Дик Вайс - Клеопатра

– Мы не погибнем, моя любимая дочь, – фараон крепко прижал к себе Клеопатру, и долгое время они молчали, только сердца их гулко стучали, поспевая друг за другом.

– Нам нужно отступить. Отступить, чтобы выжить, стать сильней и вернуться. И это нужно сделать сейчас. Сколько слуг с тобой? – спросил он.

– Архандр привел шестерых, – с тревогой ответила Клеопатра.

– Хорошо. В порту нас ждет корабль, там уже находится Мардиан и несколько верных и оставшихся преданными мне людей, они должны все подготовить для нашего отплытия.

– Куда мы отправляемся? – удивилась Клеопатра. – Ничего не взяв с собой? А как же мои братья, друзья, учителя, твоя супруга? Книги, одежда…

– В Рим! К моему другу Гнею Помпею. Только он даст нам защиту. Здесь оставаться смертельно опасно, в том числе и для тебя. Боюсь, что через несколько дней бежать уже будет поздно. Но мы вернемся, поверь, когда – нибудь это случится.

Затем он взял ее за руку, крепко сжал ее, и они быстро пошли к выходу из гробницы.

Приближался рассвет. Просыпалось от ночного сна светило, и мутная пелена, окутавшая землю, постепенно рассеивалась. Вначале несмело, а потом все сильней и сильней закипела, как масло в чане, зашевелилась, как в муравейнике, жизнь в Александрии, а особенно в торговой ее части – эмпориуме.

Как только специальный обученный люд объяснил приезжим купцам правила продаж, начался торговый день. На оптовой части этого огромного рынка заключались крупные сделки, всегда скрепляемые чаркой доброго вина. Здесь продавали и покупали лес, мрамор, гранит, металлы, оливковое масло. Степенные продавцы чинно предлагали свой товар богатым покупателям, спокойно обсуждали с ними вопросы доставки и страхования. Суетиться и впрямь было ни к чему. А потому здесь торговая река текла неспешно и слегка лениво. Другое дело розничная торговля, это бойкое место было говорливо и крикливо, и здесь совершенно в другом русле бежало время.

Бесчисленные торговые ряды и сотни небольших лавчонок поражали своим размахом и обилием всякой всячины. Тысячи людей различных национальностей, говорящих на разных наречиях: купцы, ремесленники, носильщики, покупатели, зеваки, попрошайки – смешались в один бурлящий, голосящий, водоворот, который затягивал всех без исключения, все больше разрастаясь. Узкие улочки, примкнувшие к этому месту, пестрили разноцветьем одежд. Глаза разбегались от этого колорита и различных форм.

Не существовало в мире вещей и предметов, которые не мог бы приобрести кто-нибудь в Александрии. На этом самом крупном рынке мира можно было, представьте себе, отыскать все, от малого до великого, от редкого, бывшего в природе в небольшом и может единственном количестве, до распространенного.

От назойливости продавцов, которые бесцеремонно хватают тебя и тащут к своим переполненным корзинам с товарами, которые, кажется, вот – вот лопнут, кругом шла голова. В ноздри то там, то тут заползал ароматный дым от жареного, пареного, копченого. И устоять от этих запахов, которые сражают наповал, совершенно невозможно.

Над многолюдной толпой возвышались, словно штандарты, сказочно красивые своим орнаментом ковры и покрывала из страны Персии.

А вот и ярчайшие шелка из Индии. Чистейшей синевы краситель – индиго! Шелк такого цвета носят только люди, занимающие высокое положение при дворе фараона, и у смуглого, небольшого роста продавца по имени Чандан всегда много покупателей.

Тут же продают чудные товары из Сирии для египетских красавиц: коробочки для румян и мази с круглым дном, ручные зеркальца, флаконы с духами, палочки для косметических средств. Эти изделия изящных форм украшены изображениями людей, зверей и птиц.

Обратим внимание на животный рынок. Пумы, обезьяны, птицы, с длинными радужными хвостами, змеи, извивающиеся под звуки флейт. Конечно, везде полным полно экзотических фруктов, напитков из разных стран мира. Продавцы этих товаров обычно горластее всех.

Вот один из них толстяк Бурхан, прибывший из Сирии. Он в серой тунике, подпоясанной тонким потрескавшимся ремнем и в старых тростниковых сандалиях. Бурхан уже охрип, зазывая покупателей, но никак не унимается и продолжает уже изрядно осипшим голосом нахваливать свой товар, различные фрукты и орехи.

Если зайти в лавчонки одного далекого восточного государства, то там можно найти всевозможные лекарственные зелья. Настои, в которых плещутся змеиные головы, снадобья, приготовленные из женьшеня, масла из мирры, чудодейственные средства из медвежьей желчи, амулеты из когтей хищников, любовные эликсиры из корней мандрагоры, а также благовония для храмов, ювелирные украшения.

Но особые, необыкновенной красоты изделия из серебра, золота, драгоценных камней и жемчуга нужно искать в местах, где торгуют местные иудеи.

Сюда и направляется невысокого роста господин, неопределенного возраста, окруженный несколькими слугами. Заплывшее его лицо, с маленькими прорезями для глазок, похоже на лепешку, вытащенную только что из печи, по нему стекают крупные, грязные капли пота, оседающие на стеклянных шариках и бисере ускха, 11 11 Традиционное украшение египтян, широкое плоское ожерелье – воротник. соединяюшего его нескладное туловище, не имеющее почти шеи, с головой, покрытой пышной растительностью, словно мех животного.

На господине одет белый нарамник, который уже покрылся желтыми пятнами. Рот его перекошен брезгливой гримасой. Время от времени он своим тонким визгливым голосом приказывает слугам, чтобы те усердней обмахивали его опахалом.

Возле маленькой и неприметной лавчонки, куда держала свой путь эта процессия, на земляном полу рядом с мусорными отходами сидела сгорбленная, старуха со слипшимися седыми волосами. Лицо ее было изрыто глубокими траншеями морщин. Шамкая беззубым ртом, она просила милостыню. От старухи страшно воняло грязным телом вперемежку с дешевым вином, и господина при виде ее невольно передернуло. Эта карга напомнила ему его родную мать, вечно пьяную и недовольную. Мать, которая частенько избивала своего сына только потому, что была в дурном настроении.

Перешагнув через старуху, господин вошел в лавку, имя которой «Золотой телец» коряво было выведено на деревянной вывеске, которая болталась на ржавой цепи прямо над входом. Хозяином лавчонки был некий Ицхак, худой, сгорбленный, среднего возраста иудей. Внешность этого мужчины была довольно отталкивающая, и прежде всего из-за его огромных, выпученных черных глаз, которые безумно, как в лихорадке, сверкали жутким огнём. Также он был от природы щедро одарен растительностью, которая густо покрывала все его тело, и весьма неприятно торчала клочьями из носовых и ушных раковин. Рядом с ним возились двое его черноволосых детей, одетых в какое-то бедняцкое тряпье, и гордо восседала на деревянной полке черная кошка, которая время от времени покусывала себя за хвост.