Вячеслав Фролов - Кардиец. Ученик философа

– Эй, ты, – показал Александр на следующего за ними антигонова раба. – Да ты! Как там тебя?

– Чего изволит господин? – подобострастно произнёс, замеченный раб. Гримаса огорчения не отразилась на его простоватой роже и он сделал вид, что действительно шёл по своим делам, просто внезапно его заметили и подозвали эти знатные люди. – Я внимательно слушаю господина.

– Принеси-ка, нам сюда кувшин вина! Славословие богам не идёт на сухое горло. – сказал Александр, подошедшему рабу.

– Как будет угодно господину, но сначала, с его позволения, я должен выполнить приказ моего господина. – ответил простачок и сделал вид, что пошёл выполнять приказание. Пришлось оставить собеседников без своего зоркого ока.

Второго соглядатая внезапно остановил вынырнувший откуда-то раб Филиппа, отвечавший за подачу еды и начал ругать шпиона за нерадивость. После недолгой перебранки наблюдатель был отправлен на кухню, а сам начальствующий двинулся в зал к пирующим.

– Да где же они ходят? – злился стройный товарищ царевича и внимательно смотрел на выход. – Ну что они там делают?

– Ревнуешь, Гефестион? – спросил жующий Птолемей и громко засмеялся.

– Да ты так не волнуйся, Гефестион! – поддержал Птолемея другой товарищ Селевк. – Ни Александру не интересен Эвмен, ни Эвмену Александр. Я уверен, что они обсуждают какие-нибудь расходы или доходы. Алесандр, вроде бы наследник. Должен знать всё о будущем владении.

– Ты несёшь бред, Селевк! – ответил трясущийся от бешенства Гефестион. – Царь Филипп жив – здоров и хвала Зевсу проживёт ещё много лет. С чего бы Лексе, – так он называл Александра, – интересоваться расходами, приходами?

– Зря тебя учил Аристотель! – сказал оторвавшийся от еды Птолемей. – Ты так ничего и не запомнил! «К войне готовься в мирное время, к голоду в период изобилия!» – процитировал мудрость учителя Птолемей Лагид.

– Сам ты дурак! – взбесился Гефестион и взмахнул руками.

– Я же тебе морду разобью, грязная свинья, за такие слова! – спокойно ответил Лагид и начал вылазить из-за стола. – И даже Александр за тебя не заступится.

– Надорвёшься! – вскрикнул Гефестион. – Ну иди сюда! Иди! – подзывал он противника. Но тут на них навалились со всех сторон товарищи и усмиряли буйные головы, разгорячённые вином.

Эту мелкую стычку большинство пирующих не заметило. Пир шёл своим чередом и веселящиеся громко орали воинственные македонские песни. Только единственный глаз «Циклопа» внимательно наблюдал за кучкой горячих юношей.

* * *

– Скажи мне, друг Эвмен, – спросил царевич, когда им удалось остаться одним. – отец присмотрел себе какую-то пассию?

– Не хочу врать тебе, Александр. У тебя верные сведения. – секретарь огляделся по сторонам и продолжил. – А почему ты так волнуешься?

– Меня беспокоит, а вдруг отец вздумает жениться. – царевич также озирался по сторонам, не подслушивает ли их кто-то.

– Это, вполне, возможно. Ты же сам знаешь – сказал секретарь и навалился спиной на колонну. – как ругаются царь и твоя мать. Не удивительно, что потомку Геракла 29 29 Македонский царь Филипп возводил происхождение своего рода к Гераклу. А мать Александра – Олимпиада к Ахиллу. хочется женской любви и ласки.

– И кто же на этот раз избранница отца? – задал вопрос Александр и как будто даже ветви оливы, растущей неподалёку заинтересовались данным вопросом. – Она македонянка?

– Да македонянка, прекрасная Клеопатра. Дочь погибшего Аминты, племянница Аттала.

– Вот же свинья! – произнёс Александр. – Какая же свинья этот Аттал! Лезет к престолу как к своему законному наследству.

– Он тоже Аргиад, как и ты. Клеопатра нравится многим из знати. – добавил перца к беседе секретарь Филиппа. – К тому же Аттал уже наладил договор со стратегом Парменионом и желал бы заполучить в жёны его дочь и обещал многим другим своё благоволение. А сам царь уже интересовался у жрецов церемонией развода с твой матерью. – Эвмен помолчал немного и продолжил ранить Александра жестокой правдой. – Так что берегись царевич, яд может оказаться в твоём кубке очень скоро. Лучше заведи себе раба, который будет пробовать всю твою еду. В случае смерти царя и тебя, не дайте боги свершиться беззаконию, Аттал, как опекун будущего ребёнка сможет захватить власть. Парменион, как стратег и тесть поддержит Аттала. Да и многие поддержат.

– Если заведу такого раба, тогда они станут ещё более осторожны и могут нанести удар в спину. Там, где совсем не ожидаешь – откровенно признался Александр и сжал кулаки. – Спасибо тебе, Эвмен! Ты настоящий друг!

– Это верно, – подтвердил секретарь, – знай царевич, что на меня можно положиться. А теперь следует вернуться к пирующим, кажется нас там уже заждались. Хочешь, я расскажу смешной анекдот про сиракузян? – спросил Эвмен, придавший своему лицу выражение пьяной беспечности.

– Рассказывай, дружище! – отвечал Александр и они двинулись обратно на пир.

* * *

Филипп пел песни со стратегами, лохагами и пил вино как не в себя. Его сотрапезники уже плохо стояли на ногах, Филипп же только покачивался, когда шествовал к своему законному месту. Но посидев на позолоченном стуле, царь снова покидал его и искал ещё державшихся на ногах, чтобы с ними пригубить неразбавленного и затянуть македонские песни по десятому разу.

«Циклоп» отметил, когда и с каким лицом снова появился в зале Александр. Да и это трудно было не заметить. Пьяный Гефестион устроил скандал, наговорил сгоряча множество гадостей, схлопотал по лицу от Александра и обидевшись убежал прочь. Через некоторое время после наследника вошёл отсутствовавший секретарь. И самый разгар безобразной сцены разыгрался у него на глазах. В это же время, никем не замеченный, подошёл раб.

– О чём они говорили, мне не удалось услышать, господин, но разговаривали недолго. – раб говорил едва слышно, но его речь доходила до ушей и разума Антигона одноглазого. – По губам я смог прочесть «отец хочет жениться» и «свинья Аттал», значит говорили про царя и…

– Я понял. – сказал одноглазый. – Ты пока можешь идти, до завтра мне не понадобишься. Выпей там вина со слугами, на тебе кувшин. – и Антигон вручил рабу здоровенную гидрию, наполненную вином. А сейчас иди!

Раб с удивительной ловкостью быстро исчез, несмотря на увесистую ношу.

Пир продолжался ещё долго. Было устроено несколько скандалов, пара драк и несколько примирений со слезами и новыми возлияниями. Самые обычные развлечения знати, получившей хорошее воспитание. Большинство пирующих наоравшись песен, нахлебавшись вина и нажравшись разносолов, упали прямо в пиршественном зале. Рабы разносили уснувшую в хлам знать по покоям и ночь охлаждала их натруженные спины.