Алив Чепанов - Цена награды. По запискам лейтенанта. Серия «Русская доля»

– Ни дрейфь, салага! Ничего. Ерунда. Мелочи жизни. Я на прошлой недели с Бенуа до Литейного ехал двое суток и то ничего, обошлось. Вызывает меня по прибытии майор Баусин и давай меня строить прямо с порога:

– Вы почему, старший лейтенант, так поздно явились в часть?!

А я ему:

– Трамваи не ходили, товарищ майор, бомбежка началась… Да, тут пешком, разносит меня майор, два часа ходу! За два часа можно вразвалочку не спеша дойти.

– Я, товарищ майор, говорю, боялся, что убьют меня под бомбежкой. Тогда бы вы еще пуще расстроились, коли, я совсем бы не вернулся. По этой причине и укрылся я в убежище, докладываю ему эту муть и стараюсь посерьёзнее харю при этом скроить… Знаем мы ваши убежища, старший лейтенант, грозит он мне пальцем, вот так, – и Сан Саныч изобразил майора, да так похоже получилось, что всем понравилось и офицеры дружно рассмеялись. – Да что вы, товарищ майор, говорю, разве можно… Тут майор выругался по матушке, да так изящно, жаль что не запомнил и не записал, да и отпустил меня с богом. Самое главное – не теряться в таком случае. Начальство оно тоже любит когда ему складно врут, – поучительно закончил Соловьев.

– Нам вот только теперь до Питера далеко добираться стало. Как ты будешь без баб то теперь Сан Саныч? – посочувствовал Соловьеву Животов, разливая, не весть откуда взявшуюся вторую четвертинку по стаканам.

– Да, – переключил тему Сан Саныч, – вот матросам раздолье нынче в Ленинграде. Блокаду сняли, армия ушла, штабы уехали, одни морячки с женщинами остались. Но многие бабы пожалеют, что пехота ушла, – продолжал Соловьев. – Плохо ли, старшина тащит хлеб, майор – колбасу, а лейтенант хрен и водку. Только успевай: встречай и провожай, регулируй движение, чтобы не столкнулись, – с этими словами Сан Саныч снова потащил за рукав Животова.

Тут Иван вспомнил совсем недавний бой и убитых товарищей, осадил Соловьёва и предложил офицерам выпить за погибших. Все выпили стоя и молча, после чего сели закусывать пирогами сначала тоже молча, а потом Соловьёв продолжил:

– А знаете ли вы, господа офицеры, штабного капитана Кроля. Высокий такой брюнет. Ну тот, что папиросы свои продает, а чужие курит.

– Ну знаю, из штаба полка, кажется замначальника штаба? – неохотно подтвердил Иван.

– И я знаю, голос у него ещё такой противный, как бабский, – вспомнил Тутышкин.

– Ну так вот, пошли мы как-то с ним ночевать в 13-ю квартиру, что на Бенуа к двум рыжим: Соне и Люси. Всё у нас чин чинарём, выпили, закусили, только по парам и по койкам рассредоточились, каждый со своей рыжей… Не успели мы натешиться как следует, как вдруг в дверь стук. Девчонки пошли спросить через дверь… А это оказалось к Люське, что с капитаном сегодня была, пришёл Юрка Смирнов, старлей особист, ну ты его знаешь, кивнул Сан Саныч Ивану.

– Знаю, конечно, большой такой, но как говориться «без гармошки» – пояснил Иван.

– Как тут быть, думаю, – продолжал рассказ Соловьёв, – встретятся два дурака и будет что – драка. – Тут Люсьен пошепталась с Соней, а та шустро скумекала и просто пошла к капитану, и сказала, что, мол, мужа-капитана 2-го ранга нелегкая принесла с вахты, забыл что-то, так что, говорит Люси Кролю, давай по тревоге собирайся и прыгай в окно. Испуганный не на шутку «штабс-капитан», как его в полку все звали, забыв и портсигар и водку, с формой подмышкой сиганул в окно, прямо в непроглядную темень. Благо что этаж там первый, поцарапался «штапс» о кустарник внизу, да и только. Подумаешь, всё же ни кортик в бочине, – хмыкнул Соловьев.

