетий назад породнились с Цейониями. Отсюда пошло их двойное имя Фабии Цейонии. А господин его звался Квинтом Фабием Агриппином.

Император Марк Антонин назначил Агриппина трибуном латиклавием в первом Вспомогательном легионе в расчете на то, что за пару лет тот хорошо покажет себя на военном поприще, а затем его вернут на гражданскую службу в столицу. В Рим же он ехал, чтобы повидать родных, перед тем как отправиться в Тигитанскую Мавретанию, куда его перебросили вместе с вексилляцией легиона. Там начали разбойничать мавры, появившиеся как злые духи прямо из пекла песков.