Вячеслав Фролов - Кардиец. Ученик философа

Рядом с умершим стоял среднего роста, судя по мускулам, сильный молодой человек. Это был сам царевич Александр. По нему было видно, что опечален, скорбит по умершему отцу. За ним стояли знатные юноши, которые тоже были сильно удручены происходящим. На другой стороне, чуть поодаль стояла группа женщин. Впереди была красивая не молодая, но ещё достаточно свежая царица Олимпиада. Вернее, бывшая царица. Ибо усопший успел развестись, жениться и сделать ребёночка – дочку. И всё это за один год. Не зря его называли великим! Всё успевал. Правда и святотатцем называли, но это только завистники! Жена Клеопатра – молодая женщина, стоявшая за Олимпиадой, смотрела безо всякой печали, а вполне с интересом на всё происходящее. Или просто она ещё не научилась скрывать свои чувства. Ну, так и не научится.

Тело на носилках взяли несколько дюжих молодцов и понесли, а вся процессия двинулась вслед. Сначала за телом шли родственники, потом знатные особы – царь всё таки. А уже все остальные проследовали, кто как попало.

* * *

Погребальный пир шёл уже давно. Царица Олимпиада сидела рядом со своими детьми Александром, его сумасшедшим братом Филиппом Арридеем и дочерью Клеопатрой. Как истинная царица она держала себя скромно, величаво и недобро поглядывала на соперницу. На молодую и привлекательную царицу, которую тоже звали Клеопатра. Фантазия македонцев проста, не как у изнеженных эллинов. Есть несколько имён ими и будут называть детей. Зачем придумывать что-то новое? Клеопатра – жена покойного рассуждала про себя, каким образом устроить свидание почившего мужа с его старой, но ещё привлекательной женой Олимпиадой. Что лучше сможет решить эту проблему – зелье или острый бронзовый кинжал? А вот самой Олимпиадой уже были отданы соответствующие распоряжения, что все дела между царицами решатся мирно и полюбовно. Как обычно бывает в Македонии. И слуги, надеясь на обещанную щедрую плату обязались, что после траурной церемонии дочь Клеопатры уснёт навсегда на руках у матери, а сама мать повесится. Ну что же поделать? Две матки не живут в одном улье! Эту истину знает каждый малолетний македонянин.

Тризна по убиенному царю Филиппу будет продолжаться долго. Много царских родственников будет казнено, а некоторые представители высшей аристократии спляшут пляску на крестах во время распятия, ибо распятие считалось очень позорной казнью. А какой же казнью прикажете успокоить милую родню? Напоить их до смерти? Но тут надо понимать, что это Македония – центр мира, куда там Дельфам! Македония – центр эллинской цивилизации, поэтому некоторые специфические особенности – избавление от надоевшей родни не умаляют пафосности царских похорон. Как известно в центре мира – Пелле: началась коронация – головы летят.

За родственником жены покойного – Клеопатры, сбежавшим Атталом, уже были посланы соответствующие люди. Они найдут и того, кого надо найти даже в закоулках Тартара. Хотя, там прятаться никто не захочет. Этих умелых людей подбирал лично молодой, но очень смышлёный секретарь царя. Бывшего царя, то есть усопшего. А теперь он секретарь молодого, ещё пока не помазанного на царство, наследника. Неподалёку восседали гетайры – товарищи царевича. С некоторыми он воспитывался и играл ещё в детстве. Вино постоянно подливалось в чаши знатных юношей и между ними шёл оживлённый, тихий разговор.

– Убийца Павсаний был человеком Аттала. – говорил еле слышно Гефестион своим спутникам. – И этот заговорщик Аттал бежал. Зачем бежал если не виновен?

Ему возражал Птолемей:

– Этого гада, Павсания, видели с человеком Циклопа. Тот отдавал Павсанию деньги. – сказавший быстро выпил и обернулся не подслушивает ли их кто. – Вопрос такой: зачем Павсаний будет брать деньги у Циклопа? То – то и оно!

– Я думаю, Птолемей прав! – поддержал товарища Кратер. – У царя Филиппа были подозрения о воровстве Монофтальма. И царь хотел уже арестовать и допросить Антигона одноглазого. Да вот не успел!

– Нет, – упорствовал Гефестион. – Это точно Аттал! Помните на свадьбе царя что он ляпнул? Он же тоже Аргеад и сильно жаждал занять место Филиппа.

– Подождите! – сказал Селевк. – А что ляпнул мятежник Аттал? Меня при этом не было.

– Тебя не было? Ну тогда ты пропустил самое интересное. – вставил ещё один из товарищей Александра Леоннат. – Ладно слушай. – и Леоннат начал рассказ о событиях годичной давности: – На новой свадьбе царя Аттал решил выпить за новобрачных. И когда он поднял тост, произнёс: «Молю богов, как и все македонцы, чтобы наконец-то у славного царя Филиппа и Клеопатры родился законный наследник!» И выпил. Ну тут Александр и вспылил: «Я что же по-твоему незаконный? Ты свинья, хочешь сказать, что я ублюдок?» И запустил Атталу кубком прямо в рожу!

– Правильно! Как говорит Аристотель: «Чтобы пробудить хоть малейшее раскаяние негодяя, надо дать ему пощёчину!» – сказал Пердикка.

Все, сидевшие за столом товарищи Александра и слышавшие рассказ Леонната тихонько засмеялись. Но тут же вспомнив, где находятся, прикрыли рты руками.

– У Аттала даже кровь пошла, когда Александр запустил в него кубком. – Сказал, задыхаясь от смеха и сдерживаясь при этом Птолемей. – Думали, что челюсть сломана.

Остальные сидевшие за столом, тоже сдерживались и закрывались руками с кубками. Смеяться на поминальном пире – верх кощунства! Но что же поделать если молодёжи смешно вспоминать былое?

– Тут вспылил уже Филипп. – продолжил свой рассказ Леоннат. – Конечно, разозлишься! Твой сын на свадьбе расквашивает наглую морду твоему тестю или кто он там, опекун? А часть этих предателей подняла кубки, приветствуя речь Аттала. Филипп взбесился и бросился на сына, но споткнулся да упал.

– Был сильно пьян. – вставил реплику Птолемей, продолжавший хихикать на поминках.

Леоннат же продолжал. – Александр, разозлённый наглой речью и тем, что отец заступился за мерзавца, и тем, что Аттала поддержали аристократы сказал: «Ну куда тебе покорять кого-то, если ты сам не держишься на ногах?» Тогда Филипп ещё больше распалился и стал кричать, что он лишает сына наследства. Александр топнул ногой и убежал. А Филипп напился ещё сильней и несколько раз это повторял. Аттал всю церемонию только больше распалял ненависть отца.

– Вот гады! – произнёс Селевк, гораздо громче – стоило бы всех ублюдков, кто поддерживал Аттала казнить, как заговорщиков!

– Дак мы-то как раз и казнили! – произнёс Пердикка.

– Это ты про Павсания – убийцу? – спросил Птолемей. – Тогда уж прямо скажи не казнили, а убили. Ты и Леоннат.

– А что тебе не нравится? – стал немного громче возмущаться Пердикка. – Какая разница? Главное, что покарали за преступление!