– Быстрая реакция у капитана оказалась, ему не в штабе сидеть, карты перебирать, а к нам бы в разведку, – развеселился Чернов, начиная забывать про просроченные командировочные.

– Вот, как они умеют регулировать. Смирнов не знает, что до него был Кроль, а Кроль не знает, что после него был Смирнов. На следующий день встретились небось оба в штабе и друг другу байки травят каждый о своём ночном похождении. И главное все довольны.

Офицеры засмеялись.

– Представь теперь, Саша, свою жену в роли такого регулировщика, – осадил товарища Животов.

– Да брось ты, Вань! – продолжал смеяться Соловьев.

– Нет, ты, можешь все-таки представить. У тебя же есть жена? Дети? – не унимался Иван.

– Ну, есть, и что? – нехотя ответил Сан Саныч.

– Ну, а где она сейчас?

– Не знаю.

– То есть, как так?

– Не знаю. Целый год писем не получал.

– А сам писал?

– И сам не писал.

– Почему?

– Почему, почему, – передразнил собеседника Соловьев, – не писал вот и всё… И помолчав немного, добавил: – Загуляла…

Иван зло усмехнулся.

– Вот, я так и знал. А ты откуда знаешь, что загуляла?

– Приятели написали и мать тоже, – нехотя вымолвил Сан Саныч, и видно было, что ему и больно и неприятно было обращение к этой теме, и что завтра он пожалеет о сегодняшнем разговоре.

– Да… – задумчиво протянул Животов, – значит тоже не все в порядке.

– А ты, давно видел жену? – в свою очередь поинтересовался Соловьев.

– Лет пять тому назад.

– Так чего же ты хочешь, чтобы она пять лет одними твоими обещаниями жила? Так что ли?

– Ничего я не хочу, но такая жена мне тоже не нужна и вообще все это запутано так, что после войны разбираться будем, если выживем.

– Вот тогда другая – семейная война начнется. – попробовал снова пошутить Соловьёв.

– Шутки, шутками, а ты все же, Саша, скажи, скольких ты вдов в Ленинграде оставил?

– Одну – Настю.

– А Катю? А Ольгу?

– Катя не в счёт. А Ольгу ещё не оставил. А у тебя то, Ваня, тоже была «времянка» и тоже на Бенуа. Забыл уже? – в свою очередь напомнил Ивану Соловьев.

– Была, так и что? Я ей всегда так и говорил, что она «времянка», ну, не такими конечно словами, а так намекал – недвусмысленно. Просто говорил, что у меня жена, дети, переписываюсь, мол, аттестат им регулярно высылаю. Так что у нас с ней всё по-честному было, без обмана.

– Ну, может быть у тебя жена и заслуживает такого благородства… – начал отвечать товарищу Соловьев.

– Наоборот, Саша, – перебил его Иван, – у меня жена как раз этого совсем не заслуживает. Она у меня – «геолог» в прямом и в переносном смысле.

– Не понял, а это что значит? Это как? – заинтересовался опытный Сан Саныч.

– Это что-то вроде партизанки – разведчицы, сегодня здесь, а завтра там, то под крышей, то под кустом. Да плюс ещё и характер – хуже моего. Бежать от такой надо было, да подальше, а не сходится. А посылаю аттестат из-за детишек, жалко их. Они-то тут при чём? Они то – моя кровь, о них и сердце болит, больше ни о ком. Больше никто ничего не заслуживает. Вот так брат! – поставил точку в этом тяжёлом разговоре Иван, доставая из второго кармана ещё одну чекушку.

– И то правда, мужики, а то вы, что-то совсем как-то расклеились, – вмешался Тутышкин. – Давайте-ка, товарищи офицеры, лучше выпьем за победу!