Артем Приморский - Раскаты

– Останови, – сказал он Гришке, когда «форд» переезжал через мост. Арцыбашев вышел и подошел к самому краю перил, наклонился.

– Александр Николаич? – взволнованно спросил водитель. Доктор отмахнулся. Внизу – холодная мутная вода. Кинь в нее что угодно – проглотит и растворит в своей жадной, бездонной темноте. Арцыбашев представил, как он прыгает в нее – черную, словно нефть, и такую же вязкую; захлебываясь, идет ко дну… Ужасная и глупая смерть. Она далеко не мгновенная. Пуля в висок или петля на шею гораздо милосерднее.

Арцыбашев дослал портсигар и закурил. Его труп отнесет ниже по течению. Там его, с помощью багров и сетей, вытащат на берег – посиневшего, раздувшегося, едва узнаваемого. Положат в закрытый гроб, похоронят рядом с Анной… Доктор сделал последнюю затяжку и отбросил окурок как можно дальше в реку. Тот потонул с легким, едва слышным пшиком.

– Поехали к Тарасовой, – сказал он, возвращаясь в машину.

Арцыбашев стучался в дверь подъезда несколько минут, пока за ней не зажегся свет.

– Что вы ломитесь? – рассерженно бросил новый, незнакомый ему вахтер.

– Я к Тарасовой, – Арцыбашев сунул ему купюру. – Провожать не надо.

– Да тише вы, господин, полночь уже! – вахтер, которому это место досталось по блату, очень дорожил им.

Виктория Тарасова жила на самом верху. Топая как можно громче, назло другим квартирантам, Арцыбашев добрался до нужной двери и нажал на звонок.

– Вика, открой, – попросил он, услышав за дверью мягкие шаги.

Щелкнув, дверь отворилась. Молодая светловолосая девушка в легком халатике (не иначе, собиралась ложиться спать) состроила удивленное лицо:

– Александр Николаевич?

– А кого ты ждала? – улыбнулся он.

– Никого. Я одна.

– Твой банкир все еще в Москве?

– В ней самой, со своей семьей возится. Обещал приехать на следующей неделе. Проходите… – Виктория немного посторонилась.

Арцыбашев снял пальто и пиджак, хозяином вошел в гостиную:

– Хорошее место он тебе нашел. И мебель обставил хорошую.

– Рада, что вам нравится, – девушка, тихонько звеня посудой, возилась на кухне. – Хотите чаю?

– Можно.

Арцыбашев сел в кресло. Напротив него стоял широкий диван. Рядом – изящный металлический столик; на стене книжные полки с юридической литературой – похоже, банкир бывал здесь довольно часто. У самой двери висел плакат Мариинского театра с постановкой «Лебединого озера». Среди фамилий актрис числится и Тарасова.

– Как нога, Вика? Не беспокоит? – спросил Арцыбашев.

– Все просто чудесно, – девушка вошла с подносом, на котором стояли чашки и сахарница. Поднос отправился на столик. – Репетиция прошла замечательно, – Виктория, сохраняя на лице вежливо-кокетливую улыбку, села на край дивана.

Арцыбашев указал на плакат:

– Премьеру больше не перенесут?

– Пусть только попробуют. Отыграем сезон здесь, и во Францию. Мой обещал.

– Любишь его?

– А что такое? – девушка лукаво улыбнулась. – Хотите отбить?

– Хитрая ты, вертихвостка, – улыбнулся в ответ Арцыбашев.

Виктория обиженно надула губки:

– Александр Николаевич, я вас не оскорбляла…

– Да ладно, я пошутил.

– Ох, и шуточки у вас…

– И все-таки? Любишь или нет?

– Ну, – она завела руки за шейку и томно потянулась, демонстрируя свою исключительную гибкость. – С нелюбимым в одну постель не ляжешь.

– Со мной же легла, – напомнил Арцыбашев.

– Причем здесь вы? – удивленно спросила девушка. – Вы мне тоже очень нравитесь.

– А если заведешь мужа и детей? Что тогда?

Виктория задумалась.

– Странные вы разговоры разговариваете, Александр Николаевич. Я еще молода, мне рано думать о муже.

«Верно, – мысленно согласился доктор. – Такая прилипала будет только к чужим приставать, своего никогда не заведет».

Он не любил Викторию, какие бы слухи вокруг них не ходили. Она была милой, но флиртуя, начинала просто по-детски дурачиться. Глупенькая и легкомысленная, словно птичка, она была готова броситься на грудь к любому, кто посулит золотую клетку и шелковую постель.

Как бы невзначай, девушка спустила край халатика, обнажая розовое плечико. Арцыбашеву вспомнилось, как он целовал его – такое горячее, нежно-бархатистое, как и все остальное ее тело. Виктория, как хорошая балерина или гимнастка, обладала удивительно хрупким, красивым телосложением и грацией. На вид ей было не больше шестнадцати, а реальный возраст, двадцать четыре года, был указан только в ее паспорте и медицинской карточке.

– Александр Николаевич… – кокетливо прошептала Виктория. – Вы пришли в такое позднее время, задаете такие странные вопросы… – ее голубые глаза смотрели игриво, узкие губы растянулись в предвкушающей улыбке. – Вы хотите провести осмотр ?..

«Красивая и наглая девчонка, готовая взять от жизни все. Даже случайно подвернувшееся», – Арцыбашев понял, что не зря шальная мысль велела ему отправиться к Тарасовой.

– Лодыжка находится ниже, – сказал он.

Виктория закинула ножку на ножку. Край халатика скользнул, обнажая бедро и край кружевного белья…

В этот раз им никто не мешал. Медленно раздевшись, одаривая друг друга поцелуями и ласками, они переместились в спальню, на большую постель. Виктория оказалась сверху. Нависнув над Арцыбашевым, она схватила рукой его мощный возбужденный орган и попыталась втиснуть в узкий и горячий проход. Громко охнув – наконец ей это удалось, она, было, двинулась вниз, но мужчина крепко держал ее за плечи. Его губы и язык скользнули по крохотной груди девушки, подразнивая торчащие розовые сосочки.

– Ты мне за прошлый раз должен! – хрипло и зло бросила Виктория. Она схватила его за руки, переместила их на бедра, и выпрямилась.

– А-а-а-а… – ее глаза закатились. Вздрогнув с непривычки, она медленно двинулась вперед, потом назад. Арцыбашев вцепился в ее талию, помогая скользить быстрее. Его плоть, сдавленная тугой и не растянутой плотью девушки, сладко ныла, посылая в низ живота жгучий импульс наслаждения. Но Виктория кончила первой. Выгнувшись, она простонала и содрогнулась, а потом, тихо скуля, припала к груди Арцыбашева.

«Так не годится», – он перевернулся, сгреб девушку под себя – ее тонкие ножки едва сомкнулись вокруг его поясницы, и принялся быстро накачивать ее.

Несчастная Виктория сжалась под ним. Ее голубые глаза наполнились страхом. Большой и очень мощный Арцыбашев может запросто раздавить ее! Она чувствовала, как он долбит ее внутренности, посылая в глубину ее живота искрящие сигналы возбуждения. После некоторого сопротивления, вызванного вполне реальным опасением за свое здоровье, Виктория отдалась им – ее искаженный муками наслаждения ротик выкрикивал стоны.

Арцыбашев задвигался быстрее – он сейчас кончит, зальет ее полностью! Поняв это, девушка несколько раз двинулась ему навстречу, пока не ощутила мелкую дрожь во всем его теле. Мужчина глухо застонал, вжал девушку в постель (у нее свело дыхание и потемнело в глазах), и в несколько мощных толчков излился в нее.