Вячеслав Фролов - Кардиец. Ученик философа

К несколько захмелевшему Александру подошёл один из стратегов царя Антигон Монофтальм. Вокруг царевича было пусто. Его сотоварищи – гетайры были разнесены по комнатам.

– Я могу помочь тебе, решить проблемы. – начал прощупывать обстановку Циклоп.

– Ты? – удивился Александр. – Интересно, чем ты мне можешь помочь? Напиться, я уже напился. А в остальном у меня всё хорошо! – сказал Александр заплетающимся языком.

– Ну как сказать? Например, возможные проблемы с наследованием. Если Филипп женится на Клеопатре, может родиться ещё один наследник. – тихонько промолвил стратег. После чего так же тихо, почти не шевеля губами продолжил. – И неизвестно кого Филипп назначит своим преемником.

– Замолчи! Дурак! – вспыхнул Александр. – Всем известно, что только я один могу наследовать царство. А брат Арридей просто сумасшедший, ему никогда не царствовать. Даже если бы я умер!

– Это так. Но по закону Филипп может назначить себе преемника и тогда знать должна будет поддержать его. А это может быть и будущий сын новой жены и опекун Аттал.

Александр резко вскинул взгляд на говорившего.

– Ты-то откуда знаешь? – и в сердцах, хлопнув себя рукой по колену, воскликнул. – Всем всё известно, один я в неведении!

– Не всем, царевич, не всем! – успокоил одноглазый и налил вина в килик Александра. – Вот выпей, ещё не всё вино закончилось, а тебе явно надо выпить, чтобы прийти в себя. Пойми, царевич, я тебе друг и на меня можно положиться. – Циклоп вкрадчиво продолжал обрабатывать возможного наследника престола. – Сам подумай, дорогой царевич! А может же случиться так, что Филипп внезапно скончается, не дай Зевс случиться этому прежде времени! И ты тоже не бессмертен, тогда у Аттала есть все шансы предъявить свои права. И многие его поддержат. Он и племянницу свою подговорил, а та дурочка рада стараться.

Александр нахмурился и выпил полную чашу. За ней вторую, услужливо налитую Циклопом. Рабыни мыли пол после торжественных возлияний. А в углу зала сидели два пьяных человека, вернее один был пьян, а другой был Монофтальм. И в ночной час при свете ламп тихо разговаривали друг с другом. После того как человек похожий на Полифема, но с повязкой на глазу что-то долго объяснял, молодой вдруг вскочил и вскрикнул:

– Нет! Никогда! Я в этом участвовать не буду. И запрещаю тебе об этом думать! Не сметь! – вспыльчиво крикнул Александр. – Иначе тебе несдобровать!

– Да что ты, что ты! Я же лишь предполагал, Зевс свидетель, клянусь головой Дия и его потомством! Я же тебе друг и сторонник, а в твоём положении друзей надо иметь как можно больше. И все мои отряды, естественно, за тебя! Так что успокойся Александр! Зря ты волнуешься!

Вспыливший сел на место, а взгляд рабыни, отмывавшей пол как бы случайно упал на разговаривавших. Но поскольку у них был ещё целый кратер 30 30 Кратер – большой сосуд для жидкостей. Из него набирали в более мелкие сосуды и уже из тех разливали по чашам. вина, то лучше находиться в стороне от их теплой и дружеской беседы. А то невесть что случится. Упаси Афродита и все олимпийцы! Хотя стоит рассказать тому, кто платит. Деньги можно припрятать, а спрятаться от гнева Аттала трудно. Особенно если у него в рабах твой ребёнок.

– Усмири свои крылья Танатос!

Дай ещё хоть одно мне мгновенье

Удержать в своём разуме смутном.

Вот развеется память людская

И последняя радость затихнет.

Подожди, хоть немного жестокий,

Дай же мне хоть вздохнуть напоследок…

– Нет! Закончилось время, о смертный!

Пойдём вдаль к руслу тёмного Стикса,

там ещё можешь посокрушаться

над судьбой, что случилась, что было.

Помни ты, пока можешь, безумец!

Всё прошедшее и всё, что настало,

это есть, это данность, о смертный!

Прядь я срезал, одна лишь дорога,

Моя сила вам неотвратима!

Целый день тянулась процессия людей Македонии, желающих проститься с усопшим царём. Разное говорили, но всем языки-то не обрежешь и не завяжешь двумя узлами. А жаль! Стоило наверно! Потому что говорили всякое. И даже то, что убийца хотел отмстить другому. Вроде как Атталу, царскому родственнику. Тогда зачем убивать царя, если хочешь отомстить Атталу? Ведь в событиях на конюшне царь не участвовал!

– Всё это очень подозрительно! Или убийца был настолько же глуп и труслив, как Гармодий и Аристогитон 31 31 Тираноубийцы, восхваляемые в Афинах. Убившие из-за трусости и глупости совсем не того человека, которого хотели. После были казнены. , убившие Гиппарха?

– Умные люди судачат, что главных убийц искать надо среди знатных.

– Но кто же их искать-то будет? Да и многим знатным была выгодна царская смерть. Если смотреть, то почитай каждого второго подозревать можно. Вот стратегов, например. Да хоть одноглазого Антигона. Вон он стоит зыркает единственным бурцалом.

– Ты так пристально на Антигона не смотри. Этот разбойник не любит пристальных взглядов. Этот кого хочешь отправит к Аиду!

– Аттал – родственник царский сбежал в Персию. Почему сбежал? Или взять, к примеру, старого стратега Пармениона. Этот сам кого хочешь порешит! Упаси олимпийцы встретиться с таким бандитом среди ночи! Ой, что я говорю! – рядом проходили гоплиты из охраны царя. Покойного царя. – С кормильцем нашим, с соколом ясноглазым, с героем лучезарным, – было сказано громко, чтобы охрана слышала, – лучше никогда не встречаться, ибо только взглядом одним разденет, да без гиматия оставит. – Это уже сказано тише, чтобы слышали только те, кто вокруг.

– Да люди-то поговаривают, что может и сам царевич к этому причастен, врут, конечно, стервецы! Ой, врут! Да и самого царского убийцу – Павсания растерзали охранники.

– А с другой стороны, вот была у царя охрана, а что толку? Не уберегли разгильдяи! Подозрительно это всё! Ох, рьяно молчит охрана! – Так примерно думал каждый проходящий мимо умащенного тела царя.

– Дураки! Чего зря болтаете? Царевич не причастен. А вот мать его… ругалась с покойным по три раза за день. Подозрительно всё это! Не иначе она решила извести бывшего мужа. А царевич вон какой молоденький! Просто бог с Олимпа!

– Неее! Это Аттал, вражий сын подослал убийцу. Я точно знаю! Мне рассказывала сноха моей соседки, с которой мы вместе воду набираем. А уж она-то всё знает. У неё рабыня, которая дружна с рабыней… так вот та слышала ….

Рядом с телом стояли полу или совсем обнажённые плакальщицы, обязанные рвать на себе волосы и одежду. Одежду-то они порвали, это видно. А вот волосы берегли, только вид делали. Ну кому же захочется волосы-то рвать? Одежду снова купить можно, а порвать старую легко, всё равно за похороны хорошо заплатят. А за волосы плати не плати – волосы свои. Жалко, конечно! Да и больно к тому же!